64 - Хидео Ёкояма

Амэмия вспомнил его… Похоже, он даже обрадовался незваному гостю. В глубине души Миками представлял себе их встречу по-другому. Поэтому он так долго не решался заговорить. «Директор по связям с прессой, а не детектив». Ему стало стыдно. И зачем только он согласился перейти на другую работу?

– Извините, что не сообщил вам раньше о том, что теперь я занимаю другой пост.

Амэмия никак не отреагировал. Правая его рука лежала на столе. Миками заметил, какие сухие и морщинистые у Амэмии пальцы. Еще он заметил, что ноготь на указательном пальце надломился, почернел, словно от нарыва. Время от времени палец дергался, но он так и не взял лежащую на столе визитную карточку Миками. «Утрата социальных навыков… Затворническое поведение». Похоже, Амэмия действительно стал затворником… Может быть, все дело в том, что он больше не работал. Миками слышал, что после похищения Амэмия ушел из совета директоров «Консервного завода Амэмии», а все дела передал своему двоюродному брату.

– Простите, но… – Он вынужден был спросить. – Когда ваша жена?..

Амэмия повернулся к алтарю. Довольно долго смотрел на него. Когда он наконец снова обратил внимание на гостя, Миками показалось, что глаза у него сверкнули.

– Шесть лет назад у нее случился инсульт. А год назад она…

– Мне очень жаль… – Миками показалось, что Амэмия начал понемногу оттаивать. И все же Миками не спешил переходить к делу. – Она была слишком молода, чтобы умирать.

– Да. Рано она ушла… Так и не узнала, кто…

Она умерла, не увидев, как похитителя настигло справедливое возмездие. Возможно, Амэмия вспомнил горькое разочарование жены; его расфокусированный взгляд ненадолго стал сосредоточенным. У Миками заболело сердце. Всякий раз, как при нем упоминали «Дело 64», он готов был сгореть от стыда.

Один судьбоносный день!

В полдень пятого января шестьдесят четвертого года периода Сёва[2] семилетняя Сёко Амэмия вышла из дому со словами: «Схожу за своими новогодними подарками». Она пошла к своему дяде, а по дороге пропала. Через два часа Амэмии позвонил похититель и потребовал выкуп. Амэмия показал, что услышал в трубке голос мужчины от тридцати до сорока лет, хрипловатый, без особенностей произношения. Содержание разговора – как в учебнике криминалистики. «Ваша дочь у меня. Завтра в полдень приготовьте двадцать миллионов иен и ждите. Если обратитесь в полицию, она умрет». К телефону подошел ее отец. Он просил дать трубку дочери, но похититель оборвал разговор.

После долгих сомнений Амэмия в начале седьмого вечера все же сообщил в полицию. Через сорок пять минут у него дома собрались четыре оперативника, сотрудники Первого управления уголовного розыска. Их срочно вызвали на работу и велели проникнуть в дом жертвы незаметно. Сотрудники местного отделения корпорации «Эн-Ти-Ти» приготовились записывать все звонки. Они отстали от преступника всего на шаг: похититель позвонил во второй раз за несколько секунд до их прихода. «Деньги должны быть в старых купюрах. Сложите их в самый большой чемодан, который можно купить в «Марукоси». Принесите чемодан в то место, которое я укажу завтра. Приезжайте один»…

«Если бы только удалось записать голос подонка! Если бы удалось отследить, откуда он звонил!» – вот что повторяли, горестно вздыхая, все детективы, работавшие по делу. В восемь вечера того же дня в Центральном полицейском управлении префектуры Д. была создана особая следственно-оперативная группа. Еще через полчаса к Амэмии поехал Миками, назначенный заместителем руководителя группы быстрого реагирования. Ему поручили тщательно проработать все подробности завтрашнего обмена. В это время оперативники уже опрашивали родителей девочки. «Вы узнали голос похитителя? Не происходило ли в последнее время чего-то подозрительного? Знаете кого-нибудь, кто мог бы затаить на вас злобу? Нет ли денежных проблем у кого-то из ваших старых служащих?» Бледные, потрясенные Амэмия и его жена только хмурились и качали головой.

Всю долгую ночь никто из собравшихся не сомкнул глаз; все напряженно смотрели на телефон. Амэмия все время сидел на коленях в традиционной позе сэйдза. Рассвело, но похититель больше не звонил. Тосико на кухне готовила рисовые колобки. Сделав целую гору, она сварила еще риса и начала все сначала, повторяя все движения машинально. Казалось, что она молится. Но…

Ее молитвы не были услышаны.

Шестьдесят четвертый год периода Сёва, последний год правления императора Хирохито, длился всего неделю. Потом фанфары возвестили наступление периода Хэйсэй, когда на трон взошел император Акихито. Но именно в последний год предыдущего периода некий преступник похитил и убил семилетнюю девочку, а затем бесследно исчез. Кодовое название «Шестьдесят четыре» напоминало, что похищение относится не к первому году периода Хэйсэй, а к шестьдесят четвертому году периода Сёва…

Миками нерешительно посмотрел на алтарь. На фотографии Тосико улыбалась. Ее молодость застала его врасплох. Наверное, снимок был сделан в то время, когда она была еще веселой и беззаботной; разве могла она представить, что ее дочь похитят.

Амэмия снова замолчал. Он по-прежнему не спрашивал Миками, зачем тот приехал. Глаза у него снова стали пустыми. Он пребывал где-то в другом месте…

Миками осторожно кашлянул. У него не оставалось другого выхода. Придется взять инициативу на себя. Нельзя допустить, чтобы Амэмия снова ушел в свою раковину, прежде чем узнает причину появления полицейского.

– Я должен кое-что вам сказать… объяснить, почему я сегодня к вам приехал.

Он тут же мысленно упрекнул себя: «Спросить, а не сказать!» Надо было по-другому построить фразу. Миками заторопился, почувствовав, как насторожился хозяин дома.

– Откровенно говоря, дело в следующем. Наш самый главный начальник, генеральный комиссар Кодзука, глава Национального полицейского агентства из Токио, выразил желание на следующей неделе посетить вас. Мы помним, что после похищения прошло уже много времени, но мы по-прежнему хотим найти преступника и привлечь его к ответу любыми доступными нам средствами. Комиссар намерен поощрить членов следственно-оперативной группы, а также посетить место преступления; кроме того, он выразил пожелание нанести вам визит и принести свои соболезнования…

Ему стало трудно дышать. Чем больше он говорил, тем больше казалось, будто грудь заполняется удушливым газом. Амэмия смотрел в пол. Его разочарование было очевидным. Ничего удивительного. Только сейчас, четырнадцать лет спустя, ему говорят, что главный полицейский начальник собирается вдохнуть в следствие новую жизнь. «Политика, игры… пиар». Наверное, именно об этом думает сейчас Амэмия.

Понимая, что у него нет другого выхода, Миками продолжал:

– Не стану отрицать, следствие зашло в тупик. Но именно поэтому комиссар и хочет приехать. Его визит будет широко освещаться в средствах массовой информации; есть надежда, что у нас появятся новые следы. – Он сделал паузу, во время которой Амэмия низко склонил голову: