Дочь колдуньи - Кэтлин Кент

— В каком грехе?

Я перечислила про себя все грехи, что знала: чревоугодие, лень, лживость…

Она наклонилась и прошептала раздельно по слогам: «Пре-лю-бо-де-я-ни-е».

— Знаешь, что это такое? — Маргарет сложила пальцы одной руки колечком, просунула внутрь палец другой и стала им двигать туда-сюда. До меня сразу дошло.

Я покраснела, только сейчас поняв, что то, что делают животные в амбаре, происходит и между мужчиной и женщиной. Она снова села и шепнула мне на ушко:

— Хочешь, я раскрою тебе один секрет? Знаешь, как называют этих блудниц? — Она рассмеялась, когда я оть дном дыхании и поэтому показалось зловещим и окончательным, как приговор. — Они живут на постоялых дворах, дежурят в тавернах и придорожных пивных, залавливая мужчин в свои сети. Заставляют мужчин покупать им выпивку и носят неприлично яркие платья с глубоким вырезом и без шарфа — вся грудь напоказ. Они размалевывают губы под цвет своих писек и обливаются духами.

Я вспомнила, что от дядиной одежды исходил какой-то сладкий запах, когда он, шатаясь, ходил по комнате, и снова покраснела от мысли, что он посещает подобные места. Ума не приложу, откуда Маргарет могла узнать о таких вещах. Не от тетушки, это уж точно.

— Это с ними дядя пропадает по вечерам? — тихо спросила я.

Она в задумчивости вынула соломинку, застрявшую у меня в юбке, и долго молчала, будто раздумывая, стоит ли идти на большую откровенность, и наконец сказала:

— Однажды я выследила его. Это было прошлым летом, поздно ночью. Он ушел, когда мама уже крепко спала. Они поссорились из-за его отлучек. Они думали, мы с Генри спим, но мне было не уснуть. Я слышала, как мама сказала, что, если он не может быть приличным мужем, пусть убирается к своим шлюхам и больше домой не возвращается — Маргарет нахмурилась и вдруг стала намного старше. — До постоялого двора всего-то две мили. Я подкралась незаметно, заглянула в щель между ставнями и увидела его. Отец сидел с кружкой эля, а рядом была женщина. Распущенная, оплывшая жиром, с волосами цвета старой меди… Я такое слышала… — На бледно-матовых щеках кузины появились красные пятна, но взгляд был пустым и безучастным. — Отец никогда бы не сделал и не сказал ничего такого, если бы женщина его не околдовала. Тогда я наложила на нее проклятие — до конца года она должна была умереть. — Маргарет посмотрела мне прямо в глаза, ее рот приоткрылся, а на лице не было ни тени улыбки. — В ноябре прошлого года она заболела оспой и умерла…

Сколько раз я слышала, как дядя говорил, что ведьму можно победить обратными чарами. «Убить ведьму с помощью колдовства — значит совершить добро», — сказал он однажды. Но то, что сделала Маргарет, хоть и во имя спасения отца, заставило меня содрогнуться, и я в страхе обхватила себя за плечи. Если рыжеволосая женщина и вправду околдовала дядю, ее чары продолжали действовать и из могилы, иначе как можно объяснить то, что он все больше погрязал в пороке. Маргарет протянула ко мне руки, и я позволила обнять себя.

— Сара, — попросила она тихо, — обещай, что не станешь спрашивать у мамы, куда ходит отец. Ее это очень огорчает.

Я положила голову на плечо Маргарет, и она качала меня, как младенца, пока я не перестала дрожать. Оттого что она доверила мне такой секрет, я любила ее еще сильнее. А страх, который я испытала в ту минуту, сделал ее еще более загадочной и необычной. Прежде чем запереть амбар и возвратиться в дом, мы договорились дать последнему поросенку имя Иезавель.

Зачастую конец марта бывает самым коварным временем в году. Воздух вдруг становится теплым и сырым, и вы верите, что вот-вот настанет долгожданная оттепель. Двери распахиваются настежь, толстые плащи и шерстяные накидки снимаются за ненадобностью, но тут налетает убийственно холодный, безжалостный ветер, и все вокруг вновь покрывается снегом. В один из таких переменчивых весенних дней дядя объявил, что к нам в гости собирается преподобный отец Нейсон из Биллерики. По его словам, преподобный был человек ученый и всеми почитаемый. Гость должен был приехать через два дня. Мы с Ханной должны были схорониться в комнате Маргарет и ужинать там. Если бы он нас увидел, возникло бы слишком много вопросов.

Тетя волновалась, готовясь к встрече гостя. Поспешно передвигали мебель и проветривали на свежем воздухе салфетки, скатерти и постельное белье. Десятки раз нас с Маргарет посылали к ручью за водой, необходимой для уборки и готовки. В день приезда преподобного меня послали за корнеплодами для тушения. Я сидела в погребе и с мрачным видом перебирала яблоки в корзине. Через крышку погреба проникал слабый свет, и в дальнем конце сгустились темные тени.

Я была не на шутку огорчена, что меня исключили из компании в тот вечер, потому что приехать должен был не только преподобный отец, но и старший брат Маргарет — Аллен. Овсяная каша, съеденная на завтрак, прокисла у меня в желудке и стояла колом. Я взглянула на яблоко, лежащее у меня в фартуке. Жемчужная мякоть внутри месяцами оставалась неизменной, а вот кожура потемнела, будто покрылась ржавчиной. Я надкусила яблоко, и белая мякоть стала желто-коричневой, словно над головой пробежала тень.

Еще не стемнело, когда нам с Ханной дали еды и отправили в комнату Маргарет, но преподобный Нейсон появился на пороге дома лишь на закате дня. Маргарет показала мне щель в стене, которую можно было использовать как глазок. Зажав Ханне рот рукой, я припала к глазку. Преподобный оказался человеком внушительного роста, но с непомерно маленькой головой. Лицо было бледное и блестело, будто его смазали яичным белком. Глаза глубоко посажены, а уши слишком маленькие и аккуратные для такого крупного мужчины. Он был похож на гигантский батон, для выпечки которого пекарь не поскупился на дрожжи. И все же я затаила дыхание, ибо он так внимательно рассматривал комнату, что у меня почти не было сомнений — он непременно заметит мой прижатый к щели глаз. От пастора ничего не ускользнуло: он ощупал скатерть и салфетки на столе, проверил крепость ножек каждого стула, взвесил на руке оловянные кружки.

Вслед за ним вошел Аллен, и мне он сразу не понравился. От отца он унаследовал темные волосы и высокий лоб, но лицо у него было узкое, как у хорька, и полные губы не вязались с глазами, которые были слишком близко посажены и очень его портили. У кузена был вид человека, который только что съел хлеба, смоченного в уксусе, и я решила, что ему, наверное, нравится мучить маленьких детей и животных.

Преподобный похвалил тетушкину стряпню, приведя в оправдание своего обжорства цитату из Библии.

— Как ты знаешь, хозяйка Тутейкер, — сказал он, роняя пищу изо рта на стол, — в Книге пророка Исайи, в главе двадцать пятой, в стихе шестом, милость Господня тоже проявляется через трапезу из тучных яств. Воистину такое пиршество — достойное дополнение праздника души, который дарит нам Слово Господа.

Можно было подумать, что тетя угощала его ангельской пищей, а не старой острой бараниной, зажаренной на вертеле. Он жевал, выковыривая хрящи и жир, застрявшие между зубами, и вытирал руки о штаны. Благоговея перед звуком собственного голоса, преподобный закрывал рот, только чтобы проглотить пищу. А поскольку дяде и Аллену очень хотелось вставить в разговоре свое слово, то каждый из них начинал говорить, когда другой еще только-только заканчивал фразу. Иногда все трое говорили одновременно, как голландские купцы в базарный день.