Там, за горизонтом - Александр Сапегин

– Эй, мужик, притормози, – чуть ли не на бампер лёг рыжий.

– Чего надо? – открыв окно, перегнулся наружу Михаил.

– А ты куда-то спешишь? – нагло осклабился рыжий. – Ты погоди, тут до города людей подкинуть надо.

– А я вам что, развозная телега? Бери любую машину и кати, – отбрил наезд Михаил. – Нашли, понимаешь, рейсовую маршрутку.

– Ты что, б…, с…, борзеешь, у людей горе, – окончательно лёг на бампер желающий прокатиться до города пассажир. – Типа ты один такой умный сообразил, что в городе сейчас горы битых тачек. Без танка хрен проедешь.

– Вечер перестаёт быть томным, – закипая от выплеснувшегося в кровь адреналина, тихо прошипел Михаил. – А у меня, б…, по-твоему, праздник? Уйди с дороги, пока нахрен вдоль и поперёк не переехал.

– Дави! – рыжий развёл руки в стороны.

– Антоха, поддержи, если что, – крикнув в салон по связи, Бояров открыл дверь кабины, одним слитным движением ловко соскочив на снег.

– С…, сдрейфил, коз-зёл! – глумливо оскалился рыжий, сжимая кулаки на уровне груди.

Подскочив к противнику, Михаил, как когда-то давно учил тренер рукопашного боя, левой рукой обозначил внешне опасный удар, а сам уклонившись от выброшенного навстречу кулака и контролируя ноги верзилы, полуприсев, влепил тому ниже пояса. Да, подло, но уличная драка благородства не терпит. Охнув, рыжий согнулся в три погибели, прикрывая руками пострадавшее место. Удар ногой в лицо завершил разгром. Подхватив стонущее тело за воротник, Михаил откинул его с дороги в рыхлый сугроб. Пусть остынет немного, горячий финский парень.

– Толстый, тебе тоже прописать?

Толстячок, впечатлённый быстрой расправой, предпочёл держаться на расстоянии, в отличие от худосочной дамы, с причитаниями бросившейся к пострадавшему. – Держитесь! – Запрыгнув в кабину, Михаил выжал сцепление, врубил передачу и вдавил в пол акселератор.

Громоздкий «Урал», выбрасывая из-под колёс комья слежавшегося снега и мелкий гравий, резво скакнул с места.

– А то сейчас набежит охотничков до халявы. Умные, мать их.

* * *

Город горел. Чёрные, серые и серебристо-белёсые клубы дыма толстыми столбами поднимались в небо то тут, то там, разбавляя колыхающимися телесами мёртвую картину апокалипсиса.

– Держимся! – чуть ли не в сотый раз по внутренней связи скомандовал Михаил, сдвигая бампером очередную легковушку, перегородившую дорогу.

– Папа, а почему дома горят? – вцепившись в спрятанного под пуховичком котёнка, как в спасательный круг, спросила Лиза.

– Плитки, утюги, ещё что-нибудь, – объезжая застывший на парапете троллейбус, ответил Михаил, – включённый газ, много чего, доченька. Свет-то не выключился, а теперь погляди на последствия…

– Ой, смотрите! – крик Марины отвлёк от дороги.

Проследив за тонким пальчиком дочки Мамая, Михаил резко вжал тормоз в пол.

Десятиэтажная панелька у поворота вздрогнула, будто живая, облицованные мелкой декоративной плиткой стены вспухли, и целая секция дома, стреляя во все стороны обломками бетона и осколками стекла, за несколько секунд сложилась вовнутрь. Машину ощутимо качнуло.

Грязное облако пыли заволокло дорогу.

– Твою, – сквозь зубы выругался Михаил, – вспомни про газ… так, дети, рвём когти в объезд.

– Папа, а наш дом не взорвётся? – отмер сын.

– Не знаю, Сашок. Увидим, как приедем. Вот же не было печали, да черти подкачали.

На соседней с разрушенным домом новостройке, так называемом монолите, загорелась внешняя обшивка. Исторгающее чёрный дым пламя быстро поднималось вверх, пожирая утеплитель, который, к бабке не ходи, по всем документам был оформлен как огнеупорный. Из-за чего начался пожар, определить не представлялось возможным. Висящая в воздухе бетонная пыль густым молочным туманом надёжно скрывала нижние этажи новостройки. – Тормозим. Антоха, за мной!

Остановившись у полицейского уазика, Михаил выпрыгнул наружу. Обшмонав с Антоном то, что осталось от служителей закона, невольные мародёры разжились двумя «укоротами»5 и двумя «макаровыми»6.

– С патронами негусто? – цыкнул через зубы Михаил. – Ничего, разживёмся, благо есть где пошукать. М-да…

– А зачем нам? – держа в широченной лапище кажущийся маленьким пистолет, недоумевал Антон.

– Рыжего помнишь?

– Угу.

– Вот затем. Тут, кроме рыжих, не знаешь, с чем столкнёшься: бешеные собаки, саблезубые кролики, бурундуки-убийцы. Бери, завтра научу стрелять. Хотя нет, вертай обратно. Пока ликбез не проведу, автоматы и пистолеты детям не игрушки, ещё ногу себе прострелишь ненароком.

Родной дом показался внезапно, с усилием вывалившись из тяжёлых клуб дыма горящего на обочине бензовоза. Одна радость – дующий со стороны реки ветер гнал тягучую пелену в противоположную от дома сторону, да плотный частокол новостроек надежно отгораживал дорожное пожарище от родных пенат.

– Так, Антоха, готовься цеплять лебёдку к замку газгольдера: пока не бабахнуло, перекроем газ, – заруливая во двор и расталкивая изрядно помятым бампером понаставленные у бордюров легковушки, скороговоркой протрещал Михаил в переговорное устройство.

Громко хлопнув дверью пассажирского салона, из машины выпрыгнули Антон и Виктор Касимов. Первоначально семнадцатилетний парень был принят за студента, но в коротком разговоре с Валентиной выяснилось, что недоросль приходится ей сыном от первого брака. Мать и сын были совершенно не похожи ни лицом, ни фигурами.

– Весь в отца, – коротко высказалась тогда учительница. – Благо характером в меня пошёл.

На этом вопрос родственных связей был до поры до времени закрыт. В четыре руки молодые люди распустили лебёдку, обмотав трос вокруг ворот и пропустив петлю через дверцы газгольдера.

– Отходим!

Через пару минут Михаил перекрыл вентили подачи газа. Вскоре участь газгольдера постигла трансформаторную подстанцию, но там хватило простой кувалды, с помощью которой наш кузнец одним ударом сбил замок с распределительного устройства 0,4 киловольта. Отключив главный автомат фидера, питающего дом, Михаил дал добро помощникам открывать настежь двери подъездов для проветривания.

– Электромагнитные замки домофонов обесточены, ребятки. Шевелитесь, чего застыли.

– Вовремя мы, – сморщив нос, сплюнул Антон. – Газом ужасно воняет…

– Да уж, – помогая Валентине Петровне и девчатам выбраться из высокого салона (пацаны горохом высыпались сами), не мог не согласиться с ним Михаил. – Добро пожаловать, гости дорогие. Сегодня ночуем у нас, а с утра ноги в руки и на поиски подходящей фазенды.