Надежда смертника - Дэвид Файнток

– Мама, мы уничтожили невинных. Женщин, детей…

– Прискорбно, но неудивительно. Это часто случается на войне, Робби. Вот почему у нас есть мировое правительство и почему мы сделали довольно много, чтобы запретить какие-либо столкновения…

– Значит, ты одобряешь газ?

– Я спрошу доктора Вилкеса, как я перенесу момент старта. Если это не очень опасно, я могу устроить так, что ты окажешься дома через несколько часов.

– Ты о чем? – Это прозвучало почти как крик.

– В общем и целом, я так и поступлю. Странно одобрять некоторые пути уничтожения твоего врага и жаловаться на другие.

– Мой враг… – Я закрыл глаза, представляя лежащего в грязном туннеле Адама.

– Робби, с тобой консультировались?

– Не по поводу этого.

– Тогда все в порядке. В некотором роде ты освобожден от ответственности. Незачем переносить на себя тяжесть вины других.

– Капитан перенес, – прошептал я.

– Кто? Сифорт? Он упивается раскаянием. Он – ненужный пережиток прошлого, когда вера в воссоединение была догмой. Подумай о себе и Ричарде.

Я оживился.

– Все еще заботишься о нем?

– По-моему, мы уже говорили об этом у твоей кровати. Помнишь, я надеюсь получить приглашение на чай. Я люблю тебя.

– Я тоже тебя люблю, мама. – Выключив телефон, я положил трубку.

– Господин член Генеральной Ассамблеи, адмирал ждет вас.

Несколько минут спустя я следовал за лейтенантом по ярко освещенным туннелям орбитальной станции к военной базе, которую я посетил с отцом несколько недель назад.

С невольной улыбкой я затянул потуже галстук, поправил жакет – как будто был по-прежнему лейтенантом, спешащим для доклада старшему по званию. Военные привычки живучи. Теперь Джефф Торн и Адмиралтейство стали подобострастно относиться к нашим комитетам, желая получить ассигнования; и, в силу сложившихся обстоятельств, я бывал радушно принят всякий раз, когда хотел посетить их.

Я все же надеялся, что освежающее средство для полоскания, которое я использовал, оказалось удачным. Не хотелось, чтобы Торн думал, что я нашел убежище в бутылке, даже если он не относился к числу тех, кто любил распространять слухи.

– Привет, Роб, – проворчал сосредоточенно адмирал, уставясь на верхний экран: его внимания удостоился голографический снимок Нью-Йорка со спутника.

– А теперь посмотрим другой, – произнес он с нажимом.

Вспыхнуло новое изображение.

– Очень хорошо, – И, обращаясь ко мне:

– Видишь? Это стоит ваших денег.

Он щелкнул указателем на экране.

– Те кварталы, от 23-й до 30-й, уже очищены. Городская реконструкция, благодаря любезности вашего флота.

У меня появилось внезапное подозрение, и я подошел ближе.

– Вы пьете?

– Мартини на завтрак. – Он отодвинул бокал. – Чтобы наладить пищеварение для предстоящего тяжелого однообразного задания. Эрнст Рубен подтверждает координаты, которые я установил; он подтверждает результаты стрельбы, мы продолжаем. Через пару дней с этим будет покончено.

Я некоторое время колебался, затем сделал глубокий вдох.

– Почему вам нужно наладить пищеварение?

– Ваше-то какое дело?

– На самом деле, никакое. – Я решительно добавил:

– За исключением того, что я чувствую то же самое.

– Неужели? Сейчас? – Он окинул меня оценивающим взглядом. – Как интересно! – Он включил микрофон:

– Непрерывный лазерный огонь, на всем протяжении отмеченной сетки координат.

Я поглядел на экран, но там ничего не изменилось. Изображение не было сделано в реальном масштабе времени, я задавался вопросом, было ли использование неподвижной фотографии своеобразной попыткой Торна отгородиться от военных действии. С мрачным видом я уселся на стул.

– Жаль, что нет другого способа.

– Пожалуйста. Я отдал в юности дань увлечению идеализмом, и это почти стоило мне карьеры.

– Я вспомнил, что он был приписан к Академии Хотя я был гардемарином, но ни разу не встречался с ним Он попросил перевода вскоре после того, как капитан Сифорт ушел в отставку.

Динамик оживился.

– Сэр, снова генерал Рубен.

– Соедините с ним.

– Джефф, я подтверждаю огонь по Тридцать первому на Ист Ривер, перемещаясь на запад и север с обеих сторон улицы, – Голос Рубена звучал утомленно.

– Понял.

– Есть ли какая-нибудь причина продолжать подтверждать? Они не вмешивались с тех пор…

– Я не буду стрелять без личного подтверждения. – Тон адмирала был резок. – Они сделали это однажды, но, ей-богу, почему бы не сделать это снова? Что дальше?

– Дураки все еще сопротивляются. Мы собираемся обрушиться на их штаб. Почти весь телефонный трафик исходит от Сорок второго уличного туннеля. Ты можешь проникнуть сквозь дорожное покрытие из бетона?

Пальцы Торна вцепились в край пульта.

– Да.

Рубен вздохнул.

– Давай закончим с этим. От Сорок первой до Сорок третьей, от Восьмой до Бродвея. Обойди, конечно, Седьмую и Сорок первую; Франджи башня – точно юг и будет блокировать ваш выстрел. Линию огня – вниз от центра Сорок второй до Лексингтона; пересекающий город туннель тянется под дорогой. Координаты следуют, – Он прочитал четко, без запинки длинный ряд чисел.

Торн скопировал каждое, повторил скопированное, ждал подтверждения.

– Очень хорошо, Эрнст.

– Подтверждено. Боже, мне нужен сон! Еще одна вещь: приготовься, у вас будет гость.

– Кто?

– Верь этому или нет, бывший Генеральный секретарь Сифорт.

– Христос!

Рубен добавил:

– Сифорт бродил по центру города в безнадежных поисках сына. Несколько часов назад он вернулся, у него вид безумного. Бог знает, как он добрался по улицам. Сифорт проник в здание, забронировал места на полет, направился в такси до шаттл-порта.

Я выпалил:

– Что с Арлиной?

– Эрнст, Роб Боланд здесь. Он спрашивает, что тебе известно о госпоже Сифорт.

– Она в пути, хочет встретиться со мной. Она услышала, что нижние послали уполномоченного представителя, и намерена говорить с ним. Этот старик изолирован, но я, вероятно, разрешу ей. Она не откажется от надежды.

Я покачал головой. Ф.Т. был жив; или был, когда звонил Чангу. Но он находился вне досягаемости его родителей и в смертельной опасности. Совершенно безрассудный поступок – сбежать обратно на улицу… Я задавался вопросом, какой демон вселился в мальчика. Я всегда считал Джареда Тенера безрассудным, Филипа более устойчивым. Возможно, я ошибался.