Red is my favourite colour - Солодкова

расскажи, какая там погода, часто ли идут дожди… — бурчала я Натти, закидывая в чемодан всё, что попадало под руку: даже если случайно прихвачу что-то из вещей Аси, не страшно — на месте ей и отдам.

— Очень высокая влажность, — Натсай важно выставила вперёд указательный палец и пружинистым движением поправила свои кучерявые волосы. — Очень высокая.

Я заулыбалась, вдруг представив, как забавно там будут выглядеть кудряшки Себастьяна.

На губах до сих пор чувствовался вкус нашего последнего поцелуя, но оно и неудивительно — с того дня в больнице Святого Мунго мы целовались в любой удобный момент, как школьники, о чём иногда даже стыдно вспомнить.

Я покраснела, когда против моей воли в память вернулся день свадьбы Оминиса и Натти, а точнее то, что случилось после церемонии.

Многочисленное кружево платья неприятно кололо бока, плечи и бёдра. Я исчесалась до красных пятен, пока наконец не закончилась торжественная часть и нас не пригласили к столу.

— Может, незаметно уйдём? — чуть хмельной шёпот Себастьяна опалил моё ухо.

— Друг из тебя просто отличный, — сыронизировала я, хотя сама заметила ещё в начале фуршета, как Натти нетерпеливо переминается с ноги на ногу и практически заставляет себя быть милой со всё прибывающими гостями. «Наверняка только и думает, как поскорее затащить бедного Оминиса в постель», — я усмехнулась про себя и понимающе ей кивнула.

— Что-то я себя не очень хорошо чувствую, — через время начала она своё отменное лицедейство. Показательно приложила ладонь ко лбу и свела брови домиком. Оминис сначала забеспокоился, начал суетиться вокруг, но быстро понял, в чём дело, и теперь едва заметно улыбался, провожая хитрую супругу в домик для новобрачных.

— Ну что, мы свободны? — сгорая от нетерпения уйти с торжества, выпалил Себастьян. Я снисходительно похлопала его по плечу и поплелась следом в гущи зелёной оранжереи на территории.

— Что чувствуешь после всего этого? — я обвела рукой пространство вокруг себя, имея в виду свадьбу друзей. В оранжерее, среди многочисленных растений и цветов, я ощущала себя, как на уроках мадам Чесноук, где мы с Себастьяном всегда стояли рядом и часто перешёптывались, чем вызывали напускной гнев у Мирабель.

— Немного завидую. — Себастьян по обыкновению махнул шоколадной чёлкой и, подпрыгнув, сел на стол для пересадки растений.

— Завидуешь? — я скептически выгнула бровь. — Чему?

— Что у них всё открыто теперь, они могут не скрывать своих чувств.

— И много ты выпил? — уголок моего рта невольно вздёрнулся, и приятное чувство предвкушения разговора расплескалось по телу.

— Всего один бокал. — Нахмурился, будто бы всерьёз обидевшись.

— Да ладно тебе, — я хлопнула его по колену, сама от себя не ожидая такой вольности почти что на публике, — подумаешь, пару раз напился и сотворил чёрт-те что.

— Не смешно. — Грозно сдвинул брови, сцепил в замок руки до побелевших костяшек. — Не хочу даже вспоминать, как я мучился в разлуке с тобой, находясь каждый день рядом. Понимаешь, о чём я?

— Понимаю. — Я выдохнула и опёрлась поясницей о стол рядом с Себастьяном. — А ещё ты снова о себе.

— Я же не знаю, страдала ли ты так же, как я или…

Он не успел договорить, как я моментально вспыхнула. Казалось, волосы на моей голове вздыбились от переполняющего гнева.

— Смеёшься?! — досадливо всплеснула руками и издала разочарованный смешок. — Сэллоу, ты неисправим! — порывисто развернулась, развеяв юбку, как парус.

— Да погоди ты. — Он схватил меня за запястье и мягко притянул на место. — Пока у меня язык развязан, нам лучше поговорить.

— И кто тебя науськал? Оминис? Признавайся! — рассвирепела, сжала челюсти, смотря на него в упор.

Себастьян с пару секунд бегал по моему лицу ласковым взглядом, а затем неожиданно сжал мои щёки в ладонях и звонко поцеловал в губы, сложенные бантиком.

Я оторопела, никак не находя, что на это сказать. Чуть отдышавшись и придя в себя, надтреснуто выдала:

— И это весь твой разговор? — замахала руками на своё распалённое враз лицо.

— Надо же было тебя как-то сбить с толку, — хитро ухмыльнулся и притянул к себе за талию, чтобы расположить аккурат между своих ног. — Помнишь, как тогда, у залива?

— Такое забудешь, — проворчала, уворачиваясь от поцелуев. Подозрительно сощурилась, внимательно вгляделась в него, словно желая прочесть, как открытую книгу. — Стихотворение правда для меня написал?

— Да сколько можно спрашивать одно и то же?!

— Сколько надо, столько и буду спрашивать. — Гордо вскинула подбородок, подбоченилась. Себастьян устало выдохнул и понуро покачал головой.

— Да, правда. Это же очевидно!

— Мало ли, что очевидно. Для меня очевидно то, что ты по пьяни целовался с Дейл. — Брезгливо передёрнула плечами, стряхивая вуаль противных воспоминаний.

— Я просил прощения миллион раз, — сдержанно процедил Себастьян. — И скажу это в миллион первый: прости меня.

— Ты давно прощён. — Упёрлась лбом в его грудь и повесила плечи. — Как всё сложно.

— Да ничего не сложно! — он с энтузиазмом отстранился, взял мои пальцы в свои, заглянул в глаза. Мы скоро поедем в отпуск, отдохнём от всего, побудем вдвоём.

От его слов в животе порхали бабочки. Знал бы он, как я жду этого дня…

— Тебе не противно от того, что мы переспали тогда? — протараторила я, пока не потеряла остатки мужества. Этот вопрос и эта боль давно сочились ядом в моей душе. Как же страшно на самом деле быть отвергнутой.

— С ума сошла? — Себастьян округлил глаза и поёрзал на месте. — С чего вдруг мне должно быть противно спать с девушкой, о которой я грезил в своих самых откровенных снах?

— Соловьём поёшь, — протянула я, превращаясь в сахарную воду от его речей.

— Я не могу мечтать о большем, — приглушённо заговорил он, донельзя приблизив своё лицо к моему. От хрипотцы в его голосе подкашивались ноги. — Хочу всё исправить. Хочу, чтобы у нас было как у Оминиса с Натсай.

— Чтобы я тебя принуждала к сексу?

Мы замерли, чтобы через мгновение одновременно взорваться хохотом.

Незаметно для самих себя, спрятавшись за ветками душистого лимонного дерева, слились в разомлевшем поцелуе.

Я отчаянно тянула свои губы к его, вставая на носочки, пока Себастьян не подхватил меня и не усадил к себе на колени. Можно было сойти с ума от стоявшей в оранжерее духоты, от платья, которое хотелось снять как можно скорее, от пылких и настойчивых движений Себастьяна. Голову кружило, а мысли витали всё об одном: поскорее уединиться.

— Думаешь о том же, о чём и я? — насилу разомкнув поцелуй, сбивчиво прошептал он. — Пойдём. — Не дождался