Религиоведение - Марианна Михайловна Шахнович

считать

несостоятельными. В случае необходимости ссылками на те или иные

священные тексты, на «волю Бога» обосновываются как Крестовые

походы, так и вооруженный джихад против «неверных».

В-четвертых, следует учитывать, что влияние религиозного

фактора на политику может быть большим или меньшим, иногда —

практически неуловимым, но никогда не является единственно определяющим. Религиозные конфликты в чистом виде, не связанные

с какими-либо общественно-политическими явлениями, возможны

(и то далеко не всегда) лишь в форме богословских дискуссий, например, споров по догматическим вопросам на Вселенских соборах.

В этой связи представляются одинаково неприемлемыми существующие как в обыденном сознании и СМИ, так и в научной литературе

тенденции к недооценке или переоценке роли религиозного фактора

в политической жизни.

Недооценка обычно выражается в вынесении за скобки религии

при анализе важнейших тенденций политического развития целых

исторических периодов (например, отечественные историки до сего

дня в значительной степени игнорируют роль религиозного фактора во внутренней и внешней политике стран европейской культуры

в XVIII–XIX вв.), или в утверждениях о том, что религия лишь цинич-но используется теми или иными силами для решения политических

задач. Хотя последнее, безусловно, имело и имеет место — Наполеон

Бонапарт, будучи далеко не религиозным человеком, способствовал

восстановлению прерванных в годы Великой французской революции отношений с папством и даже иногда представлял войну против

Англии в качестве акта борьбы с «протестантской ересью», исключительно в расчете на укрепление своего внутри- и внешнеполитическо-го престижа; советские руководители в 1970–80-е гг. побуждали духовенство к заявлениям о поддержке «миролюбивой внешней политики

КПСС», проведению различного рода миротворческих форумов с це-

358 СОЦИОЛОГИЯ

РЕЛИГИИ

лью иллюстрации тезиса о «морально-политическом единстве» всего

советского народа — как верующей его части, так и нерелигиозной. На

субъективном уровне исключать искреннюю религиозную мотивацию

тех или иных политических действий ни в коем случае не следует, поскольку основная масса населения нашей планеты (в том числе и политики) как в настоящем, так и, в особенности, в прошлом является религиозной. Несомненно, исламисты-«камикадзе», атаковавшие США

11 сентября 2001 г., были убеждены в божественной справедливости

своего дела, в том, что они исполняют «волю Аллаха». Говорить о по-литизации религии можно лишь тогда, когда политические средства

используются в религиозных целях, а не наоборот.

Переоценка роли религиозного фактора выражается в представлениях о том, что религиозная принадлежность людей полностью детер-минирует их политическое поведение. Так, в Англии XVIII — начала

XIX в. отказ предоставить католикам политические права мотивиро-вался обычно тем, что, находясь в духовной зависимости от иностранного монарха — папы, они не могут быть полностью лояльны к англий-скому королю. Современные северокавказские мусульманские лидеры

и политики склонны ставить знак равенства между понятиями «ваххабит» и «террорист», хотя на практике идея ведения «вооруженного

джихада» против России часто выдвигалась и осуществлялась представителями традиционного для данного региона суфийского ислама.

В свою очередь, далеко не все сторонники «очищения» ислама (не

вполне основательно именуемые «ваххабитами») являются сторонниками создания шариатского государства, тем более — вооруженным

путем. Наконец, утверждения о неизбежности распада полиэтнич-ной и многоконфессиональной Югославии, произошедшего в начале

1990-х гг., оставляют без ответа следующий вопрос: почему при наличии долговременных тесных связей между религиозной и этнической

принадлежностями (сербы в основном православные, хорваты и сло-венцы — католики, босняки — мусульмане и т. д.) югославское государство, пусть и с перерывом, просуществовало около семи десятилетий?

Таким образом, учитывать (но не переоценивать) влияние религиозного фактора на политику совершенно необходимо в целях понимания политических процессов прошлого и настоящего. Рассмотрим

теперь конкретные формы взаимодействия религии и политики.

Религиозно-политическое взаимодействие в христианском мире.

Теоретически в христианстве религия и политика выступают в качестве автономных сфер, что выражено в словах Христа о необходимости отдавать «кесарево кесарю, а божие Богу» (Мф. 22:21). Однако сам

§ 6. Религия, политика, общество 359

Иисус, несмотря на заявления о «неотмирности» его Царства, был

отправлен на казнь после того, как прокуратор Иудеи Понтий Пилат

убедился (или дал себя убедить) в том, что признание им себя мессией

(«Царем Иудейским») политически опасно. В дальнейшем, вплоть до

начала IV в. христиане в Римской империи подвергались преследованиям прежде всего по политическим мотивам — как нарушители законов, предписывающих обязательное отправление культа императора

и традиционных богов. В то же время гонения не приводили к ответ-ным восстаниям христиан. В Новом Завете неоднократно подчеркивается необходимость повиновения власти (1 Петр. 2:13; 1 Тим. 2:2; Рим.

13:1–2), хотя и утверждается, что «должно повиноваться больше Богу, нежели человекам» (Деян. 5:29).

Миланский эдикт (313) императора Константина провозглашал

свободу вероисповедания всех религий, включая христианство. Однако римские власти недолго удерживались на таких позициях, и уже

при преемниках Константина началось активное ограничение прав

язычников, превращение христианских догматов в предмет государственного законодательства. Противники христианства, а также ере-тики рассматривались государством как возмутители общественного

спокойствия. Проведению жесткой политики в отношении язычников

в немалой степени способствовал эксклюзивистский потенциал христианства, востребованный властями в полной мере в условиях формальной христианизации государства.

Наличие в христианстве такого специфического регламентирую-щего института, как церковь, которая возглавляется специально руко-полагаемым духовенством, имеет особую организационную иерархию

и обладает монополией на формулирование и трактовку догматики, приводит к тому, что в дальнейшем религиозно-политические взаимодействие оказывается в значительной мере связанным с проблемами

церковно-государственных отношений. На Западе происходит