#Бояръ-аниме. Угроза мирового масштаба-3 - Эл Лекс

class="p1">Если мои сокурсники еще более или менее представляли, что происходит вокруг меня, то для остальных студентов я был обычным «первоходом», который ничего не понимает в окружающем мире и вообще по уровню умственного развития пока еще не очень далеко ушел от молочного поросенка.

Так что даже если уговорить (именно уговорить!) их вступить в мою команду, прикрываясь громкими названиями вроде «Служба Безопасности», то команды с ними всё равно не получится.

Они просто не будут видеть смысла подчиняться мне и следовать моим указаниям — у меня нет авторитета в их рядах. И для того, чтобы этот авторитет среди них заиметь, учитывая разницу в возрасте (и снобизм, конечно же, куда без него), придется потратить слишком много времени. Столько, сколько я тратить не могу… Тем более на то, чего делать не хочу.

Тем более, что кое-какой выбор у меня все же был.

Я мог выбрать не тех, среди кого у меня нет авторитета и кто будет относиться ко мне предвзято, а того, кто тоже относится ко мне предвзято, но при этом испытывает ко мне ещё и уважение, считая авторитетом для себя.

Был один такой человек среди студентов.

И мой авторитет в наших отношениях был получен в честной борьбе двух характеров, и мы оба это знали, поэтому как минимум одна проблема отпадала.

К тому же, этот человек тоже обладал кое-чем интересным для моей будущей команды. На данный момент он был единственным, кто показал какие-то сильные врожденные способности к определенной магии еще до того, как непосредственно приступил к обучению.

На турнире показал, если быть точным.

На том самом небольшом турнире, который выиграли мы с Ванессой, но чуть было не выиграл он — и именно потому, что воспользовался своей магией, своей черной маной.

Подло? Да. Недостойно? Возможно.

Но это точно не было против правил, потому что в правилах подобного пункта не было, поэтому, как к этому не относись, а формально его руки оставались чисты. Ну а все, что было после турнира — это вообще детский лепет и разборки в песочнице, на которые лично мне плевать.

Поэтому, после обеда, встав из-за стола чуть раньше, чем обычно, я смог перехватить нужного мне человека возле выхода и остановить, встав прямо перед ним.

Лютес смерил меня взглядом с головы до ног и презрительно процедил:

— Чего тебе нужно?

— Мне нужно понимание, — ухмыльнулся я. — И полтешок.

Глава 8

С того раза, как Лютес выкрал мою одежду из душа, надеясь выставить меня дураком, а в итоге выставив дураком самого себя, он больше не делал никаких выпадов в мою сторону.

Иерархия была установлена, и рыжий получил недвусмысленный намек на то, что, в общем-то, мне на него наплевать, но если он будет продолжать меня доставать — то об этом пожалеет.

И ему хватило соображалки на то, чтобы перестать творить всякую херню и оставить меня в покое. А раз ему хватило соображалки на это, значит, он не безнадежен. Как минимум, способен ставить разум и логические выводы выше примитивных инстинктов.

Проблема поведения Лютеса заключалась примерно в том же самом, в чем заключалась проблема Нокса — он отчаянно нуждался в чужом уважении и готов был пойти на любые ухищрения ради того, чтобы его получить.

Но если Ноксу требовалось уважение родителей, требовалось показать им, что он и сам по себе, без их опеки и заботы, что-то из себя представляет, то Лютесу требовалось уважение окружающих. Его сверстников, проще говоря.

И он, как и многие, просто шел по пути наименьшего сопротивления — пытался всем вокруг показать, что он может делать вещи, на которые у других не хватает духа или воспитания. А главное — что ему за это ничего не бывает.

И именно на этом и можно было сыграть.

— Быть или казаться? — спросил я, глядя прямо в глаза рыжему.

— Чего? — Он злобно оскалился. — То полтешок, то глупые вопросы… Чего тебе надо?

Он мог бы просто обойти меня и пойти дальше, мог просто не отвечать мне. Но он не уходил. Он отвечал. А значит — ему было интересно, что же я могу ему сказать.

И это прямое следствие правильного ответа на вопрос, который я только что задал. Когда ты только кажешься крутым, всё уважение к тебе тоже лишь кажется окружающим.

— Быть крутым или казаться крутым? — снова спросил я. — Что бы ты выбрал?

— Ты что несешь? — сквозь зубы процедил Лютес, глядя на меня с прищуром. — Тебе заняться нечем?

— Ты все время пытаешься казаться крутым. — Я покачал головой. — Я могу дать тебе шанс стать крутым по-настоящему. Не казаться таким, а быть таким.

— Это типа как ты, что ли? — усмехнулся Лютес.

— Нет, не как я. Как я ты станешь не скоро, — не стал отрицать я. — Но я могу сделать так, чтобы тебе больше не нужно было унижать других для того, чтобы ощущать собственную… хм… «крутизну».

— Ты что, теперь не просто любимчик директора и его внучки, но еще и репетитор по крутизне?

— Что-то вроде того. И мои услуги стоят весьма недешево, но для тебя я готов сделать исключение и предоставить их бесплатно.

— Это с чего бы такая щедрость? Ты же вроде не особенно богат.

— Деньги меня не интересуют. — Я сощурился и внимательно на него посмотрел. — Просто мне от тебя кое-что нужно взамен.

— И что же?

— Ты должен будешь мне подчиняться.

— Пошёл ты.

Лютес шагнул вперед, обходя меня сбоку. Я, конечно же, не стал его останавливать, и даже ничего не сказал в ответ. Было очевидно, что произойдет все именно так, и никакой другой реакции я не ждал. Сейчас — нет.

Посмотрим, что будет спустя некоторое время. Время все ставит на свои места.

— О чем говорили? — спросила Ванесса, которая попыталась подойти бесшумно.

— О крутости, — улыбнулся я. — И о том, что быть крутым и казаться крутым — это не одно и то же.

— О да, тебе ли об этом не знать, — проворковала Ванесса, беря меня под руку и заставляя сдвинуться с места. — Пойдем, у нас уроки через две минуты начнутся. Может ты и… ну, тот, кто ты теперь…

— Ты тоже, — напомнил я.

— Ну да, и я тоже. Короче, кем бы мы ни были, занятия нам никто не отменит.

После обеда в нашем расписании стояло первое за все время обучения занятие по зеленой мане — то есть по мане, влияющей на все процессы жизнедеятельности живых организмов, в том числе и человеческого.

Это была та самая мана, которая могла и лечить, и калечить, отравлять и придавать сил. Её использовали в магических ядах и целебных артефактах.

Вела занятие, как это ни странно (и одновременно — совершенно закономерно) главная и единственная медработница Академии — сента Бол.

Многие удивились, увидев ее не в белом врачебном халате, а в обтягивающем, будто перчатка, комбинезоне черно-зеленых цветов, но я, быстро прикинув что к чему, пришел к выводу, что именно эта мадам здесь как никто другой на своем месте.

Кто может знать о лечении ран (судя по цветам ее одежды, не только физических, но и душевных) лучше, чем действующий медик Академии?

Несмотря на то, что занятие было первым, мы расположились не в учебном классе, чтобы писать лекцию, а сразу — на тренировочной площадке. Причем это была площадка манового контроля, купол которой защищал сразу от всех видов маны, включая чистую, да ко всему прочему на самой площадке вместо ровной зеленой травы, как обычно, царил настоящий бедлам.

Тут и там куски грунта будто вырезали вместе с дерном кусками метр на метр, и каждый из этих кусков поднялся над поверхностью, образуя эдакие земляные квадратные столбы разной высоты. Где-то они слипались друг с другом, образуя что-то, похожее на стены, где-то торчали в одиночестве, как колонны, которым нечего подпирать.

— Здравствуйте, студенты! — поприветствовала сента Бол нас своим чарующим голосом. — Меня зовут Аделита Бол. Добро пожаловать на первое в вашей практике занятие по мане жизни. И первое, что вам следует знать о мане жизни — она же одновременно является и маной смерти. Что касается ее освоения — это второй по сложности вид маны, после маны разума. Кто скажет, почему?

Руку вскинула брюнетка в очках, которая была в паре с Лютесом на турнире. Да причем так отчаянно тянула ее вверх, чуть ли не подпрыгивала на месте, что любому стало бы ясно — она знает ответ и на этот вопрос, и на любой другой, какой