Герцогиня Чёрной Башни. Хроники Паэтты. Книга II - Александр Николаевич Федоров

количество беженцев с запада, ютившихся в холодных утлых времянках, бросалось в глаза. Несчастные, потерянные люди, с одинаковым ужасом глядящие и в прошлое, и в будущее. Но поскольку прошлого бояться глупо, то будущее, конечно, ужасало куда сильнее. Наверное, в глубине души многие из них осознавали, что эту зиму им не пережить. И помощи ждать неоткуда. Государству сейчас явно было не до них, а терпение местных, похоже, подходило к концу.

Солана не могла винить жителей деревень, с неприязнью и даже ожесточённостью глядящих на несчастных пришлых. Народ тут жил небогато, так что зимой вряд ли многие могли позволить себе есть досыта. Теперь же нужно было делиться. А если не хотел делиться – могли отнять.

Кражи и грабежи становились обычным делом в этих краях. Доведённые до отчаяния беженцы сперва пытались украсть кусок хлеба для своих детей, а когда это не получалось – стали отбирать силой. То тут, то там случались стычки и погромы – горели и наспех возведённые хибары чужаков, и поколениями стоявшие до сих пор хаты местных. Лилась кровь, но эти тонкие ручейки пока не замечались на фоне тех рек, что текли западнее, поэтому до поры власти просто закрывали на них глаза.

Но страшнее всего было то, что отчаявшиеся выжить беженцы, или же разорённые войной и нежданными соседями местные колоны стали сбиваться в стаи, надеясь хоть лихоимством вырвать себе кусок постного пирога у мачехи-жизни.

Такие шайки орудовали вдоль трактов, и горе было торговцу, который недостаточно хорошо берег своё добро! С каждым днём таких бандитских ватаг становилось всё больше – власть с ними боролась от случая к случаю, а количество тех, кто не видел для себя больше другого пути, множилось не по дням, а по часам.

Теперь дядя Бобок стал куда молчаливее, чем прежде. Он скрежетал зубами так, что это хорошо было слышно Солане, а рука его против воли постоянно тянулась к арбалету. Ночевали теперь только на постоялых дворах, хотя и это не было гарантией безопасности. Днём караван шёл плотным цугом, не растягиваясь, так, что лошади едва ли не дышали в хвосты впередиидущим. Солана то и дело ощущала, как по её загривку пробегают неприятные мурашки. Она словно чувствовала беду, хотя изо всех сил надеялась на то, что всё обойдётся. До Шинтана оставалось всего два дня пути.

Глава 43. Разоблачение

Два дня пути. Впереди – хорошо наезженный тракт, множество селений и постоялых дворов. Позади – бесчисленные мили, а также общие радости и тревоги, съеденные с крупной солью и ржаным хлебом. Солана уже настолько свыклась со своим альтер эго, что даже в мыслях порой думала о себе в мужском роде.

Иной раз такая тоска брала, что возникал соблазн плюнуть на всех герцогинь, демонов и королей этого мира, вернуться с дядей Бобком обратно, да и зажить так, как то изначально было предначертано деревенской охотнице Солане. Странно – когда она жила этой жизнью, то ненавидела её, а теперь, когда она вот-вот должна была окончательно разорвать с ней все связи, это её почему-то угнетало.

В паре миль позади осталась очередная деревушка, тракт рассекал большой сосновый лес, ясный и морозный день был в самом разгаре. Солана весело смеялась какой-то шутке Бобка, оглашая заливистой трелью смеха камерную тишину леса.

Неширокую дорогу загораживало упавшее дерево. Старый как мир приём всех грабителей с большой дороги. На то, что дерево упало не по естественным причинам, красноречиво указывал явно рукотворный характер среза – ствол грубо и небрежно срубили топором.

Бобок оборвал свою тираду на полуслове и тут же резко осадил лошадь. Остальные возницы, заметив причину столь внезапной остановки, тут же подгоняли свои сани поближе к головным. Некоторые выправляли лошадь на обочину, выстраиваясь так, чтобы получилось некоторое подобие крепости. Все, кто остановил уже свою лошадь, сидели неподвижно, напряжённо вглядываясь в мрачную глубину леса. Теперь, приглядевшись, можно было кое-где увидеть подозрительное шевеление.

– Почему ты не берёшь оружие? – едва слышно прошептала Солана, нащупывая рукоять кинжала под плащом.

– Рано, – столь же тихо ответил ей Бобок. – Ежели сейчас увидят, что мы хорошо вооружены – постреляют нас как белок из засады. Пусть лучше покамест думают, что мы беззащитны. Тогда, глядишь, попытаются просто припугнуть.

Действительно, никто из отряда Бобка не хватался за слегка присыпанные сеном арбалеты, не выхватывал тесаки и чеканы. Все ждали сигнала предводителя. Ну или определённым образом сложившихся обстоятельств.

Расчёт Бобка оказался верным.

– Куда путь держим, мужики? – раздался голос. Откуда он доносился, сразу понять было сложно – звук отражался от древесных стволов, эхом гуляя по лесу.

– В Шинтан, – лаконично ответил Бобок.

– Добро своё везёте?

– Везём, да не своё. Подать нашего хозяина в казну.

– Так вы, стало быть, особенно горевать не станете, если с грузом что-то случится? – насмешливо осведомился тот же голос. – Чай, не своё – не жалко!

– Мы-то, может, и не огорчимся, да только хозяин наш очень уж опечалится. А он на руку крепок, когда печальный. По три шкуры с каждого сдерёт, да ещё и отправит нас же отвозить их скорнякам.

– Да уж, незадача… – вроде как огорчился невидимый хозяин голоса. – Но и тут у меня есть решение! Хватит горб гнуть на сеньоров, давайте к нам! Вы, я вижу, мужики видные, такие нам нужны!

– К кому это – к вам? – крикнул Бобок. – Я покуда вижу только сосёнки. Того и гляди решу, что у деревьев вдруг голос прорезался!

– А ты повнимательней посмотри, папаша! А то вон бровищи какие отрастил! Они тебе, поди, и видеть-то ничего не дают!

В этот момент шевеление в чаще стало куда заметнее – некоторые стволы словно раздваивались, и от них отходили человеческие фигуры. Бобок с досадой закусил губу – кажется, тут было никак не меньше трёх десятков бандитов.

– Ну что, теперь-то мы не похожи на деревья? – насмешливо проговорил парень лет двадцати пяти или чуть старше – рослый, смуглый и, как успела отметить Солана, вполне симпатичный.

– Разве что на такие, на каких растут бердыши да кистени, – не двигаясь с места, ответил Бобок.

Парень, расхохотавшись, жестом, не лишённым изящества, закинул свой бердыш на плечо.

– А ты мне нравишься, папаша! – произнёс он, делая ещё пару шагов к каравану. – Я бы с тобой поболтал у костра! Давай-ка к нам, тут тебе и твоим людям будут рады!

– Видишь ли, мил человек, – Бобок спустил ноги с саней, но продолжал на них сидеть. – Я сызмальства привык зарабатывать свой