📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеЛюбимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС - Леон Дегрелль

Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС - Леон Дегрелль

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 117
Перейти на страницу:

Мы остановились в такой же грязной деревне, как и все, но населенной табором цыган. Женщины, сидя, по-турецки скрестив ноги на печи, молча покуривали из толстых трубок. У них были черные, почти темно-синие волосы, они были одеты в похожие на лохмотья юбки, они с особенным убеждением сплевывали на пол.

На следующий день мы достигли деревни Благодать, где только что закончился яростный бой нашего авангарда. Перед нами боезапас советской пушки получил прямое попадание. Одно голое тело лежало без головы. На месте шеи зияла огромная черноватая рваная дыра. Подкожный жир на бедрах расплавился, открывая длинные белые полосы тела.

Я поискал голову этого артиллериста и вдруг увидел приклеившуюся на железный щит странную человеческую маску. Взрыв скальпировал несчастного, содрав кожу с лица, глаз и волосы передней части черепа. Ужасный холод сразу заморозил эту кровавую пленку, которая в точности сохранила свою форму и цвет: открытые голубые глаза смотрели на меня. На ветру шевелилась прядь светлых волос. От такого реализма можно было взвыть от ужаса.

Несколько немцев смогли броситься с автоматами в деревню. Русские вернулись и кинулись в атаку сразу с трех сторон, как дети. С одной стороны атаковали казаки, одетые в великолепные синие шаровары, вооруженные своими саблями с рукоятью в виде орлиной головы. Они скакали галопом на своих быстрых конях, привстав на седлах из алюминия и ивняка. Все они были безжалостно сметены. Лошади падали на землю, подкосив дугой передние ноги. Красавцы казаки катились в снег во все стороны или были схвачены холодом в своих седлах, соединившись в смерти со своими конями.

С двух других холмов сибирская пехота бросилась в атаку по голой степи так же наивно, как и казаки. Ни один из нападавших не отошел от домов более, чем на тридцать метров. Трупы многих сотен казаков усеяли снег. Все были прекрасно экипированы, одеты в толстую фланелевую униформу американского производства, а также в более плотное белье и сверху в толстые полушубки с маскхалатами. В такой одежде они могли не бояться жестоких морозов.

Почти все они были желтой расы, со щетиной на теле, жесткой, как у кабанов. Мороз мумифицировал их сразу, с момента падения. У одного из них глаз был выбит из орбиты прямым попаданием пули в голову и мгновенно обледенел. Он болтался на зрительном нерве длиной с палец под надбровной дугой, похожий на какой-то страшный оптический инструмент. Зрачок уставился на нас, как будто его хозяин-монгол был еще жив. Глаза убитых при таких сорокаградусных морозах сохраняли необычайную ясность.

* * *

Деревня была в ужасном состоянии.

Мы провели ночь среди молодой живности, что избежала резни. Кроме маленького теленка и кур в нашей комнатушке была дюжина голубей, которые спокойно ворковали, нечувствительные к людской ярости.

Когда мы проснулись, нас ожидал новый сюрприз: оттепель! Полная оттепель! Деревня плавала в двадцатисантиметровом слое воды.

Но солдаты сражаются в любую погоду, и мы пошли навстречу врагу среди трупов, плававших в колеях как брошенные по течению лодки.

Оттепель и мороз

Русские оттепели отличаются необыкновенной скоростью. В начале февраля 1942 года было сорок два градуса ниже нуля. Через четыре дня колеи стали реками глубиной в тридцать сантиметров.

Мы с трудом пробирались по склону, заваленному трупами, от Благодати на восток. Мы пристегивали сани, найденные в избах, к нескольким лошаденкам, бродившим в снегах. У нас не было ни сбруи, ни упряжи, ни вожжей; мы привязали лошадей красными электрическими кабелями, которые сто раз разрывались и которые мы неустанно восстанавливали.

Мы встретили одну советскую санную упряжь, чей возница и лошади были убиты: солдат, коренастый монгол, орехово-коричневый, весь окоченелый, смотрел на дорогу выпученными глазами. Рядом с ним лежала огромная зеленая бутыль, содержавшая двадцать литров томатного сока. Лошади были убиты, монгол был убит, а бутыль осталась целехонькой.

С самого начала спуска мы очутились в настоящем наводнении. Снег на полях таял, тысячи ручейков стекали на дорогу, но гололед сопротивлялся, вода поднималась все больше. Мы шли в этих ледяных речках по колено в воде.

* * *

Мы должны были остановиться на ночлег в одном хуторе, состоявшем из двух домов. В единственной комнате каждой избы, прижавшись друг к другу, стоя расположились восемьдесят хорватских добровольцев.

Невозможно было больше ни одному человеку протиснуться в две эти человеческие конуры. Два этих маленьких свинарника кишели массой изнуренных солдат, им невозможно было обсохнуть.

Нам ничего не оставалось, как пролезть по лестнице в пространство между потолком и соломенной крышей. На линии конька это «помещение» имело один метр высоты. Еще надо было пролезть от балки к балке под угрозой рухнуть на спины восьмидесяти хорватов. Нам пришлось целой сотней проползти до кровельных стропил и устроиться, прижавшись цепочкой друг к другу, в двух этих черных дырах. Мы могли оставаться, сидя на корточках или свернувшись калачиком. Такое положение было изнуряющим. У нас оцепенели ступни в больших башмаках, наполненных ледяной водой. С самого утра мы ничего не ели, кроме ломтя старого хлеба, да и то у многих не было даже этого.

В девять часов вечера откуда-то с верхнего конца лесенки ударил свет электрического фонарика. Надо было выступать! Среди ночи, по этим залитым водой колеям, под черным небом, доходившим до земли. Мы должны были преследовать отступавшего неприятеля и занять до рассвета один большой колхоз, находившийся восточнее.

Никто из нас даже не различал соседа на марше. Мы вслепую двигались в воде.

Но самое худшее — это был гололед. Под талой водой простирался ужасный ледяной каток. То и дело кто-нибудь скользил и падал. Как и другие, я тоже плюхнулся со своим пулеметом, потом еще раз опрокинулся уже на спину, сполна глотнув водной дороги. Мы промокли до нитки.

Мы барахтались в таком потопе и в такой тьме, что перешли речку Самару, пробираясь поверх льда, растянувшись в ширину на двадцать пять метров, и ни один солдат не заметил, что он пересек водную преграду, реку! К половине второго ночи мы наконец подошли к колхозу. С десяток крупных дохлых лошадей лежали на сугробах подтаявшего снега. Не было видно ни одного обитаемого места, кроме трех конюшен, совсем маленьких и забитых навозом.

* * *

Человек сорок из нас вошли в одну из них. Из обломков ларя для отрубей мы разожгли костер. Когда он разгорелся, я поспешил подвесить на палке над пламенем мои кальсоны и рубашку. С моей привычной неловкостью я сделал это так хорошо, что мое белье внезапно вспыхнуло, великолепно осветив конюшню. До конца зимнего наступления мне пришлось воевать в одной гимнастерке и в старых потертых штанах.

Запах навоза был нашей единственной пищей до следующего вечера. Колхоз этот был довольно мрачный. Обследуя насыпь, спускавшуюся к Самаре, я увидел тело на таявшем снегу. Я спустился, и ужас охватил меня, когда я увидел молодого немца, которому красные с особым садизмом отпилили обе ноги на уровне колен. Операция была выполнена, несомненно, профессионалом с помощью пилы дровосека. Этот несчастный немец входил в состав разведгруппы, исчезнувшей два дня назад. Было видно, что после расправы он еще полз метров пятнадцать с той отчаянной волей молодых, которые не хотят умирать…

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 117
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?