Последнее письмо из Греции - Эмма Коуэлл

– Не беспокойтесь. Они у меня для рыбы и лодочных крючков. Но и в этом случае сгодятся. Только не дергайтесь. Будет больно. Потерпите.

Он, наверное, тот самый рыбак, который выгружал ящики до того, как я вышла на опасную прогулку по воде. Не пойму, то ли меня бьет током от его прикосновения, то ли пронзает болью от иголок, только я не могу вымолвить ни слова.

Он ловит мой взгляд, и земной шар словно перестает вращаться вокруг своей оси, тучи закрывают обзор, и я ничего не вижу, кроме него. Он медленно сглатывает, я наблюдаю, как ходит кадык, и мы снова смотрим друг другу в глаза. Постепенно сбрасывая наваждение, он трясет головой и сосредоточивается на неотложном деле. Или мне это только кажется?

Во мне бушуют чувства, и грядущая пытка щипцами пойдет на пользу.

– Считайте, повезло. Все не так уж плохо. Сейчас мы их вытащим.

Он держит мою пятку на уровне глаз и начинает вынимать кошмарные иголки. Он дотрагивается осторожно, но от каждого прикосновения меня бросает в дрожь. Я отшатываюсь и втягиваю сквозь зубы воздух. Меня словно режут ножом.

Он хмурит лоб, глядя на мою ногу, а я тем временем рассматриваю красивое лицо. Белая футболка оттеняет гладкую загорелую кожу. Он, вероятно, мой ровесник. Брови темные, изогнутые, словно лук купидона. От сосредоточенности на его щеках напрягаются мускулы, и от него исходит спокойная мужественность.

Он смотрит на меня и расплывается в широкой улыбке.

– Я Тео. Надо же, какое необычное знакомство.

Он излучает такое сильное соблазнительное тепло, что, будь я на ногах, у меня бы подогнулись колени.

– А я Софи-и, – взвизгиваю я, когда он выдергивает самую длинную иголку. – Ой, больно, больно! Там еще много?

Как ни притворяйся, хладнокровно этого не вытерпеть, я кляну свою дурацкую неуклюжесть и ядовитое морское чудовище. Нашла на кого наступить!

– Еще одна… Ну всё! Жить будете. Теперь бы найти горячую воду и уксус.

Не успеваю я отреагировать на сообщение о дальнейшей операции, он подхватывает меня на руки вместе со шлепанцами и направляется в кафе. Я в панике думаю о том, сколько вешу, но, обмякнув от испуга, машинально цепляюсь руками за его шею. Вдыхаю свежесть насыщенного озоном моря. Пьянящий запах его кожи. И сердце чуть не выскакивает из груди.

Мои мысли прерывают громкими аплодисментами и криками. Мужчины бросают игру в нарды и следят за развитием спектакля.

– Браво, Теофилос! – аплодируют они. – Браво, браво!

Они смеются и, обсуждая что-то, размахивают руками. Что – можно только догадываться. От смущения у меня вспыхивают щеки, боль в ноге тоже не отпускает. Тео отдает распоряжения появившейся официантке. Она кивает и возвращается в кафе. Он аккуратно сажает меня на стул и приседает на корточки.

– Дайте-ка взгляну.

И снова приподняв мою ногу, осматривает рану.

– Все будет хорошо. Промоем ранку, чтобы не занести инфекцию. Как вовремя я вас нашел, Софи.

Он с акцентом произносит имя, и по моей спине бегут мурашки, словно за эхом кроется ускользающее воспоминание.

– Огромное спасибо за помощь, только не надо было меня нести. Сама бы доковыляла.

Неужели?!

– Пустяки. Вы легкая как перышко, не то что ящики с рыбой!

В обычный день я бы ужаснулась сравнению с ящиком дохлой рыбы, но сейчас кажется, что лучшего комплимента в жизни не слышала.

В комнату приносят большой пластиковый таз с горячей водой, от которой поднимается пар, а передо мной ставят ликерную рюмку янтарной жидкости.

– Метакса, – кивает Тео. – Yiámas… от испуга и боли.

Похоже на тост, который можно отнести к последним нескольким месяцам моей жизни. Хотя я не любительница бренди, нужно чем-нибудь успокоить нервы и заглушить боль.

– Хорошо? – спрашивает он.

Я глотаю напиток, его едкий вкус обжигает горло, вызывая на глазах слезы. Тео опускает мою ногу в горячую воду. Я вздрагиваю: очень горячо. Раны покалывает, но жар делает свое дело, вытягивая оставшийся яд. Метакса проникает в кровь, и я немного успокаиваюсь.

– Endáxi, хорошо, подержите ногу. Я принесу из лодки лекарство.

Тео бежит по песку к причалу. Пока я смотрю, как он несется по берегу, боль утихает. Я громко вздыхаю и смущенно оглядываюсь на мужчин, вдруг меня слышат. Они вроде увлечены игрой, шутят, беседуют, только кости стучат громче, чем обычно.

Один из них ловит мой взгляд и что-то говорит, показывая на полувареную ногу. Мне кажется, что я понимаю. Я киваю и пожимаю плечами. Мимика – язык международный.

Тео возвращается по песку, солнце освещает его атлетическую фигуру.

Погодите, я еще не писала об этом Таше. Я машинально лезу в карман за телефоном. А его нет. Паника сжимает мне грудь. Каково это, остаться в чужой стране без телефона. Я вытряхиваю на стол содержимое сумочки. Все на месте, кроме…

О боже, где он?

Вытянув шею, оглядываюсь на столик, за которым сидела раньше. Телефона там нет. На полу тоже. Наверное, выпал из кармана, пока меня лечили и поднимали. Тень закрывает мне солнце, а рука протягивает телефон.

– Ваш? Да? Лежал на песке, там, где я вас нашел.

Я с облегчением прижимаю телефон к груди, радуясь, что он снова со мной.

– Тео, просто не знаю, как вас благодарить. Вы дважды меня спасли!

– Пустяки.

Он держит тюбик с мазью и берет со столика стопку бумажных салфеток.

– Мазь от инфекции. Но за ранкой надо следить.

Он вытирает ногу и накладывает мазь: я взвиваюсь от боли и дрожу от желания. Бывает же рай на земле. На моих губах играет улыбка. Я повторяю мамины слова, которые она написала на обороте фотографии. Только, когда она это писала, ей не оказывал первую помощь красавец-рыбак. Хотя кто знает…

– Мне нужно разнести рыбу в таверны, потом приду и отнесу вас домой.

– Вы и так много для меня сделали. Откровенно говоря, я, наверное, сама…

Но он меня прерывает и настаивает:

– Нога будет болеть, или оставайтесь ночевать здесь, в кафе, или я вас отнесу.

Он хитро ухмыляется, его пронзительные зеленые глаза мерцают в лучах утреннего солнца. Нет, я не хочу оставаться в кафе до утра.

– Ну если настаиваете, спасибо, efharistó, Тео.

Признаюсь, мысль о том, что придется тащиться в гору домой, особого восторга не вызывает, к тому же мне нужно купить кое-какие продукты, но так наглеть неприлично. После уксусной ванны от меня, наверное, пахнет чипсами. Вряд ли это располагает к флирту.

Тео подходит к двери кафе и зовет:

– Селена!

Вновь появляется официантка, и они обмениваются несколькими фразами на греческом, периодически