Сломанная кукла - Лёка Лактысева

– Недолго они клеиться будут. Как увидят растущий живот – мигом все разбегутся, – хмыкнула я. 

– Ну, кто знает, кто знает… так-то ты красотка!

Белка еще раз хлопнула меня по плечу, впихнула на заднее сиденье машины и помахала рукой – может, мне, а может, водителю. Во всяком случае, автомобиль тронулся, а сидящий за рулем невысокий щуплый мужичок поинтересовался:

– Так куда едем?

Я назвала адрес, отвернулась и поспешно высунула нос в приоткрытое окошко: от водителя несло жареным луком и меня тут же замутило. 

– Пф… какие мы неприветливые, – буркнул шофер, сделал погромче музыку и прибавил газу. 

Вот так, под песню Верки Сердючки «Все будет хорошо», сопровождаемая шлейфом лукового амбре, я отправилась в новую взрослую жизнь.

С работой и с жильем мне необычайно повезло: теперь у меня было и то, и другое. Общежитие, в которое меня устроили, оказалось малосемейкой. В блоке, где мне выделили небольшую комнату, проживали две семьи. 

У одной пары, постарше, было двое сыновей – трех и шести лет. Они занимали две комнаты правого крыла. Вторая семья – молодая и пока без детей, занимала большую комнату левого крыла, а мне досталась комната поменьше. На четыре комнаты имелась общая кухня, общая душевая и целых два туалета – вроде как мужской и женский, но пользовались ими без разделения на М и Ж.  

Наученная жизнью в студенческой общаге, я в первый же вечер приготовила немного закусок и угощений, купила торт и пригласила всех к столу – знакомиться. Легче всего было подружиться с мальчишками: они слопали пиццу, торт и тут же зачислили меня в число друзей. Их родители тоже были настроены благожелательно. 

Семья помоложе была моему появлению не очень рада: похоже, они рассчитывали со временем занять комнату, которую предоставили мне. Тем не менее, мне удалось добиться расположения соседки, и она постепенно смирилась с тем, что какое-то время я буду жить рядом. 

Вечером, когда я закончила убирать на кухне после посиделок с соседями, мне позвонила мать. Я ждала этого звонка и пыталась морально приготовиться к нему, но, как и всегда, провалила эту задачу. 

– Да, мам… – я приняла вызов и не смогла сдержать дрожи в голосе.

Нет! Не стану ничего сообщать матери по телефону!  

– Алевтина! Ты почему не звонишь?! Три дня прошло с твоего выпускного, а от тебя ни слуху, ни духу! – тут же послышался возмущенный голос родительницы. – Тебя еще не выселили из общежития? 

– Выселили. Сегодня. – Я старалась отвечать по возможности кратко: чем меньше расскажу, тем меньше шансов, что мать найдет к чему прицепиться и за что меня отчитать. 

– Тогда почему ты до сих пор не дома?! Где ты ночевать собираешься? На вокзале, как бомжиха?

– Мама, я устроилась на работу, и мне дали комнату в общежитии.

– Это что это за работа такая, где еще и общежитие дают? – изумилась мать. 

– В заводской библиотеке.   

– Это при КШТ? И что ты там с твоим образованием делать будешь? Полы мыть?

– У них есть компьютеры, их надо обслуживать, – я прикусила губу, чтобы сдержать рвущиеся из груди обиженные слова. 

Мама всю свою жизнь проработала заведующей центральным фармацевтическим складом Укропинска, и очень гордилась своим высшим образованием и очень приличной для нашего райцентра должностью. Правда, заработная плата у нее была не слишком большая, а пенсия, которую она сейчас получала, и того меньше.

Мне о высшем образовании даже мечтать не приходилось: бюджетных мест в ВУЗах оставалось все меньше, а на платное обучение денег не было.  Мама знала, что я не виновата в том, что университетский диплом мне не светит, и все равно стыдилась меня и моего колледжа. 

– Значит, сумела устроиться… – радоваться за меня родительница и не думала. – А как я тут одна буду, тебе не интересно. 

– Я буду приезжать…

– Да! Раз в месяц! Много ты мне поможешь с такими приездами!

– Мам…

– Я тебе что говорила? – приезжай! На почте тебе место держали! Что я теперь начальнице отделения скажу?!

– Я не хочу работать почтальоном! 

– Не переломилась бы!

Я закрыла глаза, прислонилась спиной к кафельной плитке стены возле мойки. Этот спор продолжался весь последний год. Мать утверждала, что разносить почту мне придется недолго. Потом освободится место в одном из почтовых отделений, и меня пристроят туда. Только я прекрасно знала, что это все – пустые обещания.

Почтальонов вечно не хватает, и никто меня, молодую и резвую, не перевел бы на сидячую работу. Бегала бы по Укропинску годами без шансов вырваться из этого замкнутого круга, растеряла бы полученные в колледже знания, и тогда мой диплом окончательно потерял бы свою и без того невеликую ценность. 

Нет! Мне нужен опыт работы по специальности, приличное резюме – тогда, возможно, со временем я найду более интересную работу, чем в заводской библиотеке. 

– Мама! Я хочу работать по специальности. И теперь у меня есть такая работа. – Я постаралась произнести эти слова как можно мягче и спокойнее, будто разговаривая с тяжело больным человеком. 

– Я, мне, у меня! – передразнила родительница. – Как всегда, думаешь только о себе! 

– Мам, я приеду на выходные, привезу часть зимних вещей и заберу летние. 

– Вещи ей понадобились, ага! А так бы, небось, еще год домой носу не казала?

– Ну конечно приехала бы! 

– Ладно. Вот появишься – еще поговорим. – Мать бросила трубку. 

Я слушала короткие гудки и с ужасом думала о предстоящей поездке. О том, что беременна и собираюсь рожать, пока можно промолчать. Но очень скоро наступит момент, когда скрыть свое положение я уже не смогу… и какой тогда смысл тянуть? Нет уж, признаюсь сразу, переживу грозу и буду жить дальше – с поддержкой матери или без нее.

* * *

В пятницу уехать из Агранска в Укропинск я не смогла: люди ехали кто в деревню, кто на дачу, дизеля были переполнены, да и жара стояла такая, что мне стало нехорошо раньше, чем я успела добраться до железнодорожного вокзала. Зато в субботу я успела на первый утренний троллейбус и на первый дизель. 

Вагоны даже в такую рань не были пустыми, но мне все же удалось занять место у окна с открытой форточкой. Часть дороги прошла спокойно. Потом в вагон вошла дородная крепкая женщина маминого возраста, порыскала глазами по салону и выбрала меня в качестве жертвы. Протолкалась, встала рядом, какое-то время молча ела меня взглядом, ожидая, что я уступлю ей место. Когда же поняла, что вставать я не собираюсь, закатила скандал:

– Что сидишь, ресничками хлопаешь? Молодая, наглая! Нет чтобы встать, уступить место женщине, которая тебе в бабушки годится! – поймав мой случайный взгляд, закричала она.