Безумный зов небес - Сергей Алексеевич Евтушенко

информационных табличек. Над головой «богатыря» красовалось следующее:

«Главарь банды Лягушачьей рощи, 10 уровень»

Измельчали богатыри, измельчали.

— Почему сразу грабёж? — примиряюще спросил мой собеседник. — И вовсе не грабёж, а кон-фи-ска-ци-ю.

Я оценил, насколько тщательно и аккуратно он выговорил сложное слово. Его уверенность в своих силах подкреплялась десятком тёмных силуэтов, которые пока не выходили на дорогу, но и не особо прятались в тени деревьев.

— И в чём же разница?

— Разница в том, что при грабеже кто-то пострадает, — пояснил он. — А при конфискации — нет. Вы просто отдаёте нам лошадок, оружие, серебро да золото, коли имеется. Провиант при вас остаётся, медь тоже брать не будем. Отсюда до ближайшего села три часа пешего ходу, дорогу подскажем. В селе люди добрые — и накормят, и на ночлег пустят, а там и до города воротитесь.

Уилл повернулся ко мне со страдальческим выражением на лице.

— Макс, я не хочу их убивать. Просто не хочу и всё. Тебя вот сколько раз здесь грабили?

— Один, — честно признался я. — В Палатине пытались.

— А меня — семь! Семь раз, Макс! И ни разу ещё так вежливо не обращались!

Да и со мной тогда столичные бандиты явно церемониться не собирались, просто не ожидали нарваться на чернокнижника. Но вежливость вежливостью, а о том, чтобы поделиться с разбойниками лошадьми и оружием речи быть не могло.

До главаря банды Лягушачьей рощи дошло, что мы не только не собираемся спешиваться, но ещё и обсуждаем совсем нехорошие вещи.

— Добрые путники, — пошёл он на второй заход, хотя его улыбка явно поблекла. — Я вижу, что вы умелые воины, но вас всего четверо, а нас — пятнадцать.

Он кивнул в сторону леса, где всё ещё не особо скрывались его люди.

— И прямо сейчас на вас смотрят десять арбалетов. Так что, будем ссориться, али спешитесь с миром?

Погасшее Солнце на моём пальце осталось холодным — главарь не врал. Судя по табличкам, которые мне удалось рассмотреть, банда Лягушачьей рощи в основном состояла из бойцов от шестого до восьмого уровней. Даже я один взялся бы разобраться с половиной из них и уж точно бы без проблем от них сбежал — пусть и оставив лошадь. Но для Юки, Уилла и тем более Маэстуса бравые разбойники были не опасней комариного роя. Даже если они успеют разрядить свои арбалеты, им это не поможет. Из минусов — кровавая баня практически на пустом месте и совершенно испорченное настроение на остаток вечера.

Уилл тяжело вздохнул, отстегнул шлем от седла и надел — демонстративно-неторопливо. Если бы нас на самом деле собирались превратить в решето, это был бы хороший момент, чтобы начать, но арбалетчики медлили. Слева со мной поравнялась Юки — в её горле начал зарождаться рык, грозящий через пару секунд перерасти в чудовищный рёв, оглушающий врагов. Учитывая, что от него у низкоуровневых персонажей лопались барабанные перепонки, разбойникам всё равно было не позавидовать. Но лучше уж глухота, чем смерть, правда?

Как вариант, я бы мог опробовать свой свежеизученный «Лик ужаса», но не гарантировал результат даже на близком расстоянии.

— Постойте.

Звук голоса Маэстуса, прервавший напряжённое молчание, заставил меня вздрогнуть. Молодой некромант спрыгнул с лошади и подошёл к главарю, подняв пустые руки ладонями вперёд. Поравнявшись с «богатырём», Маэстус что-то прошептал ему на ухо. Я с удивлением наблюдал, как встревоженное выражение на лице главаря перерастает в удивление, а затем откровенный шок. Не сказав ни слова, он смерил Маэстуса диким взглядом, отшатнулся в сторону и быстро зашагал назад к лесу, жестами показывая своим людям отойти. Маэстус невозмутимо забрался назад в седло, и мы продолжили путь. Я выдержал примерно три минуты, прежде чем взвыть:

— Да что, чёрт возьми, ты ему сказал⁈

— Ничего особенного.

— Колись!

— Я просто сказал ему, что мы направляемся прямиком в Дальний бор, чтобы разобраться, что там происходит.

Я нахмурился. Юки упоминала о «проблеме», которая ждала нас впереди, но неужели всё было настолько скверно?

— И ничего больше?

— Ничего больше, — подтвердил некромант. — Он явно принял нас за группу умалишённых, да ещё и опасных. С такими лучше не связываться.

— Мда. Как бы его оценка не оказалась верна.

— Может и верна, — меланхолично сказал Маэстус. — Зато сегодня все остались живы. Ты же не против?

Не считая инцидента с «богатырём» из Лягушачьей рощи, нас больше не пытались остановить. Разбойники если и были, то сидели тихо, легионеры и инквизиция, к счастью, не попадались. Периодически по дороге навстречу проезжали телеги крестьян и торговцев, один раз — конная процессия местного аристократа, но его стража лишь недобро на нас зыркнула.

Лес, перелесок, большое болото, маленькое поле, старый мост через реку и брод через ручей. Мы ехали сколько могли, затем распрягали и поили уставших лошадей. Лагерь на ночь мы разбивали либо у обочины, либо напротив — настолько далеко от дороги, чтобы его нельзя было разглядеть. Спали посменно, меняя дозорного раз в два часа, а на рассвете снова отправлялись в путь. Дорога явно нас щадила — возможно, давая небольшую передышку перед тем, что ждало впереди.

Место, куда мы направлялись, явно было не в топе самых посещаемых уголков Империи, поскольку чем ближе мы становились к цели, тем реже видели посёлки и людей в принципе. Оно и логично — где ещё могла соорудить логово для себя и своей паствы колдунья-оборотень, которая была старше самой Империи? Впрочем, когда я уточнил это у Юки, та с сомнением покачала головой.

— Мэйв предпочитает селиться подальше от людей, но не в самой глуши. Даже когда она не пополняет стаю, то иногда покупает припасы, инструменты и оружие у торговцев. Чем дольше она притворяется нормальной, тем дольше её не трогают.

Учитывая то, что за последние сутки мы не встретили ни одного человека и не увидели ничего похожего даже на дымок на горизонте, означающий жильё, в это было сложно поверить.

— Когда я бежала год назад, — сказала Юки. — Здесь было более людно. Значит, Мэйв так и не справилась с проблемой, а скорее всего даже и не бралась.

— Так что за проблема-то?

— Мы почти доехали. Скоро увидишь сам.

И она была права — совсем скоро я действительно всё увидел сам. И ничуть, прямо-таки ни разу этому не обрадовался.