Сказка старого эльфийского замка - Анна Морецкая

Тут становится понятно и раздражение Владиуса придворными. Потому как они — знатные и гордые, и гонору хоть отбавляй, а тут их сундуки и шатры наизнанку выворачивают, личную прислугу чуть не с пристрастием допрашивают, а животных в ведение чужих конюхов и псарей передают. Вот и пытаются некоторые скандалить, на своем настаивать, права качать. И хотя за такое можно было и опалу многозимнюю для всей семьи огрести, но каждый раз несколько таких неразумных обязательно находилось, и нервы Архимагу мотали.

Утро только просыпалось, белесой дымкой тумана выползая из леса и нехотя, как будто и ему не дали доспать, подкрадываясь к барбакану, где возле перекидного моста толпились в ожидании сигнала к началу охотники.

Рой подавил зевок и в нетерпении оглянулся, в надежде наконец-то увидеть опаздывающих родственников. Сам он стоял почти под сводами Надвратной башни, откуда при желании мог видеть все, что происходит с двух сторон от нее. И весь нижний двор, что сейчас был у принца за спиной, и опущенный мост, с приземистым зданием барбакана за ним, и поросший травой вал, «убегающий» от моста в стороны. Там, между валом и кустами близко подступающего леса, было довольно людно — придворные и их прислуга, конюхи с лошадьми и даже несколько псарей с собаками, которых, почему-то, до сих пор не отвели к основной стоянке в лесу. Яркости и звучности всей этой толпе придавали кое-где горящие еще факелы и пара-тройка менестрелей, уже наигрывающих что-то веселенькое.

Стараясь развлечь себя наблюдением за этим разномастным сборищем, сам Рой не спешил влиться в не по утрене бойкую бурлящую движениями и эмоциями толпу. Ему, поднявшемуся ни свет, ни заря, как оказалось — зря, совершенно не хотелось ни разговоров, ни смеха, на даже лишних движений. А там, снаружи от ворот, пришлось бы как минимум кивать и улыбаться, принимая приветствия и пожелания доброго утра. Его люди, как ни крути, понимали его лучше — рядом топтался молчаливый Тай, а чуть в стороне, так же помалкивающий Соловик, придерживал их лошадей. Маг же, приставленный к нему Владиусом, слава Светлому, и вовсе еще не подошел. Хотя… его задержка в какой-то мере вызывала в Рое и глухое раздражение, потому как чудилось, что тот, а отличие от него, все еще давит щекой на подушку.

Это раздражение, помножаясь на все увеличивающиеся минуты ожидания, постепенно преобразовывалось в злость и досаду. Говорил же он Тайгару, что нечего было его будить в такую рань, потому как Кайрина сроду так рано не поднималась — спит сестрица до пятых петухов даже в день охоты. А значит и ее муженек из покоев не выползет, и как следствие — охота без королевского зятя не начнется. Да сколько помнил себя Рой, с ожидания этой парочки начиналась каждое подобное мероприятие!

Хотя нет, при отце было по-другому. Отец до безумия любил охоту, а в те времена все подчинялось ему. И дорогой зятек, еще совсем юный парнишка в те годы, понятное дело, был более организован. А вот Роя по причине малых зим на большие сходы тогда еще не брали.

Собственно, может потому он и сейчас не особо склонен был к такому времяпровождению. Нет, когда погоня — бок оленя мелькает впереди, собаки пытаются его завалить, заходя сбоку, а руки сами уже нащупывают притороченный к седлу арбалет, в такой момент в нем, конечно, просыпается отцовская кровь и разжигает азарт и восторг. Или когда добыча подвешена егерями к дереву и распята, а собаки припали к земле, в нетерпении ожидая подачки, и он, не боясь запачкаться, одним движением распарывает брюхо животного. Псам летит первый кусок требухи и они из-за него начинают грызться, но на него — хозяина и господина рыкнуть бояться и смотрят с опаской… Да, есть в этом что-то такое первородное, чисто мужское, захватывающее.

Недаром знать да и многие короли так уважают это дело. А уж Большие охоты в начале осени — это и того более неизживаемая традиция. Даже тогда, когда в королевской семье особо больших любителей подобных развлечений не наблюдается. Но… надо. Порядок должен поддерживаться.

В этом году, как впрочем, и в прошедшие пять, далеко от столицы решили не удаляться. Всего-то в полдне пути от Золотого Эльмера расположен прекрасный Спасский лес, который практически полностью принадлежит короне. Лишь с восточной его стороны да с самого дальнего северного края к пуще примыкают угодья каких-то господ. Но вот каких? Ройджен даже и не знал точно. Но ему эта информация и не нужна была, в общем-то, лес-то настолько большой, что если объезжать его по краю, то, как говорят, и за три дня, пожалуй, не управишься. Так что можно было охотиться и не бояться, что заберешься на территорию какого-нибудь графа или барона. Да и заберешься — беда не большая, чей охота не чья-нибудь, а королевская!

А на самом краю Спасской пущи стояла Лесная Цитадель. Когда-то, зим тысячу назад, она входила в охранный комплекс, возведенный одним из королей вокруг новой тогда столицы — Золотого Эльмера. Времена были сложные — не так давно завершились многовековые Смуты, перетряхнувшие все человеческие королевства. А нашествие орков к тому моменту и вовсе, считай, было отбито всего десяток зим назад. Поэтому Викториан II, который и решился переносить столицу в столь непростой для королевства период, заказал гномам строительство четырех крепостей в стратегически значимых местах. Тем самым возведя укрепленный периметр вокруг нового города с мощными цитаделями по углам и более легкими, а иногда и потайными фортификационными сооружениями между ними.

Со временем, после нескольких сотен зим мирной жизни, стратегическая важность защитного периметра сошла на нет, и только две крепости из четырех — те, что смотрели на Заревое море, пусть и с расстояния дней семь пути, на данный момент имели хоть какое-то военное значение. А вот две другие, которые со временем оказались, почитай, в самом сердце королевства, свою оборонную значимость утратили совершенно.

С северо-востока, и соответственно расположившись на левом берегу Лидеи, столицу прикрывала Цитадель На Холме, стоящая хоть и на естественной возвышенности, но в такой местности, где таких высот было видимо-невидимо. Так что для того, чтоб вознести крепость над всем этим холмистым морем, один из них пришлось досыпать дополнительно. Этот замок на сегодняшний день мог считаться действующей военной частью, так как в нем располагался элитный полк из сборных частей — тех, что не вместились в столичные казармы. Своими же казармами, плацем, конюшнями и подсобными хозяйствами Цитадель На Холме давно не только заняла всю изначально предназначенную ей возвышенность, но и расползлась по соседним и, вобрав в себя несколько принадлежащих ей деревушек, давно уж напоминала скорее небольшой город, чем отдельно взятую военную крепость.

С юго-востока от столицы и уже на другом берегу Лидеи расположилась Цитадель Четырех Ветров, возведенная на уступчатой возвышенности, от которой разбегалось несколько настолько глубоких оврагов, что будь эта местность горной, то их посчитали бы за ущелья. Но, в общем-то, этот район Эльмерии гористым не был, а Цитадель заняла по сути единственное в округе приподнятое место. Гарнизон замка был, конечно, не так полон, как в военные годы, но все же заполнен настолько, чтоб можно было считать и эту крепость действующей.

Юго-западной была Цитадель Над Рекой. Ее расположение когда-то считалось самым удачным с точки зрения фортификации и защищенности самого крепостного сооружения. Эдунка, река, которая, как и все в этой части королевства, была притоком Лидеи, в этом месте так круто изогнулась, что фактически образовала полуостров с перешейком всего в полсотни саженей. Так вот этот самый полуостров и был основой для юго-западной цитадели. Вся не очень большая площадь его, где-то с полверсты в поперечине, была в свое время отсыпана так, чтоб возведенная на этом искусственном холме крепость возвышалась над окружающими ее просторами. На данный момент, в отличие от других, она короне не принадлежала, а была в собственности герцогов Морельских, которым досталась, как приданое принцессы Кайрины и, естественно, военной не считалась.