Часы, идущие назад - Татьяна Степанова

– Еще снимки? И другая ячейка?

– Да. Я снова помчалась туда, на Земляной вал, в то же отделение ВТБ. Но там нет ячеек с таким шифром. Мне менеджер банка сказал, что подобный шифр они не используют. Это какой-то другой банк. Я стала опять звонить Денису – его мобильный сначала не отвечал, никто трубку не брал. А потом и вообще отключился. И на сообщения – никакого ответа. Я сегодня с утра все пыталась дозвониться. Мне стало тревожно – не в правилах Дениса исчезать, когда деньга светит! Это совершенно на него не похоже. И я жаждала получить остальные снимки. Невозможно от такого предложения отказаться! Поэтому я села в машину и поехала в Горьевск. В пробке на МКАД проторчала полтора часа. Пока добралась, пока это чертов дом быта нашла, стемнело. Оказалось, он сегодня и на работе не был. Я из всех местных душу вытрясала – хотела его адрес узнать. А тут вы…

– Как у Высоцкого: «Тут за день так накувыркаешься, придешь домой – там ты сидишь», – Гущин снова хмыкнул. – Так где вы находились вчера вечером, Анфиса Марковна?

– В галерее на Гоголевском бульваре. Адрес вам отлично известен. Это могут все наши подтвердить, мы новый зал допоздна оформляли.

– Ясно. А с десяти вечера до восьми утра?

– Дома, спала.

– Кто может подтвердить это?

– Плюшевый мишка.

– Вот то-то и оно, – Гущин покивал головой.

– Федор Матвеевич! – Катя сделала страшные глаза.

– А ты помолчи. Снимки я пока у себя оставлю.

– Нет смысла вам из Горьевска так поздно уезжать, – подал вдруг голос молчавший как рыба капитан Первоцветов. – Завтра с утра уйма работы. И вам, Анфиса… Анфиса Марковна – да? Тоже придется задержаться.

Катя отметила, что изящный сумрачный капитан Первоцветов смотрит на пышную, полную, кудрявую, шумную, модную Анфису как-то сбоку, наклонив голову, как это делает сорока, когда разглядывает блестящую на солнце консервную банку.

– Как здесь с гостиницей? – Гущин тяжело вздохнул.

– Есть наш знаменитый загородный отель «Бережки-Холл», там свадьбы играют. Есть отель с сауной «Горьевские дали». Есть отель «Комфорт» – в центре, пара улиц до отдела, приемлемо по цене, и я почти рядом жилье снимаю. Я вас туда провожу.

Когда они уже выходили из отдела, неугомонная Анфиса шепнула Кате:

– Какой редкий зануда! Но глаза красивые у капитана. Так смотрит… Кстати, после того как я узнала, что бедняга Дэн убит, я бы и сама так просто из этой дыры не уехала. А ты, Кать?

– Гущин в Главк позвонит, чтобы твое алиби в галерее проверили, – со вздохом сказала Катя. – А на ночь убийства у тебя алиби нет, мой зайчик. Опять ты, Анфиса, влипла в…

– Какашкуууу, – пропела Анфиса ей на ушко. – А зайчик, а зайчик попал под трамвайчик… опять, опять…ой-ей-ей… Привезли его в домой – оказался он живой! Где наша не пропадала!

– Почему Гущин сразу нам фото не показал, спрятал? Что там на них?

– Покажет, никуда не денется. Там мало что понятно. Вроде старые фото, а приглядишься – какая-то чертовщина. Капитан Первоцветов, а можно вас спросить? Парковка у отеля своя? Нам машину поставить нужно.

Фотограф по имени Анфиса, оказавшаяся главным свидетелем по делу, спросила, как его имя-отчество.

Капитан Первоцветов вспомнил об этом, когда ехал в полном одиночестве по темному спящему городу на патрульной машине. Он назвал ей только свое имя – Борис. Она улыбнулась. Ямочки на щеках…

Если бы она только знала, о чем на самом деле он думал в тот момент!

Приезда полковника Гущина в Горьевск капитан Первоцветов не ожидал. В Главке они редко сталкивались, лишь на общих совещаниях. И никогда не контактировали. Но Первоцветов, как и все в ГУВД, был наслышан о полковнике Гущине и его манере работать. То, что Гущин вечно таскает за собой на места происшествий сотрудницу пресс-службы, служащую для него чем-то вроде талисмана успешного раскрытия дела, тоже обсуждали. Это шло вразрез с правилами. Но Гущин не слишком пекся о правилах. А эта длинноногая корреспондентка Екатерина Петровская вроде никогда не подкладывала ему свиней – не сливала информацию СМИ, не публиковала непроверенных данных из «источников, близких к расследованию», и даже «помогала» Гущину в раскрытии.

Капитан Первоцветов усмехнулся. Помочь в раскрытии… Только не в Горьевске. Что корреспондентка пресс-службы знает о городе!

Что она знает обо всем этом…

И Гущин не знает. Да, он известен, он славен своей оперативной хваткой, своим упорством, умением раскрывать самые запутанные убийства – Первоцветов слышал немало историй об удаче шефа криминальной полиции.

Только он не верил в эти россказни. Только не в Горьевске. Здесь, полковник, тебе не обломится. Не сможешь ты ничего здесь. И девица твоя – корреспондентка, твой талисман, – не поможет тебе ни в чем. Еще хорошо будет, если унесете отсюда ноги подобру-поздорову.

Потому что Горьевск – он такой. Он порой не отпускает.

Есть города, которым нужны жертвы, как темным божествам.

А Горьевск много чего может рассказать о жертвах.

Капитан Первоцветов ехал по Горьевску, по его улицам – пустым, окутанным ночным мраком, где все спали, где тускло светились лишь вывески жалких магазинов, жалких аптек, жалких кафе – мимо выключенного по случаю холодов фонтана, мимо городского музея.

Улицы и кварталы остались позади, темное шоссе заструилось среди темных деревьев к реке.

Полковник Гущин, несомненно, задал бы капитану Первоцветову немало вопросов, узнай он, куда тот направляется среди ночи. А как он узнает? Кто ему расскажет?

Патрульная машина сбавила скорость и тихо остановилась у Дома у реки.

Была половина третьего ночи. Где-то в это время фотограф Нилов встретил свою смерть – там, в доме, в загаженной комнате, стену которой хотел просверлить ручной дрелью.

Зачем? Куда ты сунулся, глупый дурак?

Капитан Первоцветов, сидя за рулем патрульной машины, смотрел на запертую на новый замок дверь дома.

Ее уже закрывали прежде. Только это ни к чему не привело.

Он провел рукой по лицу, словно смахивая с него невидимую паутину. Вспомнил, что они обнаружили в замурованной комнате, когда рухнула переборка. Это всегда было там. Всегда. За стеной.

В ночи Дом у реки представлялся скопищем смутных пятен: белели колонны, черными провалами зияли окна, хотя в них сохранились стекла.

Капитан Первоцветов ощутил спазм в горле.

Он нажал на газ, и старая патрульная машина, взвизгнув тормозами, рванула с места. Он ехал почти вслепую, да, он словно ослеп. Ему не надо было видеть дорогу, потому что он знал, куда она приведет.

В Горьевске издавна всего одна дорога: от Дома у реки до…