Карело-финские мифы - Владимир Яковлевич Петрухин

в Верхнем (Ярославском) Поволжье — и где исконными обитателями были племена мери, археологи изучили уникальный погребальный обряд. В больших группах курганов IX–XI веков, наряду с оружием, украшениями, жертвенной пищей, посудой, клали глиняные амулеты — кольца и имитации медвежьих лап. Помимо Верхнего Поволжья такие амулеты были найдены только в курганах Аландских островов на Балтике, где скандинавы жили вместе с финнами. Оттуда группа переселенцев и перенесла этот обычай в Верхнее Поволжье, где стали делать и загадочные глиняные кольца.

Пряжка с изображением медведя в «ритуальной» позе. X–XI вв. Бронза, литье. 8,0 x 3,4 см, ЧКМ № 954/209.

Государственное краевое бюджетное учреждение культуры «Чердынский краеведческий музей им. А. С. Пушкина»

Обряд был мало понятен археологам, хотя почитание медведя — и медвежьих лап — было распространено повсюду, где водился этот зверь. Остатки настоящих медвежьих лап и подвески из медвежьих клыков — обычная находка в раннесредневековых могилах Северной и Восточной Европы. Широко распространены также представления о том, зачем человеку после смерти могут понадобиться медвежьи лапы, особенно когти. Умершему (как и упомянутому выше шаману у коми) нужно было взбираться на мировое древо или ледяную гору, чтобы достичь загробной обители. Коми-охотник, которому удавалось в одиночку убить медведя, отрубал его лапы и хранил их, чтобы удача не оставляла его.

Однако недавно археологи нашли в погребении одного из ярославских курганов не глиняный или бронзовый амулет, а остатки настоящей медвежьей лапы, на палец которой был надет серебряный перстень с сердоликовой вставкой. В могиле были погребены две женщины, и рядом с одной из них — девочкой 11–13 лет — и обнаружили эту уникальную находку. И. В. Дубов предположил, что перед нами древнейшее свидетельство медвежьей свадьбы — широко распространенного мифологического сюжета о женитьбе медведя на девушке из человеческого рода.

Медведь остается одним из символов Финляндии. Скульптура на входе в Национальный музей в Хельсинки.

E. O. / Shutterstock

Мордовская песня рассказывает о девушке, которая пошла по грибы, заблудилась и была унесена медведями в их дом. Там она рожает от медведя детей, печет пироги, занимается хозяйством. Наконец она решается навестить родителей и берет с собой «мужа». Сама она заходит в избу, а медведя оставляет во дворе. Тут братья лесной жены и убивают зверя. Сестра проклинает их, ведь они оставили ее без мужа и кормильца.

Этот сюжет распространен в финно-угорских мифах: от браков со священными животными рождались богатыри-первопредки (таков Кудым-Ош у коми). Интересно, что и в русском фольклоре Верхнего Поволжья сохранились пережитки этого мотива: ряженные медведями на свадьбах валили на пол девушек, мазали их сажей, а самая «молодая» — невеста — именовалась медведицей. У мордвы одна из родственниц молодых встречала их обряженной в вывернутую наизнанку шубу — изображала медведицу. У карел же медвежьи лапы использовались как свадебные обереги.

Нужно добавить, что девочка неслучайно была обручена с медведем после смерти: умершие до замужества, не избывшие свой жизненный срок, считались особенно опасными — они становились злыми духами. Чтобы предотвратить возвращение умершей в мир живых, девочке подобрали подходящего «жениха» из иного — лесного мира.

Загадочными остаются амулеты-кольца из ярославских курганов. По размеру они напоминают браслеты и не могут быть «обручальными». Тут нельзя не вспомнить ярославскую легенду, в которой язычники клялись Волосу. В «Повести временных лет» упоминается клятва языческой Руси, когда дружинники обещают соблюдать мирный договор, возлагая перед идолом кольца — обручи — и оружие. Неясно, с каким богом могли быть связаны эти амулеты, но, видимо, язычники рассчитывали на его покровительство и на том свете.

Кремневая фигурка медведя, найденная на юге Финляндии. Каменный век.

Finnish Heritage Agency, коллекция предметов археологии. Фотограф Ritva Bäckman (по лицензии CC BY4.0)

Финская заговорная грамота

Мы видим, что на чудских окраинах Руси уже в раннем Средневековье переплетались финно-угорские, славянские, дохристианские, христианские и «еретические» (дуалистические) идеи и обычаи. Свидетельством этого служат жертвенные места саамов и самодийцев, где можно обнаружить предметы не только местного, но и христианского культа.

Подтверждением взаимодействия культур стала еще одна сенсационная находка — древнейший финно-угорский писаный текст. Среди новгородских берестяных грамот, которых обнаружено уже более тысячи, нашли одну, датируемую XIII веком, где обычными кириллическими буквами был записан необычный текст:

Юмолануоли.i. нимижи ноулисъханолиомобоу юмоласоудьнииохови.

Древнейший финно-угорский писаный текст, записанный на берестяной грамоте.

Отрисовка Анны Коноваленко по изданию: Арциховский А. В., Борковский В. И. Новгородские грамоты на бересте. М.: Изд-во Академии наук СССР, 1958

Он оказался на одном из прибалтийско-финских языков. Вот как его перевел Е. А. Хелимский:

Божья стрела, 10 имен твоих Стрела сверкни, стрела выстрели, Бог суд так правит.

В грамоте употребляется знакомое нам имя небесного бога Юмалы: ему принадлежат стрелы, которыми бог поражает злых духов — правит небесный суд (вспомним о чудесной способности финского владыки стрелять сразу тремя стрелами). Показательно, что в финском фольклоре словом юмала могут обозначать и христианского Бога, и колдуна. Записанный заговор явно направлен против духов болезней — у славян их тоже истребляют божьи стрелы. Один из русских заговоров призывает: «И стрели, батюшко, истинный Христос, в мою любимую скотинку своим тугим луком и калеными стрелами, в ясныя очи, в сырую кость, и угони, выганивай двенадцать ногтей, двенадцать недугов, тринадцатый набольший».

Другой русский заговор не менее интересен для понимания того, насколько взаимными были представления финно-угров и славян. Сам Господь Саваоф «испускает» в этом заговоре от своего престола «царя грома и царицу