Сказка про наследство. Главы 1-9 - Озем

но она не двигалась с места. То была лишь пристрелка.

*****

Непринужденный разговор (так Максим посчитал). Жизнь в маленьком городишке имеет свои удобные и приятные черты. Даже если человек тебе абсолютно не знаком, при малейшем толчке беседа завяжется с легкостью. Тетка внизу на дороге, а Максим в окне второго этажа. Очевидно, в Утылве подобный способ общения распространен – вспомнить только Лешу Нифонтова и его таинственную девушку с серебристым смехом под балконом. Но тетка в платке и в голубой блузке – не пассия Максима. Скорее уж Ирэн, но та не спешила показываться у всех на виду.

Зато снизу – с первого этажа – зашумели. Аккурат под окном Максима тоже распахнулось окно, и в незадавшийся диалог вклинилась соседка Дюша – как здесь принято, легко и непринужденно.

– Людмила! Ты это зачем пришла? Что понадобилось?

– Значит, нужно.

– Ничего тебе не нужно. Похороны отвели. Поминки справили. Следующий раз на девятый день соберемся. Все как у людей. А ты и тогда слезу не выдавила. И сейчас не старайся. Домой иди.

– Как я могу уйти? Я по делу пришла.

– Догадываюсь. Дурная голова ногам покою не дает. Уходи. Не позорься!

– Я не с вами разговариваю, Дюша. Рот мне не затыкайте.

– Тебе заткнешь! Язык как помело. Да ты в Утылве все печи, дымоходы, норы выметешь – не то, что соринки – рыжего волоса не останется. Кому нос резать надо, а кому язык… Но ты никогда не заткнешься!

– За что вы меня обижаете? Конечно, мы люди бедные – не богатеи. Должны молчать и молча обиды глотать. Меня, вообще, защитить некому. Мужик мой – пьяница. Вы к нему больше благосклонны. А то, что я дочерей на себе тяну, одна в семье работаю, и дом на мне…

– Да, да, да. Ты одна в Утылве. Никто кроме тебя ни двоих, ни троих детей без мужа не растил. Только у тебя такое счастье. Сутками кожилишься на работе в Маре. Сразу за троих мужиков. И на ресепшене стоишь, кофе варишь, за вором гостиничным самолично гоняешься. Герой (или героиня) капиталистического труда! И что директорша-то? наградила? премию выписала? в должности повысила? Людка, говорят, что тебя прочат на место Поворотова, а его опять уволят. Он перед директоршей не сумел оправдаться, что вора не поймал – ну и что, что толстый, вор тоже не худенький. А ты его почти настигла в коридоре – вы оба упали…

– Смеетесь, Галина Викентьевна. Очень страшно было.

– Если страшно, чего сюда притащилась? Сиди дома, если с нервами отходняк. Нет, ноги понесли…

– Не могу я дома. Не могу больше терпеть. Я дома, а он здесь – в квартире расположился как в своей собственной.

– Кто же расположился?

– Да вот он! Племянник…

– Правильно. Племянник бабы Лиды. Ближайший родственник. Сын брата.

– Это лишь прозвище ему дали – племянник. Где доказательства? Где документы? Нет документов! Ворпани сжевали. И никогда не было. Посмотрите на него – разуйте глаза. Он на Чиросвиев ничуть не смахивает. Чужая кровь. В моих дочерях больше от Чиросвиев! Мы наследники!

– То есть, непутевый муженек Килька пригодился. Кровь Чиросвиев. Здесь я с тобой соглашусь – особенно по Машутке видать. Так что можете претендовать на наследство. Кое-чем ты уже пользуешься. Вырядилась в бабушкину блузку. Тебе не идет – цвет не твой.

– Клянусь, моя это блузка!

– Твоя. Я ее сдирать с тебя не собираюсь. Но поимей же совесть. Носильными вещами ты распорядилась, и никто не помешал. Насчет прочего – надо ждать шесть месяцев.

– Зачем ждать? Вопрос бесспорный. Мы, Кулыйкины – единственные наследники. По закону и по справедливости. Этого подозрительного беспаспортного типа гнать отсюда! Короче, освободите квартиру! И ничего слышать не желаю. Немедля покиньте, иначе я милицию вызову. Немедля! позвоню лейтенанту Жадобину.

– Максим хотел возмутиться – вполне справедливо, но Дюша не позволила ему слова вставить.

– Эк, громко да страшно… Пять минут мужику дай на сборы…

– Все шутите, а мне не до шуток. Это квартира моих дочерей. Им достанется!

– Достанется, достанется. Ты не мельтеши. Все твоим трем дочерям достанется. Или только одной.

– Это уж как я решу. А я решила. Тамаре. Она замуж выходит, ей жилье нужно. Очень кстати.

– Замужество – хорошо. За кого?

– Будто не знаете? За мэра нашего – за Сергея Николаевича Колесникова. У них почти сговорено.

– Почти? Если почти, то в порядке. Порадуюсь я за Тамару. Хорошая партия. Не только ей повезло, но и мэру. В последнее время у него что-то сплошное невезение – и с холдингом, и с работой. Пусть хоть с молодой женой утешится.

– Что вы крутите, Дюша? Что не так у Сергея? Если завод закроют, он мэром быть не перестанет. И с холдингом он не сорился. Почему должно не везти-то?

– Как бы сказать… Закрывают градообразующее предприятие, ставят на городе крест, а наш мэр в прекрасных отношениях с холдингом. Вась – вась с могильщиками Утылвы… Сдается мне, что чья-то политическая карьера может закончиться – сбулькать в Негоди.

– Дюша, Колесников никому из начальства дорожку не перебегал. За что же его… булькать?

– Естественно. Современный, ловкий молодой человек. Имеет свойство прислушиваться к нужным людям – не к тылкам. К директорше лоялен. Завидный зять.

– Она же директорша! Власть! Против власти не попрешь. Если не дурак полный…

– Прежде всего, власть – это наш мэр. Сдулся и лопнул пузырек. Он умный. А дураки полные – Васыр, Владимир Игнатьевич Щапов – они не пожелали прогнуться под холдинг. Им Утылва дороже.

– Они старики, пенсионеры. Просто завидуют Колесникову. И моей дочери завидуют из-за такого жениха. Он далеко пойдет – в область, а как там себя покажет, то и в Москву.

– Наполеоновская стратегия. В Москве жить будет, в соболиной шубе ходить… Но можно и не подняться, если в начале подножку получить.

– Дюша, вы злая, язвительная. Своих детей, не считая Костяни, отправили в Кортубин. Почему они не остались в нашем раю? в земле довольства и счастья?

– Нет, я не против. Если дети хотят, если стремятся… И я думаю, ты согласишься со мной – если Колесников с Тамарой полагают свое пребывание здесь временным, то и квартира им не понадобится. До того неминуемого момента, когда зятя твоего пригласят на должность областного министра, молодые перекантуются в Новом Быте – у старших Колесниковых. Или в служебном жилье Сережки. Ведь это недолго. А квартира отойдет Машутке. Так баба Лида хотела.

– Ну, уж нет! Я не соглашусь. Доверять имущество упрямой девчонке! Она сейчас мать не