Сладкая жизнь королевской семьи - Мелисса Джеймс

— Теперь все становится понятным, — кивнула Жасмин. Сейчас она была такой хорошенькой и желанной, что Чарли пришлось приложить немало сил, чтобы совладать с собой и не поцеловать ее. — И ты совсем не против того, что он отдает явное предпочтение Лие?

Она взглянула на него из-под ресниц, и он потерял над собой власть.

Подойдя к ней, он склонился к ее губам.

— Мне не нужно расположение этого старика, — прошептал он. — Я хочу твоего расположения, Жасмин.

— Чар-ли… — чувственно ахнув, пролепетала она.

Он притянул ее к себе, наслаждаясь прикосновением разгоряченного тела. Но как только вознамерился ее поцеловать, Жасмин уперлась ладонью ему в грудь.

— За нами следят, Чарли… — прошептала она. — Сегодня вечером… В тайном проходе…

Едва коснувшись ее губ, Чарли, обуреваемый симпатией, страстью, уважением и желанием обладать запретным, произнес:

— Сегодня вечером.

Чарли резко сел в кровати, очнувшись от сна, в котором Жасмин флиртовала с ним. Она теперь постоянно присутствовала в его голове. Исходящий от нее аромат роз и ванили повсюду преследовал Чарли.

Выйдя на балкон, он посмотрел на освещаемое луной ночное небо, а потом заметил в саду Жасмин, прогуливавшуюся недалеко от балкона его апартаментов. На ней были простое голубое летнее платье и сандалии на низком каблуке. Волосы свободно струились по спине.

Итак, Жасмин тоже страдает от бессонницы. Почему же она до сих пор к нему не пришла, как обещала?

Будто почувствовав его присутствие, она подняла голову и посмотрела на него, затем едва заметно подалась в его сторону. Чарли сразу заметил позади нее охранников и вспомнил, что один находится на его балконе.

Чарли махнул ей рукой, будто в знак приветствия, а Жасмин надменно кивнула ему. Он с учащенно забившимся сердцем наблюдал, как она уходит. Затем вернулся в свою комнату, закрыл двери и принялся ждать.

Он просидел в темноте своей комнаты почти пятнадцать минут, когда услышал тихий щелчок и перед ним появилась Жасмин.

— Пошли со мной, — прошептала она, ее глаза сияли. Она махнула ему рукой, зовя за собой в тайный проход.

Не в силах противиться, Чарли пошел за ней. Они шли по тоннелю, держась за руки. Жасмин, поднявшись на цыпочки, прошептала Чарли на ухо:

— Здесь повсюду световые датчики и те, которые реагируют на движение. Мы не должны делать резких движений или шуметь, иначе нас обнаружат.

Чарли вздрогнул от нестерпимого желания. Прикосновение ее руки, шепот сводили его с ума. Он крепче сжал ее руку, затем склонился к ней, касаясь щекой щеки, и прошептал:

— Постараюсь вести себя тихо.

Он почувствовал, как она вздрогнула от его прикосновения.

Удивительно, насколько он доверяет Жасмин. Даже не задумывается над тем, что она может оказаться его врагом. Ведь она представитель той жизни, от которой он хотел сбежать. Однако ему не хотелось никуда убегать именно из-за Жасмин. Рядом с ней не нужно притворяться, можно быть самим собой.

Чарли наскочил на Жасмин, когда она повернула в проход налево.

Он только было открыл рот, чтобы извиниться, как она коснулась его губ пальцем, приказывая молчать.

От этого легкого прикосновения у него закружилась голова. Протянув руку, он коснулся ее талии. Это был не требовательный, а просящий жест.

Жасмин тихо вздохнула и осторожно приблизилась к нему. Именно такой реакции Чарли ждал. Он наклонился к ней и поцеловал в губы, а она запустила пальцы в его волосы, лаская их. Затем оба беззвучно рассмеялись, соприкоснулись носами и одновременно прошептали:

— Пойдем наружу.

Жасмин снова взяла Чарли за руку, и внезапно это ее движение показалось ему чем-то само собой разумеющимся. Он был счастлив просто находиться рядом с ней, касаться ее.

— Пещера впереди, — тихо сказала Жасмин.

Проход стал ниже. Наклоняясь, они прошли вперед и оказались в пещере, освещаемой лунным светом. В стенах се были ниши. Чарли видел на стенах ритуальные знаки. Внезапно ему показалось, что он вернулся в древние времена, к своим предкам.

Он вдохнул запах суглинка. Жасмин, отодвинув листья папоротника и виноградные лозы, вывела его из пещеры. Вокруг них стоял темный лес, от которого веяло прохладой. Все еще держа ее за руку, он произнес:

— Я почему-то всегда был уверен, что в свою спальню ты меня не позовешь.

Жасмин тихо и чувственно рассмеялась.

— Тебе понадобилась бы веревочная лестница, — она подняла на него глаза и загадочно улыбнулась. — Здесь нас никто не видит, а мы можем открыто смотреть друг на друга.

— Уже хорошо, — он улыбнулся и осторожно притянул ее к себе, не желая торопиться.

Чарли не знал, каковыми окажутся их поцелуи, но никак не думал, что, целуя Жасмин, ощутит мягкое, нереальное, невинное единение их душ.

Наслаждаясь вкусом ее губ, чувствуя прикосновения прохладных пальцев к своей коже, Чарли казался себе невинным юнцом, дрожащим от желания. Подобные ощущения одолевали его тогда, когда он впервые целовался с девушкой на лестнице у ее дома. Тогда Чарли чувствовал себя так, будто достал для нее с неба Луну, при этом в любой момент ожидая, что появится ее отец и пристрелит его.

Видел бы его сейчас Тоби. Вот смеху-то было бы. Однако он все никак не мог прервать поцелуй.

— Нам нужно поговорить, Чарли, — тихо сказала Жасмин у его губ, когда прошла, казалось, целая вечность, похожая на миг.

— Да, — он снова припал к ее губам. — Сейчас…

Он понимал, что ведет себя глупо, но ничего не мог с собой поделать.

— Чарли…

— Жасмин… — он коснулся лбом ее лба, борясь с желанием снова поцеловать ее. — Говори, мой цветочек.

Он понятия не имел, почему так назвал ее, но это определение очень подходило ей. Возможно, это связано с ее именем. А может быть, потому что она, подобно хрупким полевым цветам, также с надеждой и верой боролась за жизнь.

Жасмин высвободилась из его объятий, подошла к выходу из пещеры и присела на камень, глядя на свои руки.

— Я не могла прийти раньше. Дедушка…

— Я так и думал, — тихо сказал Чарли. — Что за безумие? Он хочет нас поженить, но настаивает, чтобы брак походил на сделку.

— Именно такой брак был у него с моей бабушкой, — она вздохнула.

Чарли нахмурился:

— Разве?

— Он считает, что обязанности превыше всего, Чарли.

— Он любил Юлию.

— И никак не мог забыть. У него было много любовниц, но ни одна из них… — она пожала плечами. — Говорят, что мужчины в роду Марандис однолюбы. Поэтому дедушка посвятил всю свою жизнь делу, а твой дедуля обрел семейное счастье. Неудивительно, что дедушка считает себя обязанным самоотверженно служить своим подданным.