Смерть понтифика - Луис Мигель Роча

— О доме бабушки? Конечно же! Как я могу забыть?

— Вот и отлично.

В памяти тотчас же всплывает чье-то лицо. По спине пробегают мурашки.

— Сара, — звучит на другом конце линии отеческий голос, вновь и вновь обращаясь к дочери по имени, пока она не откликается. Девушка с ужасом смотрит в окно, за стеклом которого только что перехватила взгляд человека, тайно наблюдавшего за ней. — Сара! — беспокойно и требовательно повторяет Рауль.

Раздаются тихие, уверенные, неспешные шаги. Кажется, девушка загипнотизирована звуком поступи, приближающейся к двери.

— Да-да, я слушаю.

Динь-дон…

— Звонят! Я открою дверь…

— Не смей!

— Папа, перестань! Я твоя дочь, а не рядовой…

— Немедленно возьми бумаги и не расставайся с ними ни на миг! И помни, что говорила бабушка, когда ты побоялась выходить из дома через дверь, за которой пасли стадо…

Сара обдумывает слова отца. В детстве, приезжая каждое лето на каникулы в Эскарис, она боялась коров. Помнила, как страшно ей было проходить мимо громадных животных. Чтобы девочка прошла, бабушке приходилось разгонять скотину. Но как только Сара подросла, старушка перестала ей помогать.

«Сама разгони, — произнесла бабушка, — пора тебе избавиться от страха перед ними»…

Любую проблему можно решить. Так повторяла бабушка.

Сара собирает бумаги, отправленные неким Вальдемаром Фиренци. Находит сумочку, оставленную у компьютера, достает кошелек и кредитные карточки. Идет по лестничной клетке, встревоженно оглядываясь на дверь. Тот, кто остался за дверной створкой и барабанил по ней кулаками, принялся трясти ручку. Учащенно застучало сердце. Повезло, что легко оделась: футболка и брюки. Спускается на первый этаж, держа туфли в руке. Ее выдает лишь поскрипывание деревянных ступеней.

Когда девушка спускается на первый этаж, раздается резкий грохот входной двери, но теперь звук гораздо сильнее. Сару охватывает невыносимый страх.

Тот, кто пробрался в дом, движется бесшумно, ничем не выдавая своего присутствия. Сару одолевает чувство беспомощности, постепенно перерастающее в панику. Алая занавеска пропускает свет снаружи и придает жилищу сюрреалистический вид. Девушка бежит, стараясь не шуметь. Внизу остается черный автомобиль, на том же самом месте, где его заметила Сара. Спокойствие, исходящее от зловещей машины, контрастирует с внутренним возбуждением. «Не позволяй страху побороть тебя, — думает девушка, — давай же, думай! шевели мозгами!»

Что же делать? Любую проблему можно решить. «Если нельзя выйти через одну дверь — воспользуйся другой», так учила бабушка. Другая дверь… В доме бабушки и дедушки на склоне холма можно было выйти и через окно, там было невысоко от земли, но в этом доме, в многолюдном городе, вряд ли получится… Да уж, прыгать не стоит. Но ведь решение есть всегда!.. Внезапно вспомнилась свойственная англичанам предусмотрительность: везде, даже в одноэтажных домах, есть аварийный выход. Традиция, берущая начало с великого пожара 1666 года, когда все дома строились из дерева. Здесь тоже должен быть аварийный выход. Но где же он? На этаже, куда спустилась Сара, совсем не видно дверей. Окна едва приоткрываются, да и высоко… А может быть… в ванной? Точно! Окно из ванной комнаты полностью открывается, а сбоку — встроенная в стену металлическая лестница. Вот он, аварийный выход!

— Спасибо тебе, бабушка, — шепчет Сара. Делает глубокий вдох. Ванная комната — прямо перед ней. Нужно только открыть дверь. Несколько мгновений — и она спасена.

— Один… два… три… — мысленно считает она. И пускается бежать. Неизвестный устремляется к лестнице. Девушка добегает до ванной и собирается уже открыть окошко. Но ставни давно не открывались, а потому не слушаются — распахнуться их не заставила бы никакая сила. По крайней мере, так считает Сара, напрягая мышцы сверхчеловеческим усилием. Шаги приближаются. Тот, кто пробрался в дом, уже не бежит, а неспешно расхаживает. Стоя на пороге, человек в черном навинчивает на пистолет глушитель…

Сара прижимается к стене ванной. Быть может, она еще успеет что-нибудь предпринять. Если разбить стекло…

Шаг, еще один, и еще… Половицы скрипят, словно стиснутые зубы девушки, едва не теряющей самообладания. Страх парализует. Она будто слышит дыхание убийцы. Для него все происходящее — привычная работа. «Профессионал, — с ужасом думает Сара… Помнишь, что говорила бабушка?..» Можно изменить любую ситуацию. Но только не смерть…

Повинуясь мгновенному озарению, девушка стремительно и бесшумно выбирается из ванной. Проходит некоторое время, прежде чем глаза привыкают к полумраку. Найти бы… что? Нож? Нет. Спрей? Тоже не поможет. Полотенца, духи, кремы… нет, всё не то!..

Бессильно прислоняется к стене. И вот, рядом, прямо на уровне лица — огнетушитель. Точно пригодится. «Если думаешь, что я сдамся без боя, то ошибаешься», — думает она.

Наверное, сейчас от убийцы ее отделяют три метра… еще шаг… два метра… еще шаг… вот уже только метр…

Стремительная струя пены бьет незнакомцу в лицо. На несколько мгновений тот замирает — должно быть, дожидается, когда развеется густой липкий туман, но Сара вновь нажимает на гашетку. Пусть он ослепнет, оглохнет!..

— Где же ты?.. — доносится хриплый стон.

Всё происходит очень быстро. Девушка видит, как с оружия, зажатого в обтянутой кожаной перчаткой руке, сползают клочья пены. Кидает огнетушитель в голову незнакомцу. Тот уворачивается.

Раздаются два выстрела. Сара сдавленно вскрикивает. Так вот что чувствуют те, в кого выстрелили дважды! Ничего… Из состояния ступора Сару выводит звук упавшего на пол тела. Просто чудо. Проходит несколько мгновений, и едва девушка успевает понять, что случилось, как ее взгляд застывает на двух дырочках в оконном стекле. Кто-то стал ее ангелом-хранителем. Но кто именно?

«Вам придется многое объяснить мне, дон Рауль», — подумала она.

Но это потом… А сейчас пора бежать!

Подобно Трафальгарской площади, Елисейским полям или Александерплатц, Таймс-сквер — один из нервных центров богатых стран. Ночная суматоха здесь неотличима от дневной. И в Нью-Йорке, и за его пределами к этой площади, ставшей легендарной для американцев и многих европейцев, посетителей манит светоносная реклама и безумное движение, их завораживает сумасшествие, гнездящееся в невообразимом переплетении улиц, проспектов, туннелей и мостов Манхэттена.

До самой Сорок Третьей стрит Таймс-сквер окружают кварталы, где проходят тысячи и тысячи человек. Сюда уверенной и целеустремленной походкой направляется незнакомец. За спиной разлетаются на ходу полы распахнутого пальто. Не важно, откуда он пришел, — гораздо важнее, куда направляется. Подчиняясь цели, созданной обладателем еще более блистательного разума.

Незнакомец приближается к громадным киоскам TKTS, на Сорок Седьмой — как раз между Бродвеем и Седьмой авеню, пристраивается в очередь, вслушивается…