Бесконечность не предел - Василий Головачев

Переход в другое «измерение» прошёл совершенно обыденно, как шаг из освещённой комнаты в тёмный коридор.

Одиннадцатый Прохор спал. Но стоило выйти в его поле «сна-сознания», как он проснулся.

«Кто тут?»

«Извини, это я, — сказал Прохор-второй. — Разбудил?»

«Ничего, ещё высплюсь. Надеюсь, ты искал меня не форсмажорно?»

«Н-нет, хотя… похоже, мы заметили слежку».

Прохор-одиннадцатый стряхнул с себя остатки сна.

«Дьявол! Вы уверены?»

«Появился внедорожник «Вольво», ехал за мной от магазина и до дома, пристроился вплотную во дворе. Дан приехал следом, демонстративно глянул на номер внедорожника, и тот сразу уехал».

Прохор-11 с облегчением вздохнул.

«Ну, это ещё ни о чём не говорит, возможно, чистая случайность. Вот если вы его заметите ещё раз… кстати, где ты?»

«В Австрии, в Ишгле. Устя прилетела сюда на чемпионат Европы по бейсджампингу, и мы решили присоединиться».

«Кто — мы?»

«Дан с Лерой и я. Взяли билеты, визы давно отменили, сейчас с этим просто, лишь бы места были. В общем, два дня я буду здесь. Хотелось бы продолжить занятия формотрансом. Ты как?»

«Формотрансом, говоришь? Неплохо звучит, хотя родственный термин уже существует — трансформация».

«Трансформация — термин слишком общий, охватывает широкий диапазон явлений».

«Да я не против, пусть будет формотранс. Ты ещё не тренировался?»

«В прошлый раз не всё понял. Но если ты лёг спать…»

«Ничего, полчасика позаниматься можно. Я буду давать советы, ты — исполнять. Эргион зажми в руке».

«Зажал. Подожди, у меня вопрос: почему ДД сообщил вам о формотрансе только сейчас?»

«Не до того было, да и процесс формопреобразования возможен только при наличии меркабы, то есть эргиона. Вот почему он понаоставлял эргионы во всех числомирах. К тому же он сомневался в наших возможностях и намерениях, считал просто случайными попутчиками. Только битва в Узилище дала ему повод пересмотреть свои оценки».

«Побеседовать бы с ним глаза в глаза. У меня к нему накопилось много вопросов».

«Он в Безднах, ищет выход на глобальный формотрон — генератор Первоформ, который, по его соображениям, породил Числовселенную».

«Разве есть такой генератор?»

«ДД считает, что есть. Его и Владыки ищут, а ДД хочет их опередить».

«Один?»

«Он не ограничен в транзакциях почти по всему спектру числомиров и не боится Бездн. Он бродил по таким глубинам, что нам и не снились. Он считает, что в каждом из миров его сдерживают лишь рамки физических законов данного мира. Но знание формотранса даёт ему весомые преимущества».

«Откуда он знает о намерениях Владык?»

«Таглиб, его спутник, уверяет, что ДД завербовал какого-то чиновника из окружения одного из Администраторов и общается с ним».

«Крутой мужик! Хорошо, что он с нами».

«Эт точно».

«Так что, мне прийти позже? — спохватился Прохор. — Будешь спать?»

«Не будем откладывать на завтра то, что можно сделать послезавтра. Шутка. Знание формотранса может понадобиться тебе в любой момент. Лежи и слушай, я объясню тебе ещё раз, что делать для возбуждения процесса».

Прохор послушно расслабился.

* * *

Устя убежала к команде ещё в семь часов утра, и он остался нежиться в мягкой постели, рассчитывая встать не раньше половины десятого.

Однако сон не приходил, перед глазами плыли геометрические фигуры, превращаясь одна в другую, — отзвуки информации, полученной от Прохора-одиннадцатого, и в голову пришла мысль испытать себя в качестве преобразователя форм. Опыт одиннадцатого «родича» возбуждал и звал на подвиги, хотелось самому тайно от Данияра научиться делать то же самое и стать повелителем форм любых материальных объектов. Как сказал ДД одиннадцатому: истинный формонавт изучает сакральную геометрию не из-за её полезности, а из-за того, что она даёт средство выхода за пределы человеческого тела с целью путешествий в другие измерения. Кроме того, она предоставляет возможность обращаться к древним знаниям о природе формы, а главное — менять эту форму по своему усмотрению. Одиннадцатый уже проверил эти постулаты и умеет трансформировать предметы, пора и нам этому учиться?

Прохор оглядел номер в поисках вещи, которую было бы не жалко потерять в случае неудачного исхода эксперимента.

Глаза остановились на тумбочке, на которой лежали гостиничные вещи — телефон, световые часы, подставка для цветов, формуляр правил и книга. Книга принадлежала Усте, небольшого формата, в мягкой обложке, довольно потрёпанная. Айпады и ридеры она не признавала и всегда брала с собой читать бумажные книги.

Прохор взял её в руки: Бунин, «Светлые ночи», на обложке вверху надпись: «Женский роман».

Он напряг память, пытаясь вспомнить, был ли у Бунина такой роман, но вспомнить смог только «Тёмные аллеи». Возможно, за Бунина и в его стиле писал кто-то из нынешних литманов, это было модно — дописывать за классиков романы и циклы рассказов.

Книга вполне подходила для исполнения замысла.

Он положил её на стол, зажал пальцами эргион, как учил одиннадцатый, и сосредоточился на формуле формоперехода.

Ничего не изменилось.

Книга осталась лежать, никак не прореагировав на мыслеволевой посыл, раппорт, как сказал бы Саблин.

Прохор смутился, воровато глянул по сторонам, чтобы убедиться, что никто не видит его позора.

— Ну и какого рожна ты не трансформируешься?

Книга молчала.

— Ладно, попробуем ещё разок.

Эргион «мурлыкнул» теплом.

Прохор закрыл глаза, настраиваясь на энергоотдачу, в упор взглянул на книгу.

«Давай!»

По комнате прошелестел невидимый вихрик тёплого воздуха, пронзил книгу.

Она «поёжилась»… и осталась лежать в том же положении.

— Что за чертовщина?! — возмутился Прохор. — Чего тебе не хватает?

Зазвонил телефон.

— Привет, Кириллыч, — раздался в ухе голос Данияра. — Ты ещё спишь?

Прохор хотел сказать, что тренируется изменять форму предметов, но передумал.

— Хочу поваляться часок.

— Мы уже готовы идти завтракать, а потом собираемся на сноубордах покататься. Ты с нами?

— Нет, сноубординг — не мой вид спорта, я лучше в компе посижу. Потом к двенадцати поеду на Идальп, Устя говорила, что начинают они прыгать в одиннадцать, но её очередь почти последняя.

— Мы тебя там найдём. Будь внимателен, чао.

Прохор полежал пару минут, переживая разочарование и обиду неизвестно на кого, потом глотнул соку и снова сосредоточился на эргионе, желая во что бы то ни стало заставить книгу изменить форму.