Иосип Броз Тито - Евгений Матонин

Новость о новой награде пришла и из Москвы. Тито был награжден орденом Октябрьской Революции. В августе он отправился в большое турне по СССР, Северной Корее и Китаю. Самое важное место среди этих стран занимал, конечно, Китай, с которым у Югославии наконец-то налаживались отношения после почти 30-летней вражды с недавно умершим Мао.

В Советском Союзе Тито несколько дней провел на Байкале и, как вспоминали сопровождавшие его сотрудники, оттуда несколько раз звонил в Белград — интересовался, как дела у Йованки. Потом он двинулся дальше на Восток.

«Ни одна страна еще не оказывала маршалу Тито такого грандиозного приема, как КНДР», — отмечали западные информационные агентства. Югославский президент находился в Северной Корее с 24 по 30 августа. Во многом благодаря Югославии Пхеньян в 1975 году стал членом движения неприсоединения, и теперь Ким Ир Сен демонстрировал, что не забыл поддержки Тито.

Вся столица КНДР в буквальном смысле встречала Тито. Но апогеем, окончательно поразившим югославов, стало выступление перед маршалом пятидесяти тысяч корейских детей, которые пели югославские партизанские песни на сербскохорватском языке, танцевали югославские танцы и были одеты в костюмы югославских народов. Коронным номером их программы стала песня «С маршалом Тито», но была и песня о «товарище Йованке». Тито горячо аплодировал. Тысячи корейцев с помощью разноцветных флажков «рисовали» то портреты Тито в маршальской форме, то герб и флаг Югославии, то различные картины и лозунги на двух языках.

«В Корее Ким Ир Сен — это всё, — говорил Тито. — Дисциплина очень жесткая. Люди его обожествляют, но это не может, наверное, считаться какой-то диктатурой. Это менталитет».

Новый китайский лидер Хуа Гофен устроил Тито не менее торжественную встречу. На площади Тяньаньмэнь в Пекине собралось более миллиона человек. Хуа Гофен публично назвал его «товарищем Тито». Тито высказал готовность помочь китайцам сблизиться с восточноевропейскими странами, западными «еврокоммунистами» и «неприсоединившимися государствами», пробовал заинтересовать их идеей самоуправления. Китайцы вежливо кивали, но большого энтузиазма по этому поводу не выказывали.

Тито рассказывал в Белграде о своих впечатлениях. «Китайцы считают нас самой прочной страной в Европе… А с Мао Цзэдуном мы наконец-то нашли общий язык. Я его посетил», — говорил Тито, имея в виду мавзолей Великого Кормчего, в котором тот лежал уже почти год.

Вскоре после возвращения с Востока он отправился еще в один длительный визит — во Францию, Португалию и Алжир. Некоторое время он отдыхал в роскошном отеле на юго-западе Франции. Владелец отеля Мишель Жерар был восхищен Тито: особенно после того, как увидел его завтрак. В шесть часов утра Тито ел суп, колбасу, вареное мясо и жареных цыплят. Днем у него на обед было еще восемь блюд, а вечером он съел еще «чорбу» — густую похлебку и выпил несколько стаканов чая с творожниками.

Перед отъездом Тито сердечно поблагодарил Жерара и вручил ему подарки. Но, когда уехала последняя машина с членами делегации, Жерар вдруг понял, что ему ничего не заплатили. Возмущенный хозяин отеля отослал счет президенту Франции Жискару д’Эстену, заявив журналистам, что «кто-то из президентов должен ему заплатить»[778]. Конечно, югославы потом оплатили все счета, но, как говорится, осадок у хозяина остался.

Между тем Тито все чаще задумывался о том, что будет в Югославии после его смерти.

21 декабря, в день ЮНА, он принимал на Бриони делегацию военных. После встречи, на обеде, Тито сказал: «Мы сделали все, чтобы, когда я уйду, ничего не случилось, а даже стало бы еще лучше»[779]. В другой раз он отправился на охоту в охотничьи угодья Белье — к северу от Белграда. Часть этого хозяйства находилась в Воеводине, а часть — в Хорватии, но, по инициативе Тито, Скупщина приняла закон, по которому оно превращалось в национальный парк, принадлежавший всей Югославии. После охоты он попросил Миодрага Зечевича пообещать ему, что после его смерти он сделает все возможное, чтобы не дать республикам разделить национальный парк. «Если им представится случай, они растащат его на куски, — сказал он. Потом, подумав, добавил: — Они ведь могут много чего еще растащить»[780].

В марте 1978 года Тито посетил с официальным визитом США, а на обратном пути заехал в Великобританию, где, в частности, был приглашен на ужин к королеве Елизавете в Букингемский дворец. За столом они вели непринужденную беседу. Королева интересовалась его впечатлениями о Китае и Советском Союзе. «Мы с Брежневым — хорошие друзья, — сказал Тито. — Меня Брежнев называет моим первым именем — Иосип. Часто он повторял мне: „Иосип, нам нужен мир, мир, мир. Я хочу мира, чтобы была возможность как можно больше предложить своему народу“… Я лично верю, что Брежнев хочет мира… Жаль, что у него плохо со здоровьем». — «А вы, господин президент, прекрасно выглядите», — сказала королева. «Труд меня всегда освежает, — ответил Тито. — Особенно труд на свежем воздухе. Дела на моей плантации идут превосходно. В прошлом году у нас вообще был отличный урожай, мы побили мировой рекорд по урожайности пшеницы — от 40 до 60 центнеров с гектара. И кукуруза отлично уродилась. Мы собрали больше десяти миллионов тонн». — «У меня тоже есть ферма, где мы выращиваем кукурузу и получаем отличные урожаи, — заметила Елизавета. — Хотя наши результаты не так высоки, как ваши — около сорока центнеров с гектара». Они нашли общий язык[781].

Во время этой поездки Тито вновь и вновь задавали вопрос: что будет с Югославией после вас? «В Югославии существует прочное единство, несмотря на то, что это многонациональная страна, — говорил он в интервью американскому тележурналисту Уолтеру Кронкайту. — Югославская армия — одна из самых сильных в Европе. У нас существует общенародная оборона, в которую входит огромное число людей, и, по закону, каждый должен быть готов к обороне страны… Югославия может поставить под ружье восемь миллионов человек, а восемь миллионов — это не шутка, особенно если учесть, что югославы привыкли воевать».

20 июня 1978 года в Белграде открылся XI съезд СКЮ. На нем присутствовали 2283 делегата и 112 иностранных делегаций — рекорд за всю историю съездов югославских коммунистов. Тито выступил с центральным докладом «Союз коммунистов в борьбе за дальнейшее развитие социалистической, самоуправленческой и неприсоединившейся Югославии». Неумолимая статистика указывала, правда, на другое: к концу 1978 года насчитывалось около восьмисот тысяч безработных; около миллиона работали за границей; еще примерно 1,8 миллиона человек были заняты частично или фиктивно. За последние четыре года внешний долг вырос с 3,2 до 14,5 миллиарда долларов. На оплату кредита и процентов по нему ежегодно уходило столько же средств, сколько на все пенсионное и социальное обеспечение. Если в 1976 году экспорт покрывал 66 процентов импорта, то в 1979-м — только 49 процентов. Экспорт на западный рынок, где за свои товары Югославия получала твердую валюту, упал с 36 до 23 процентов. Зато вырос экспорт в СССР и страны Восточной Европы — с 30 до 48 процентов. Но на этих рынках югославы получали не валюту, а сырье и другие товары[782].