По ступеням «Божьего трона» - Григорий Грум-Гржимайло

Эта безымянная речка текла в тесной долине, ограниченной невысокими глинистыми горами и также распаханной. В том месте, где мы на нее вышли, она составлялась из двух рукавов. Мы направились по восточному логу и, миновав при его устье селение, стали вновь подыматься на гору. Здесь мы прошли деревни Цзы-ё-цза и Ши-чу-цза, окруженные высокими тополями, после чего, наконец, поднялись на весьма пологий увал, с которого, по-видимому, открывался далекий вид на окрестности; нам говорили даже, что с него монастырь Гумбум виден как на ладони; но, к сожалению, за туманом мы не могли рассмотреть в указанном направлении ничего, кроме общего направления горных масс.

За увалом мы очутились на большой караванной дороге, ведущей из Гуй-дэ-тина в Гумбум; при этом нам показалось, точно мы спустились в яму. На нас сразу пахну́ло здесь холодом и сыростью, и туман окончательно заволок все окрестности. Тем не менее мы разглядели, что к югу от нас высились скалы из темной массивной породы; очевидно, мы добрались здесь до подошвы каменных гор.

В яме расположен был пикет Да-тэн, и текла какая-то речка, которая далее скрывалась в узких щеках. Нам предложили на ее берегу раскинуть свой бивуак. Хотя место было сырое и показалось нам неприветливым, но мы согласились на предложение, так как было уже поздно (мы прошли свыше тридцати двух километров) и дождь заметно усилился. На следующий день, также под дождем, мы перевалили через гору, сложенную из красных глин, песчаника и конгломерата, и вышли на тракт Мын-дань-ша, ведущий из г. Синина в Гуй-дэ. Он пролегал вдоль речки Нань-чуань, которая протекала в широкой долине, поросшей травами и кустарником. Место было привольное, и мы решись простоять здесь с неделю, но… судьба судила иначе.

Нас посетило ужасное несчастье, стоившее жизни одному из наших спутников – казаку Колотовкину – и совсем изменившее наши планы на будущее. Вместо того чтобы идти дальше на юг, к водоразделу бассейнов Ян-цзы-цзяна и Хуан-хэ, мы целых пять недель простояли на северных склонах Сининских альп и, совершив лишь небольшой разъезд за Хуан-хэ, тихо побрели с больным Колотовкиным в обратный путь, на далекую родину. Но… бедняге не суждено уже было снова увидеть последнюю. Он скончался 19 июля, в долине р. Ара-гола, мужественно, как настоящий солдат. Мир праху твоему, добрый товарищ!

К этому грустному событию я должен буду не раз еще возвращаться в последующем изложении хода нашей экспедиции; теперь же скажу, что Колотовкин умер от гангрены, вызванной образованием пролежней, от которых мы не могли уберечь его, несмотря на самый тщательный уход. Началом же его болезни была тяжелая огнестрельная рана в колено – последствие неосторожного обращения с оружием. Я намеренно не называю здесь по имени того из товарищей покойного, который вздумал чистить ружье, не разрядивши его. Колотовкин за несколько часов до смерти обнял его и… простил. И он заслужил это прощение, как нянька ухаживая вместе с братом за больным товарищем в течение почти двух месяцев. За свою неосторожность он достаточно был наказан.

До печального происшествия с Колотовкиным брат ездил в г. Синин, чтобы просить у чин-сэя поддержки экспедиции в ее дальнейшем движении на юг, за Хуан-хэ. Его путь лежал вниз по речке Нань-чуань, которую он оставил лишь под самым Синином. Широкая уже у слободы Чжун-фань-сы, долина этой речки далее еще более расширялась. Ограничивающие ее с обеих сторон мягкие склоны гор, сложенных из рыхлых конгломератов и красной песчанистой глины, заключающей гипс, до городка Чжа-я-чэна были одеты пышной растительностью, далее же сплошной травяной покров исчезал, луговые травы сменились сначала Stellera chamaejasme L. Oxytropis trichophysa Bge., Veronica ciliata Fisch., Carex atrata L., Antennaria Steetziana Turcz. и тому подобными растениями, а затем полынью, чием, Crepis sp. и другими; наконец, и такая растительность стала попадаться не часто, притом редкими насаждениями, так что всюду стала выступать обнаженная почва.

У городка Чжа-я-чэна сошлись две дороги – Мынь-дань-ша и Гуй-дэ-ша (или Гуй-дуй-ша), обе ведущие из долины Сининской реки в долину Хуан-хэ, где они вновь сходятся на левом берегу против Гуй-дэ-тина. Чжа-я-чэн – небольшой город, служащий главной квартирой ин-гуаню, и в общем напоминает Да-тун. Он так же тесен и убог, как и этот последний. Впоследствии мы в нем бывали не раз, сдружившись с ин-гуанем, который то и дело звал нас к себе запросто отобедать.

За Чжа-я-чэном дорога вступает уже окончательно в культурный район, хотя поля, засеянные ячменем и пшеницей, имеются кое-где и выше по р. Нань-чуаню. Селения попадаются здесь часто; на девятом километре от г. Чжа-я-чэна пришлось проехать даже городок Сю-чжэ-дэ, за которым дорога приобрела еще более оживленный вид. За деревней Шу-моу стала особенно заметной близость большого города; его, однако, еще заслоняли лёссовые, в подпочве глинистые, возвышенности.

В Си-нин-фу брата ожидал полный неуспех. Враждебно настроенный против иностранцев, чин-сэй отказался принять брата, причем, однако, прислал к нему для переговоров чиновника. Из этих переговоров выяснилось, что чин-сэй действовал так за неимением каких-либо инструкций относительно нас, а также потому, что наш «открытый лист», на который мы так уповали, не только не давал нам права перехода за Хуан-хэ, но и права посещения Синина. Брат спорил энергично, но потом махнул рукой и отдал распоряжение выступать в обратный путь.

Дорогой он заехал к чжа-я-чэнскому ни-гуаню.

– Ну что?

Брат с полною откровенностью изложил ему положение дела.

– Я так и знал, что чин-сэй наделает вам хлопот. Но так как его распоряжения меня касаться не могут, то я дам вам конвой до Гуй-дэ-тина. Там вы задержите двух-трех солдат (они сами вам предложат остаться), и с их помощью авось доберетесь до нужного вам пункта. Вместе с тем я буду писать в Гуй-дэ-тин.

Он сдержал свое слово, и один из его солдат покинул нас только на берегу Куку-нора. Факт этот, однако, весьма характерен.

Между долинами Желтой реки и Синин-хэ подымаются горы, западная часть коих со времени третьего путешествия Пржевальского в Центральную Азию стала известна под именем Ама-сургу.

Примыкая на востоке к высотам Сюкей, онн тянутся отсюда на запад непрерывным высоким валом, слегка пониженным лишь на меридиане Ба-ян-жуна[195]. На западе они заканчиваются у Донгар-чэна, сливаясь здесь с горами Нара-сари или Жи-юэ-шань. У китайских географов мы находим следующие указания, относящиеся к этим горам.

Хребет, отделяющий Куку-нор от китайских земель, в древности назывался Гань-сун-лин, впоследствии же Чи-лин, т. е. красным, по цвету слагающих его горных пород. Ныне и это название забыто и заменилось другими. Восточная часть этих гор до встречи с горами Сяо-цзи-ши (Хара-ула), через которые прорывается Хуан-хэ, называется Цаган-толо-гой-урту, а западная, идущая к северу, – Жи-юэ-Шань; наконец, самый северный участок гор Чи-лин, служащий связью между Жи-юэ-Шанем и Да-Шанем (т. е. Нань-Шанем), носит название Цаган-обо. К юго-западу от Цаган-толо-гой-урту, говорят далее те же географы, раскидываются обширные и богатые долины Чжу-лэ-гай и Гунортай, а к северо-западу от него и к востоку от хребтов Цаган-обо и Жи-юэ-Шань расстилаются не менее тучные пастбищные места, называемые Цюнь-кэ-тань. Последнее название распространяется, впрочем, и на западные склоны Жи-юэ-Шаня[196]. Об этом последнем у китайцев еще сказано: р. Хор (Ара-гол) берет начало с хребта Жи-юэ-Шань[197].