Брачные игры каннибалов - Дж. Маартен Троост

– Некоторые ученые люди считают, что ай-кирибати прилетели с другой планеты. Но большинство верят, что мы всегда были здесь, что мы – потомки духов.

Мы сидели на циновках. Тускло светила керосинка. Под балками манеабы дрожали тени. Как обычно, с улицы доносился белый шум океана. Было легко поверить, что так было всегда. Но великая тихоокеанская миграция, в ходе которой жители азиатского континента переселились на острова, предполагала перемены и движение. Она началась несколько тысяч лет назад, когда на берега далеких островов Океании высадились люди, чье мастерство судоходства и навигации так и не удалось превзойти никому, включая Колумба, Магеллана и Кука. Тот факт, что эти люди вышли в море тогда, когда европейцы все еще лупили друг друга по головам берцовой костью, ошеломляет. Можно лишь предполагать, что вынудило их сесть в лодки – ведь это было не исследовательское плавание, а завоевательское.

Но откуда взялись эти люди? И кем были те, кто высадился на Кирибати впервые?

Бвенаву, казалось, удивляло то, что я хочу копать дальше, не удовлетворившись теорией божественного паука. Он был склонен и дальше знакомить меня с семейкой Наро.

– …а потом Наро убил своего отца, вырезал ему глаз, бросил на небо, и так возникло солнце.

– Ты действительно веришь во все это, Бвенава?

– Мы теперь все христиане… А потом Наро вырезал другой глаз, бросил его на небо, и так возникла Луна…

Я спросил, есть ли легенды, в которых упоминаются другие острова, кроме Самоа.

– Есть сказки о гористых островах к западу. Они оберегают нас от западного ветра. Западный ветер – штормовой.

Потом он прошептал, словно открывая мне тайное древнее знание:

– Кое-кто думает, что первые ай-кирибати приплыли с запада.

Эта теория мне понравилась. И Бвенава выглядел довольным.

– Откуда именно, Бвенава?

– С Суматры. Любопытно.

– Они привезли кокос, хлебное дерево и свиней, – продолжал он, перечисляя деревья, завезенные на Кирибати и растущие в Юго-Восточной Азии. – А потом, примерно тысячу лет назад, с Тонги приплыли люди и убили всех мужчин на Кирибати. А семьсот лет назад приплыли люди с Самоа и опять убили всех мужчин, но женщин оставили в живых. Вот так и вышло, – с блаженной улыбкой подытожил он, – что все ай-кирибати выглядят по-разному.

Эта история согрела мне душу. И вероятно, была правдивой. Гримбл отмечал сходство конструкции лодок ай-кирибати и каноэ с Молуккских островов Индонезии. Язык ай-кирибати, как и все языки Океании, за исключением некоторых наречий Новой Гвинеи, относится к центрально-восточной малайско-полинезийской подгруппе австронезийской семьи языков – ее истоки на Тайване. И хотя от Индонезии до Кирибати плыть далековато, в чем мы могли убедиться на примере несчастных рыбаков из Папуа – Новой Гвинеи, в этой части Тихого океана есть сильное западно-восточное течение. На Кирибати преобладает восточный ветер – пассат, но с ноября по февраль дуют сильные западные. Поэтому плавание на долгие расстояния по ветру вполне возможно, если использовать большие парусные каноэ. Именно такие и были у древних мореплавателей.

Однако вероятнее всего, что выходцы из Юго-Восточной Азии сперва обосновались на соседних островах Меланезии, смешались с местным населением, а затем переселились вглубь Тихоокеанского региона, возможно, достигнув и Кирибати. Скорее всего, то, что рассказал Бвенава о дружественном визите жителей Тонги, – правда. Совсем недавно ученые сделали предположение, что Тонга – промежуточная колония, то есть остров, с которого начинались завоевания и исследования Тихого океана.

Но, увы, о древних людях на Кирибати ничего не известно. Все свидетельства о досамоанских поселениях на островах утеряны. Можно строить теории, искать связь между островными народами и даже проводить анализ ДНК, но сведений все равно будет очень мало. Бвенава прав. Внешность ай-кирибати очень неоднородна, и дело тут не в цвете кожи (он у всех коричневый) и типе волос (черные и прямые), а в чертах лица. В них видна и азиатская резкость, и круглость Полинезии, а глаза попадаются даже голубые, как у европейцев, – как будто любое вмешательство из внешнего мира навсегда оставило свой след на лицах ай-кирибати. Все дело в том, что чужестранцам, приезжающим на острова, приходится приспосабливаться к местным условиям. Несмотря на то что племена с Самоа сожрали ай-кирибати, очень скоро они сами стали ай-кирибати, полностью изменившись под влиянием островной культуры. Все это потому, что нельзя завоевать атолл. Атолл сам кого хочешь завоюет.

В которой Автор, предвосхищая возмущение некоторых Читателей тем, чем Он, собственно, занимается, пока Его Подруга трудится в поте лица, излагает свой План касательно того, как сделать Жизнь на Атолле продуктивной.

По утрам Сильвия уезжала на работу в пикапе. Она была полна уверенности, что ее стараниями жизнь ай-кирибати вскоре станет радостнее, длиннее и здоровее. После отъезда Кейт Сильвия осталась единственной ай-матанг в Фонде народов. У нее в подчинении был штат из десяти человек (все старше ее). Они внедряли программы, призванные усовершенствовать здоровье матери и ребенка, уменьшить дефицит витамина А, воспитать в ай-кирибати экологическое сознание и улучшить санитарную обстановку. Последнее включало постройку биотуалетов, или «атоллетов», потому что, как я уже говорил, с дерьмом на Тараве надо было срочно что-то делать, и Сильвия взяла на себя эту непосильную задачу.

– На самом деле, это круто, – сказала она с нехарактерным для нее энтузиазмом. – Отходы биотуалетов можно использовать как удобрение в образцовом огороде.

Супер, подумал я. Еще один потенциальный источник дизентерии. Но она все равно осуществила задуманное, и теперь каждые пару месяцев остров окутывал отвратительнейший из запахов: это Бвенава смешивал компост с рыбными потрохами и свиным навозом, а затем разбрасывал его по саду, возвращая к жизни помидоры и капусту. Сильвия была счастлива. Она нашла свое призвание.

Я тоже был очень занят. Размышлениями. Я решил написать книгу. Это будет эпическое произведение, решил я, толстовского размаха, не уступающее Джойсу в амбициозности и Шекспиру в лиричности. Через двадцать лет оно станет темой университетских семинаров и докторских диссертаций. Мой роман причислят к образчикам современной литературы. Студенты будут говорить о нем почтительно, понизив голос и изумляясь, как такое вообще возможно было написать. Журнальные статьи обо мне будут начинаться со слов: «Литературный гений Дж. Маартен Троост ведет отшельнический образ жизни…» Я уже решил, что стану загадкой для журналистов, тайной. Меня поставят в один ряд с Сэлинджером и Пинчоном[23]. Можно будет и двойное гражданство оформить, чтобы за одну книгу получить и Букеровскую, и Пулицеровскую премии.

Чтобы создать нужный настрой, я читал серьезные книги – «Дети полуночи» Салмана Рушди, «Бесконечная шутка» Дэвида Фостера Уоллеса, «Улисс» Джеймса Джойса (ну, последнюю, допустим, просто пролистал), «Король Лир». Но Сильвии почему-то казалось, что я занимаюсь ерундой.