Аборигены Прерии - Сергей Калашников

Потом на нем резали одежду, заматывали бинтами ужасного вида рваные раны, к которым прицепляли пластырем марлевые подушечки. Что-то вкололи, приладили капельницу, и сознание стало уплывать.

– Расслабился ты, радость моя. – Делла забрала его из больницы этим же вечером. Сказала врачам, что нечего, мол, этому раззяве прохлаждаться на постельном режиме, пусть ведет трудовую жизнь, если угрозы для жизни нет. Ни до каких внутренних органов амфицион не добрался, а царапины – они царапины и есть. А что глубокие – так поделом. Нечего было вести себя словно на прогулке!

Через полгорода топали пешком. Повязки, скрытые под одеждой, здорово мешали, и нога норовила отстать.

– Ну ничего, завтра поедем на Полигон, восстанавливать навыки. Нет, это надо же, въехать в лес на скутере! Где были твои мозги? Совсем ум перекосился у Твоего Величества. Ты о чем думал, олух царя небесного?!

Молчал, виновато сутулясь. Или это повязка тянула? Елки! Ему еще на перевязку топать завтра. И потом надо будет скутер Санькам починять. Лучше бы, конечно, новый купить, но где ж их взять-то теперь на Прерии? Да, права жена. Облопухался он, дальше некуда. Самодержец недоделанный. Срам, да и только!

Собственно, не считая царапин и помятостей, реально у мотороллера пострадали только спицы заднего колеса. Две лопнули, но многие погнулись. Взамен порвавшихся Степа сделал новые – нашелся у него в старых запасах подходящий пруток, как раз на пару штук и хватило. А вот для того, чтобы выправить деформировавшиеся, их пришлось сначала отпустить, а потом закалить. В термичке и услышал он разговор о собственной персоне – опять ему отгарунальрашидилось.

– А чем тебе Степашка-тиран не нравится, Воха?

– Да ну, на фиг. Неправильно это, что чувак все под себя заграбастал и ни с кем не делится.

– И чем же ему с тобой поделиться? Хочешь вместо него полосатого амфициона голыми руками уложить? А кто мешает? Или с саблезубом покорешиться невтерпеж? Ну, так известно ведь, где они обитают. Отправляйся хоть сейчас. Или чем еще поделиться?

– Дурак ты, Симка, и не лечишься. Разве смелость нужна правителю? Дурная, кстати. Да кто нормальный станет зверюгу умертвлять деревянными палочками, втыкая их ей в глаза?! Не герой нам у власти требуется, а мудрый опытный человек, чтобы глупостей не натворил.

– Кто же спорит? Так, давай-ка Воха, конкретную предъяву делай, а не звени общим базаром. Доложи, чего тирашка наш загнул не туда?

Некоторое время было тихо, а потом Воха протянул:

– Да не… Это я так, вообще.

– А если вообще, то иди второй муфель разгружай. Закончился в нем режим.

Что же, коли «предъявы» не прозвучало, значит, ничего ужасного он к этому моменту еще не учинил. И не упустил. Пора действовать, как замыслил.

Вечером Степа наконец-то решился подписать и опубликовать указ о тарифах на энергоносители. Давненько готовил – там ведь много значений для разных условий, и нельзя ничего напутать – и наконец, понял: пора. А вот налоги – с прибыли и подоходный – отменять пока не решился. Не так быстро нарастали обороты, как он надеялся. Не собиралось от них избыточных средств. А тут еще военные подали заявку на финансирование работ в области совершенствования ракет класса «земля – орбита». Надо разбираться. И раны болят. А Делка, коварная, каждый вечер его дразнит, ну и потом… и чего она вдруг так разохотилась до этого самого?

Историю с амфиционом в полной версии поведала Изольда. Она только вышла немного поохотиться, а тут хищник. На ровном месте от него можно и не уйти, да и вести его на хвосте к человеческому жилью – не дело. Вот она и забралась на дерево. Полосатик – не любитель лазить на верхотуру, а кошечка еще и два сучка зубами заточила, чтобы было чем встретить, если тварь попробует до нее добраться. Они с Шурочкой не только языком занимались, но и с предметами тренировались обращаться, так что ослепить зверюгу ударами сверху вниз у нее бы получилось.

Но тут как раз Степан прикатил на скутере, и пришлось бросаться на выручку. Хорошо, что амфицион отвлекся на человека, и она без помех засадила оба сучка в глазницы, причем второй – глубоко…Обеими лапами навалилась. Не иначе как до самого мозга дошло острие. Вот, собственно, и вся история. Потом услышала, что вертушка садится, и помчалась за людьми.

А парню досталось лапами. Кроваво, но не смертельно. До той остроты, какая бывает у настоящих кошачьих, когти этих бегунов не дотягивали, не столько резали, сколько драли. Потому и раны получились относительно неглубокими.

Интересней оказалась история кормления котенка женской грудью. Когда дочка Наташка начала ползать, еще не в полную силу, а волоча живот, то тут для нее началось общение с котенком, подвижность которого в этот период была заметно выше – он ведь к передвижению на четырех конечностях самой природой приспособлен. Шурочка сшила для обеих персон варежки, чтобы они друг другу ногтями в глаза не угодили, и пустила малышей ползать. Самым удобным местом для этого оказался вольер Изольды. Там деревянный пол и кругом решетки – нет риска, что опрокинут что-нибудь на себя или заползут, куда не надо.

А потом выяснилось, что дочка не упускает случая подкрепиться вместе со своей четверолапой подружкой у ее мамы. Для мегакошки это было совершенно естественно. Ни диатеза, ни расстройства желудка от этого не произошло, а у маленькой Нюрочки зубов еще не было. Они, оказывается, прорезаются позднее. В общем, после некоторых колебаний женщина стала котенка тоже подкармливать, а то дочка не вполне справлялась с предлагаемыми объемами пищи, и грудь распирало. Не повредило котенку женское молоко.

Заодно выяснилась такая особенность – котята сосут молоко примерно лет до двух, а их матери кормят и своих, и других малышей стаи и по очереди отлучаются на охоту.

Малыши, человеческий и звериный, занятые друг другом, давали мамам немного времени на дела, но и постоянно находиться в вольере не соглашались. Если Нюрочка делала это молча, то Наташка сотрясала своими возмущенными воплями все окрестности. Бывало – соседи сбегались или случайный прохожий заглядывал, выяснить причину такого глубокого горя.

Когда малыши оказывались на дворе – тут уж обе мамы, и человек, и кошка, были в состоянии взведенной пружины. С одной стороны, крупные крылатые хищники со стороны океана могут залететь, а им что ребенок, что котенок все едино – добыча. С другой – Шурочка была далеко не твердо убеждена в полезности для Наташкиного организма земли, травы и других предметов, встречающихся на пути. Все ведь пробуется на язык! Изольда к исследованиям Нюрочки относилась спокойней.

В доме же детишки подобны постоянному стихийному бедствию. Нельзя сказать, что ребенок умышленно поступает дурно. Дело в том, что он поступает всегда. Всегда в действии, в свершениях, результаты которых находятся во всем диапазоне значений. От позитива – попросился на горшок, хорошо поел, ползает, двигая кубики. Через нейтраль – сел, повернулся, что-то просит. До негатива – оторвал, уронил, разлил. Но при общем огромном количестве непрерывно производимых воздействий на окружающую среду счет проказам превышает любые мыслимые пределы. Естественно, два события – пропал из виду и затих, если они совмещались по времени, однозначно воспринимались обеими матерями как сигнал тревоги.