Готы - Вольфганг Викторович Акунов

Ветхого Рима докатилась весть о выступлении Гейзериха в поход на Италию. Как только эта весть распространилось по «Вечному Городу», его граждан охватила паника. Многие стали покидать свои дома, чтобы бежать, куда глаза глядят. Эпархий Авит к тому времени еще не вернулся с ожидаемым Петронием вестготским подкреплением. Отказавшись от планов отразить нашествие вандалов, как бесперспективных, Максим предпочел искать спасенья в бегстве, призвав «отцов-сенаторов» покинуть Рим на Тибре вместе с ним.

По мнению Эдварда Гиббона, Петроний Максим был заблаговременно уведомлен о подготовке Гейзериха к походу на Италию, но не проявил необходимых в таких случаях решительности, расторопности, смекалки, ожидая грозного врага с полнейшим безразличием. Похоже, долгие десятилетия «негативной селекции» привели к сильнейшей деградации западноримской правящей элиты, сделав ее хронически не способной к принятию мало-мальски разумных и верных решений…

Трусливый Максим выехал из Рима 31 мая 455 г., но был схвачен толпой разъяренных граждан «Вечного Города» и тотчас же побит камнями, как преступник. По утверждению же Иордана, Максим был убит «неким римским солдатом по имени Урс» (известно, что впоследствии два воина западноримской армии, римлянин и бургунд, спорили между собой, кто из них нанес императору смертельный удар). Тело развенчанного узурпатора было растерзано «вольнолюбимыми квиритами» в клочки и брошено с проклятиями в Тибр. По версии же Проспера Аквитанского, Максим был убит своими слугами. Правление Петрония Максима продлилось всего семьдесят восемь дней. Его сын от первого брака, Палладий, недолго носивший титул цезаря и женившийся на своей сводной сестре, по-видимому, также был убит разгневанными горожанами или распоясавшейся наемной солдатней.

2 июня 455 года, через три дня после убийства Максима, «колченогий евразиец» Гейзерих выступил из Остии на беззащитный Рим, взятый им без малейших усилий. Не оказавшие вандалам ни малейшего сопротивления, римляне выслали навстречу Гейзериху мирную процессию, которую возглавлял папа римский Лев (первым из всех христианских епископов «Вечного Града» на Тибре принявший в 440 г. древний, чисто языческий, первосвященнический титул великого понтифика, носимый римскими папами по сей день) с представителями православного духовенства. Милостиво преклонив свой слух к увещеваниям Льва (опытного дипломата, сумевшего тремя годами ранее уговорить царя гуннов Аттилу удалиться из Италии), Гейзерих отказался от кровавой расправы над римлянами и обязался защищать здания «столицы мира» от поджогов, приказав также своим вандалам и аланам (а возможно — и примкнувшим к нему маврам и берберам, если верить картине К.П. Брюллова «Нашествие Гензериха на Рим») воздержаться от резни в стенах «Вечного Города». Разграбление Рима на Тибре вандалами «со товарищи» длилось четырнадцать дней и ночей; последние остатки государственной казны и богатств частных лиц были доставлены в Остию, погружены на вандальские корабли и отправлены в Африку. Гейзерих выгреб дочиста все римские дворцы, забрал трофеи императора Тита, взятые тем при разграблении Иерусалима в 70 г. п. Р.Х., бесчисленное множество иных сокровищ. Обобрав до нитки (или ободрав, как липку) всех надменных римских богачей. Но удержавшись, все-таки, по просьбе папы Льва, от грабежа серебряной церковной утвари (папа на радостях повелел расплавить украшавшую Форум статую верховного бога римских язычников Юпитера Капитолийского и переплавить ее в статую первого римского епископа — святого апостола Петра). Вместе с немереной добычею в вандальскую столицу Карфаген была отправлена, в сопровождении своих порфирородных дочерей Плацидии и Евдокии, императрица Запада Лициния Евдоксия, наведшая, мстя за сугубо личные обиды, на свой родной город Рим вандальскую грозу…

Вот какие нравы процветали при дворе благочестивых римских императоров, да и среди неутомимо восхвалявших их счастливых, всем всегда довольных верноподданных, презрительно именовавших «(полу)диких» готов «варварами»…

Но вестгот Валия счастливо избежал участи Аэция и прочих слишком успешных полководцев на римской службе которые могли: 1) сами стать императорами; 2) пасть от мечей и кинжалов ревнивых к их ратной славе императоров; 3) пасть от мечей и кинжалов наемных убийц, подосланных к ним этими императорами. Что было наглядно доказано печальными судьбами Стилихона и Аэция. Поэтому Валия, довольный тем, что имел — зерновым хлебом и землей — решил держаться от благочестивых августов подальше, ограничившись укреплением своей власти над Толосским царством вестготов.

Именно с этого момента, как ни странно, началась (пусть с некоторой задержкой) романизация кельтов-тектосагов и их столицы. Не «готизация», а именно романизация. Осуществляемая не самими римлянами (у которых на это уже не было ни сил, ни времени, ни желания), занятыми исключительно «спасением животишек» (по выражению Федора Михайловича Достоевского), а — парадоксальным образом! — вестготами.

Прожившими и провоевавшими, как-никак, на протяжении целого поколения, бок-о-бок с римлянами и полными решимости создать на римской территории центр собственной власти.

Как писал французский историк-тулузовед и архивист Пьер Салье, вестготы, ничего не разрушившие ни в Немаузе (современном Ниме), ни в Нарбоне, принялись превращать Толосу в великолепный город с роскошными дворцами, достойными столицы, из которой вскоре стали повелевать обширным царством — царством, северная граница которого пролегала по Лигеру, заканчиваясь в южной Испании, простиравшимся на западе до вод Атлантики, а на востоке — до Родана. Правда, у вестготов, судя по всему, и не было другого выбора, чем фактически выстроить себе новую столицу на месте города, основанного тектосагами и расширенного римлянами. Раскопки свидетельствуют о катастрофическом разливе Гарумны в 412 г. — крупнейшем в истории этой реки и ее эстуария. Наводнение достигло масштабов, вызывающих ассоциации с ветхозаветным Всемирным потопом. Бесследно поглотив древний город тектосагов со сравнительно немногочисленными памятниками римской архитектуры. До нас дошли свидетельства блаженного Иеронима Стридонского, оплакивающего голод и упадок нравов, вызванные этим стихийным бедствием. Совершенно ясно, что толосцы не имели ни сил, ни возможностей сами возродить свой город и его округу. Прежде всего, потому, что снова получили доступ к средиземноморской торговле лишь благодаря вестготам.

Необходимой для восстановления Толосы с прилегающей округой даровой (или почти даровой) рабочей силы было хоть отбавляй. Несказанно бедствовавшие после наводнения представители галльского племени тектосагов были рады любому заработку или приработку. К тому же к услугам вестготов было великое множество военнопленных, захваченных во время похода в Испанию. Строительство велось по римской технологии, без всяких элементов раннехристианского или «ромейского» архитектурного стиля. Вестготам было не до градостроительных экспериментов, они нуждались в жилищах и крепостных сооружениях без «архитектурных излишеств», возведенных, так сказать, в конструктивистском стиле. Огромная, мощная крепостная стена вокруг Толосы была возведена не римлянами в I в. п. Р.Х. (как долгое время полагали историки). В самый разгар не омрачаемого ничем серьезным «пакс романа» римлянам было совершенно ни к чему расходовать финансовые и трудовые ресурсы на возведение столь мощных и дорогостоящих фортификационных сооружений (в центре Нарбоннской Галлии при Октавиане Августе