Гибель советской империи глазами последнего председателя Госплана СССР - Владимир Иванович Щербаков

Тадеуш Пупкевич заявил, что следует принять только закон о разгосударствлении, а о приватизации на 5 лет забыть[212]. Такова была подготовка к рыночной экономике даже законодателей, уже более 2 лет занимающихся этими вопросами в Москве, в Верховном Совете и его комитетах, принимающих участие в дискуссиях с лучшими специалистами и учёными страны, принимающих законы, регулирующие рыночную экономику. Что уж тут говорить об уровне подготовки всего населения страны.

О полномочиях

До 1989 года в Советском Союзе у предприятий, да и у отраслевых министерств, в принятии решений было совсем немного пространства «для манёвра». Генеральную линию, вектор развития экономики в целом и её отдельных звеньев определяло Политбюро ЦК КПСС. Далее Совет министров утверждал перспективные и текущие направления работы. Вопросы стратегии и конкретные планы по отраслям, их бюджетирование были прерогативой Госплана СССР.

Министерства курировали свои узкие направления, причём практическую работу, в том числе по научно-техническому развитию отрасли, каждый министр формировал только под выделенные ему правительством инвестиционные средства.

Надзорную и контрольную функции над всеми планово-хозяйственными органами, включая правительство, выполнял ЦК КПСС с его отраслевыми отделами, а текущее и перспективное планирование работы конкретных предприятий подчинялось общим правилам действующей вертикали управления.

Плановая система по своей природе была и консервативна, и зарегламентирована, и бюрократизирована, и безальтернативна. Но совершенно логична для того времени, когда создавалась: в конце 1920-х годов. Мало того, для своего времени она стала социально-экономической новацией, обеспечившей не просто выживание Советского Союза в плотном кольце остракизма и вражды, но и его технологический прорыв, и победу во Второй мировой. В той или иной степени элементы плановой системы, вплоть до составления межотраслевых балансов, были позднее заимствованы и внедрены во многих капиталистических странах и успешно совмещены с рыночной экономикой. Но все в ней, в том числе министры руководившие отраслями, даже в сфере своей компетенции имели мало возможностей для продвижения любого нового решения.

Владимир Иванович рассказывал, как они с его другом Валерием Михайловичем Серовым, работающим председателем Госстроя СССР, осознали ограниченность своих возможностей.

Щербаков В. И.: «Как-то разговорились: “Неужели в строительной сфере страны, трудно ввести единый стандарт и дома с лоджиями сдавать сразу с застеклением. И дешевле это будет, и эстетичнее, а то едешь по Москве и даже на правительственной трассе – на Кутузовском проспекте – кто в лес, кто по дрова. Давай мы с тобой вдвоём эту проблему решим! Ты председатель Госстроя, утверждаешь проекты и стандарты, я председатель Госплана, влияю на выделение денег и ресурсов. Понятно, что нужно будет увеличить нормы расхода металла, стекла и т. д., что стекла у нас нет, металла у нас нет, дерева не хватает, трудоёмкость надо пересчитывать, стоимость квадратного метра изменится, пусть на несколько рублей, но изменится. Надо внести кучу изменений в кучу документов, и все будут сопротивляться до последнего. Но я тебе обещаю, что подпишу лично, даже если поначалу все будут против”.

Он отвечает: “Вопросов нет. Договорились!” Выпили за это. Он – главный начальник в строительстве, я первый зам премьера, пятый по рангу человек в стране. Казалось бы, что ещё нужно, чтобы утвердить новый проект и обеспечить всем людям нормальные балконы и лоджии? Мы тогда проработали вместе примерно месяцев девять, но этот вопрос решить не сумели. И до сих пор он не решён. Проезжаю по Крылатскому, там справа на Осенней улице дом, где квартиры в своё время взяли себе Ельцин, Гайдар, Лукьянов, Коржаков, Черномырдин: президент, два премьер-министра, спикер парламента, начальник ФСО. Каждый сам себе соорудил остекление, у всех оно разное. Я смотрю и не понимаю, можно ли вообще в нашем государстве добиться элементарного не под угрозой каких-то репрессий, а так, чтобы это было деловой, рабочей нормой».

В то же время Госплан продолжал распределять 80 % материальных и 95 % денежных ресурсов всего СССР.

Щербаков В. И.: «Я, как председатель Госплана, лично подписывал, например, разрешение одному району на строительство туалетов! Потому что им по плану выделили деньги только на три санкабины, а нужно было пять. И он может построить этот туалет, только нарушив закон, потому что ему запрещено тратить деньги на такие цели. Это что за страна такая, что за экономика, когда министр занимается такими вопросами?!

Но такова была врождённая генетическая особенность нашей экономики. Это, как если бы мы построили мощную крепость для защиты от нападающих, у которых в вооружении были сабли, стрелы, конники, какие-нибудь приспособления для пробивания стен. У нас получился, условно говоря, Кремль: с высокими башнями, узкими бойницами, четырёхметровой толщины стенами, но без всяких удобств для жизни человека: электричества, вентиляции, тепла, санузлов и т. д. Защититься может, а покакать негде. Прямо как в английских и французских замках времён Людовиков. Помните у Дюма – туалетов для гостей в королевских замках не было, поэтому стояла сильная вонь. Вместо туалетов и душевых применяли духи. Вот и у нас, простые проблемы нередко решаются неожиданным путём».

Преобразования на марше

Экономический блок правительства был уверен, что преобразование советской экономики – чрезвычайно сложное дело, для завершения которого потребуются многие годы. Ключевое место в этом процессе он отводил трём взаимосвязанным элементам: общей стабилизации экономики, реформе цен в условиях конкуренции и реформе собственности.

Особенность момента заключалась в том, что попытки перестроить экономику предпринимались одновременно с резкой децентрализацией политической и государственной власти. Ключевые шаги по осуществлению экономической реформы ставились в зависимость от предварительных решений, имеющих политический и идеологический характер. Была уверенность, что нельзя денационализировать и приватизировать собственность, не решив сначала принципиальный вопрос о допустимости её форм, в том числе не легализовав в полной мере собственность частную. Бюджетную реформу невозможно спланировать, пока не определены налоговые прерогативы и обязанности по расходам различных уровней управления. Последствия отмены контроля над ценами зависят от того, как в децентрализованном СССР будут устанавливаться цены на основные ресурсы производства, например на энергию. Отсюда вытекала настоятельная необходимость в новом Союзном договоре, который бы формализовал распределение прав и обязанностей.

Теоретически между политической и государственной децентрализацией и экономической интеграцией не было антагонизма – примеры других частей мира это подтверждали. Как всегда, много «но». Гладко было на бумаге, да забыли про овраги. Там, где нужна была сильная государственная власть, были одни разговоры как у кота Леопольда: «Ребята! Давайте жить дружно». Но, как известно, у неопытного повара кот Васька слушает, да ест!

Щербаков В. И.: «Какими бы ни были новые политические и конституционные положения в СССР, возведение барьеров на пути экономических сделок было бы крупной