Волчьи игры - Яна Горшкова

Серьезного тона в устах Элира, пожалуй, и Вилдайр Эмрис бы испугался.

— Помню, — эхом отозвался «вечный повстанец».

— Тебя пощадила эрна Кэдвен, и то же самое сделала Джона. Три раза — это слишком много даже для героя баллады.

— Тогда почему же ты не стреляешь?

Шэйз все еще не терял надежды, что рилиндар хочет лишь поговорить. Объясняться с врагом у шуриа не принято, это всегда можно сделать и после смерти. Не просто же так дарована Матерью Шиларджи детям своим возможность зрить дух человеческий, верно?

Остальные новорилиндары… Тьфу! У Джэйффа челюсти сводило при виде этих сосунков, как от кислятины. Словом, мальчишки во все глаза глядели на живого и настоящего Воина Рилинды. Так жадно, так завороженно, словно сама Шиларджи к ним явилась во плоти.

— Потому что понимаешь… где-то в душе… в сердце… что мы правы! Наша борьба и наше дело правильное. Ибо Шанта у нас одна, и все те враги, которые испокон веков точат на нее острые зубы…

Пес раздери этого Тиглата! Откуда в одном человеке одновременно столько азарта, пафоса, жестокости, заблуждений, сентиментальности, пороков и глупости?

— И клювы, не забудь, — перебил его Джэйфф.

— Что?

— Ты забыл про клювы. Или про когти.

— Да! Наша Земля Радости, наш Джезим уже тысячу лет стонет под пятой захватчиков! Наш народ, стенавший под пятой…

Шиларджи! Как же это было скучно. Элир разве только не зевнул во весь рот. Наслушался он в свое время речей. Нет, не тиглатовских — гладких и вычурных, а еще тех — яростных, бешеных, нервных. Очаровательный модник Шэйз, который за порог не ступит, не повязав правильно шейный платок, и в подметки не годился тем, прежним вождям, которые без факела зажигали пожар войны. Их голоса до сих пор слышат уши Джэйффа, а горло помнит ответный радостный вопль. Может, потому он и не принял всерьез кривляния Тиглата, что было с кем сравнить? Рилиндарские командиры ужас наводили, не ведали о пощаде, они и не догадывались о такой штуке, как милосердие. А тут… бестолковый пятилетка, балующийся с огнивом на сеновале.

— Мнилось — не стало Проклятья Сигрейн, вот теперь-то заблудшие поймут и проникнутся… — Элир сам не заметил, как заговорил вслух, поглощенный без остатка воспоминаниями о временах, когда Внезапная Смерть только начала шествие среди народа Сизой Луны. — Я думал, ты, читавший тетрать Аслэйг, хоть что-то понял…

— Джэйфф, послушай же меня наконец, — взмолился Шэйз. — Мы, шуриа, — соль этой земли, мы нужны Джезиму, и ты — единственный из нас, кто помнит, как было до нашествия ролфи, как прекрасно жили шуриа. Ты мог бы возглавить нашу борьбу, стать нашим знаменем. Но ты предпочел быть первым псом в своре Вилдайра!

— Да перестань! По-разному мы жили, всяк на свой лад, кто как знал и умел. И лучше псом быть в своре, чем приблудной шавкой на помойке.

Оскорбительное для шуриа сравнение не обидело Джэйффа ничуть. Да мало ли, как его обзывали.

— Ползать на брюхе перед каждым богатым смеском, выпрашивая подачки на свои грязные делишки, развлекать расфуфыренных дамочек в салонах, пресмыкаться у ног любого, кто отслюнявит лишний ассигнат, — это, по-твоему, истинно шурианское дело?

— Ес-с-сли понадобится для освобождения родины…

И снова Элир невежливо перебил собеседника.

— Ты ведь чистенький, Шэйз? С тех пор как отравил Алезандеза Лойха, пальчиков в крови не марал, нет? Всю грязь, значит, им. — Он кивнул в сторону молодых сородичей. — А себе только самое приятное — салоны, приемы, опера, тайные собрания. Рассказывал им про леди Конри? Про то, как берешь денежки на освобождение родины из лап самого лорда-секретаря — тоже?

— Пусть ролфи платят! — фыркнул Тиглат надменно.

По крайней мере, ему самому это жалкое тявканье казалось грозным рычанием. Конечно, для традиционной шурианской морали двурушничество почти в порядке вещей, но перед фиртсвитскими мальчиками, выросшими средь по-купечески честных в коммерческих делах конфедератов, очень неудобно. Сказано же, кто платит, тот и ужин заказывает.

А последний рилиндар продолжал:

— Они и заплатили — каменщикам за строительство маяка, а Ригнайрову семейству за то, что маяк этот обихаживали. Чтобы рыбаки-артельщики, вроде Юнана, не гибли в море.

— Какой еще маячник? Кто такой Юнан?

— Ригнайр-то? Так это ж тот самый хелаэнай, которого твои наймиты зарезали. И женку его. А Сэйна — хорошая женщина была, честная, работящая. Все наши ее шибко уважали. На тризне десять деревень обрыдалось. Но откуда тебе знать, Шэйз Тиглат, на какие такие забавы идет золотишко от лорда Конри, через его бабу полученное?

— Мы… нам… — решил было вставить словечко один из юнцов.

И осекся под взглядом Джэйффа.

— Вас-с-с, не пройдет и получаса, ваш предводитель предаст с потрохами. И позволит мне сделать с вами все, что моей душеньке угодно. Верно я говорю, Шэйз Тиглат?

Тот рот открыл. Потом закрыл. Затем снова открыл. Он не хотел умирать и готов был пожертвовать сотнями таким мальчишек, лишь бы самому выжить. Червяк!

— Полезайте-ка в подпол, парни, — приказал Джэйфф обескураженным сородичам. — У меня к вашему… атаману есть тайный разговор.

Бедные невинные овечки! Главное, говорить спокойным голосом и не сотрясать воздух угрозами, чтобы тебе поверили, а точнее, решили, будто незлобивому человеку с хорошими манерами можно доверить свою жизнь. Злодеи, они ведь все как на подбор огромные, зубастые и рычащие. Одного взгляда честному человеку хватит, чтобы определить — злодей перед ним или доброхот, да-да.

И новорилиндары отправились в бывшее Джэйффово узилище, пару дней назад ставшее местом упокоения охранников леди Конри, если не совсем безропотно, то и не шибко сопротивляясь.

— Два дня думал, что скажу тебе, Шэйз, при встрече, — признался Элир, отложив в сторону оружие, когда они остались одни. — И так, и эдак прикидывал, как бы тебе объяснить про ту, прежнюю Рилинду, про Джезим, и вообще поспорить насчет избранности. А потом вспомнил, что ты был среди первых, кто узнал, что же на самом деле сделали Удэйн-Завоеватель, дева Сигрейн и наш Великий Шаман. Как они объединились ради спасения Джезима от Предвечного. Никого не пощадили — ни себя, ни свои народы. Нельзя, стало быть, без детей Хелы. И без диллайн, я думаю, тоже. Ты же знаешь, Шэйз, все сущее под тремя лунами имеет смысл свой и цель, зачастую сокрытую от смертных глаз. И у каждой жизни человеческой она имеется.

— Мой смысл в борьбе с ролфи.

— И с леди Конри? Или она исключение?

— Это не я сохну по ролфийке. У нас чисто деловые отношения. И совсем не грех воспользоваться слабостью врага.

— Деловые отношения — это святое! — обрадовался Джэйфф. — Мне как раз нужно все, что у тебя есть на Элайн. Письма, долговые расписки, связники.