Воспоминания - Анастасия Цветаева

– Синим обведены изразцы, как наверху, в нашей детской, – счастливо сказала Марина, – наша дочь будет любить эту комнату, как я любила – как себя помню – ту! Ты еще с няней твоей жила в Лёриной (Лёра еще не кончила свой Екатерининский институт), а Андрюша еще жил со мной в детской…

Марина стояла у окна (оно, как и в предыдущей комнате в коротком торце, выходило во двор), распахув большую – в четверть окна – фортку и чиркнув спичкой у вынутой папиросы, стала курить в окно.

– Не приучайтесь, Мариночка, курить в этой комнате, – голосом мягким, точно погладил кота, не удержался сказать Сережа.

Неожиданно кроток был краткий ответ:

– Тогда – не буду…

Мы выходили к началу Собачьей площадки – маленькой площадки, продолговатой. Посреди было скромное подобие скверика. По обе длинные ее стороны – старинные дома, друг с другом не схожие, разного цвета и высоты.

– Тут, в одном из них, Пушкин бывал, – сказала Марина. – Вот по этим камням ходил… В какую входил дверь?

– В тот дом вход, кажется, был с Николопесковского! – сказал Сережа.

Распределив, где чему стоять, Марина так радовалась! Только перевезти и поставить! Но настала чудная погода. Надо было ехать в Тарусу, познакомить Тьо – с Сережей (он ей так понравится… а Тьо – Сереже, он такой никогда не видел!). И они поехали.

А когда они оттуда приехали (через несколько дней), я узнала: Тьо сказала им, что жить по квартирам – не дело, им нужно купить свой собственный домик, чтобы устроиться в нем на всю жизнь, а не зависеть от какой-то хозяйки! Марина вспомнила про этот ремонт весной: они только что вживутся тут – а хозяйка захочет заново все переделать! Тьо – права…

И когда Тьо обещала им оплатить покупку небольшого особнячка, тогда только они поняли, что это – как в сказке! Они будут жить в подарочном доме, который они сами найдут!

Кто знает, кроме счастья, веселья и молодости, которая фантастична, может быть, в этой вдруг открывшейся жажде своего дома, романтического, – пружиной этой вспыхнувшей страсти было то, что мы-то с Мариной хоть родились и жили в доме отца, а все же не в нашем, наследники его были Лёра и брат Андрей, дети по первому отцовскому браку, и в какой-то страшный, немыслимый день он должен был стать – не нашим. А Лёра и Андрей были совсем другие, чем мы, и они этот дом не любили! Они говорили о его недостатках и неудобствах. Об этом они говорили согласно, хотя были совсем друг на друга не похожи. Лёра любила во всем простоту и – чтобы свежий воздух. Андрей хотел стильную, старинную мебель, говорил, что в доме собрано все разных эпох, как на Сухаревке, мечтал все устроить иначе… Обо всем этом было лучше не думать, и пока мы жили там – мы умели не думать. Теперь же, когда Марина с Сережей так одинаково всё чувствовали, пусть ищут свой дом…

И тогда первый «Маринин дом» перешел ко мне – по наследству.

– Третьего дня, вчера – весь день! Ничего, – говорила Марина. – Понимаешь, совсем все чужое. В одном доме крыльцо – как в Трехпрудном, так же выступает к мосткам, и крона дерева почти над крышей парадного, и нижние комнаты – немного похожие. Но нет анфилады. А в другом – Арбат и родной переулок, но вместо антресолей – мезонин… И какая-то затхлая лестница…

– Вы по объявлениям ездили?

– И по объявлениям, и так… люди дают адреса. Ни от одного сердце не загорелось. Придется – в Замоскворечье… Ни одного такого двора, как в Трехпрудном. Есть уютные, точно там в детстве когда-то была. Сереже один домик понравился – но вообще без лестницы – это же не дом!

– Такой, как наш, не найти… Да и велик вам…

– Будем еще искать. Тьо так добро дала деньги! Так поняла нашу мечту – иметь свой волшебный угол… Знаешь, где искали еще? В Неопалимовском, на Плющихе – где Тьо с дедушкой жили…

– Я из того дома помню только собачью будку, – сказала я, – и собаку, и еще – кусок крыши, и на ней сережки тополиные…

– Тебе года три было, наверное, мне – пять. Когда дедушка болеть сильно начал – его повезли за границу. Они дом продали, а потом дедушка Тете стал искать усадьбу в Тарусе, чтобы ей после него там жить… Нет, я дом в Неопалимовском хорошо помню, ну, такой нам не по карману, нам – маленький! Но ты понимаешь, надо чтобы об него душа зажглась…

– Ну еще бы! Но ведь Сережа у тебя сам уютный. Борис… Ему вообще дома не надо! Никакого. Я думаю, в Замоскворечье вы…

Из Замоскворечья Марина с Сережей приехали – восхищенные. Но ничего не найдя. Марина ко мне бросилась:

– Ася, какой кот! Точно сейчас из трубы вылез! Черный! И такой ласковый… Мурлыкал – как катает орехи, такая крупная вязь… Он так выгибал голову – противоестественно! Он ничего не замечал – он смотрел мне в глаза, понимаешь? Сережа сказал – оборотень… Но этого не может быть! У него же глаза были совсем невинные, небесные…

– Голубоглазый кот?

– Совсем не голубоглазый. Так бывает иногда на закате… Как мое хризолитовое кольцо! И при такой ленивости такое достоинство! Котиное… как в трехпрудном Васе…

– Ты изменила черному трехпрудному Васе… – сказала я укоризненно.

– Ася, как родной брат! Сережа от него увел меня – за руку… Ты сама б от него не ушла!

– Если б ты видела этот дом! – говорила на другой день упоенно Марина. – Двор – маленькая усадьба. В углу, как в нашем детстве, заброшенный домик колодца. Две огромные будки, собачьих, одна пустая, в другой – яростный пес. Но он на меня скоро перестал яроститься, махал хвостом. Я хотела к нему подойти, я уверена, он бы меня не тронул, но Сережа меня не пустил! Дом – с антресолями, сбоку похож на наш. Но большой и парадный. О цене мы и не спорили. Я просто стояла и любовалась. Два флигеля. Деревьев еще больше, чем в нашем дворе. На качелях девочка лет восьми. Сидит, чуть покачивается, ногой в землю, а на коленях – книга, читает. Я бы к ней подошла, но ее позвали, она убежала. Целый мир! Но девочка не как мы, а с косами. Окна – в шесть стекол. Мы как будто в гостях побывали.

У собаки? сказала я.

– Рыжая, большая, дворняга. Но может быть, кошек гоняет – ни одной во дворе!.. Ася, но помимо домов – какие-то чудные переулочки… Почему-то мало людей – или мне так показалось? И какие-то ласковые, и так смотрят… Знаешь, мне это все напомнило Тулу. Помнишь, в детстве с мамой ездили в Тулу? Какой-то особый уют. Хорошо, правда? Сереженька, если мы в Замоскворечье поселимся? Даже на Тарусу немного похоже – кусты бузины… мальвы под окнами…

Вскоре, может быть – на другой день, Марина пришла усталая.

– Не поедем сегодня! Передохнем. Собственно, один дом остался – в душе, – но, наверное, не по средствам: очень уж какой-то торжественный – правда, Сережа?

– На Ордынке тот? Да, но он очень стар, там ремонт нужен… и слишком уж много комнат, ни к чему. Да и дорог, конечно… А хозяин – в нем что-то от Диккенса, да? Такой – лорд! И мне кажется, злой… Но – картинный!