Дорога к мечте - Джулиана Морис

— Не только. — Мэри покачала головой. — Я жила здесь целый год после окончания колледжа. В ту зиму стояли рекордные холода. Дедушка надеялся, что это заставит меня еще раз хорошенько подумать о моих планах.

— Но этого не случилось. — Логан твердо знал, что сильный ветер не заставит Мэри Фостер передумать. Она сделана из такого прочного материала, что Природе нечего ей противопоставить.

— Нет, — радостно согласилась она. — Я люблю заботиться о животных и защищать их. В этом единении с землей есть что-то замечательное. Жизнь на ранчо — это так… неопределенно.

Ее слова заставили Логана засмеяться. У Мэри нет ничего неопределенного, это еще более осложняет задачу понять ее до конца.

— Побыстрей заканчивай завтракать, — сказала Мэри, доедая фруктовый салат, и тут же поднялась. Логан заметил, что она позавтракала очень легко. — Дедушка попросил нас «набросить петлю» на северо-западный конец ранчо, так что нас ждет долгий день.

— Какую петлю?

— А, ну да. — До Мэри дошло, что он не понял ее, и Логан принял это за хороший знак. — Надо перегнать скот на другие пастбища. Бабушка соберет нам что-нибудь поесть. Мы поедем одни.

Логан посмотрел на Харви, который стоял рядом с пышущим жаром грилем, бормоча что-то себе под нос.

— Я думаю, в этом есть свои преимущества.

— Скажешь об этом завтра утром, когда проснешься. Восемь часов в седле — не самый лучший способ провести первый день на ранчо.

— Я выживу.

— Не сомневаюсь, — сказала она, скорчив гримасу. — Встретимся в конюшне через двадцать минут. Оседлаем лошадей и поедем.

Мэри повернулась и пошла к выходу. Бандит тут же появился у ее ног. Она остановилась, чтобы поддразнить гостей с заспанными глазами, которые шли на завтрак. Для каждого из клиентов у нее было припасено особое приветствие.

Мэри старалась, чтобы гости получали здесь то, что хотели. Хотя где-то в глубине души Логан понимал, что Мэри просто была необыкновенно дружелюбным человеком.

Логан рассеянно допил кофе и принялся рассматривать рисунок, который кофейная гуща образовала на дне чашки.

— Поставьте ее.

Вздрогнув, он посмотрел на потное лицо Харви, а тот уже наливал горячую черную жидкость в его чашку.

— Э… спасибо.

Старик помахал старым кофейником перед лицом Логана.

— Вы же не собираетесь обидеть ее, молодой человек? Я наблюдал за вами. — Жесткое выражение лица означало предупреждение.

Логан улыбнулся:

— Не беспокойтесь.

Старик пробормотал что-то невнятное.

— Я видел, как вы на нее смотрели, и не позволю ни одному городскому парню с мозгами в штанах обидеть нашу девочку Мэри.

Логан тихонько присвистнул. Он и подумать не мог, что старик до такой степени заботится о Мэри.

— Я не собираюсь обижать ее.

— Ловлю на слове. — И повар побрел на кухню. Покалеченный, но способный работать, старик излучал чувство собственного достоинства.

Логан вновь принялся за остывший завтрак. Если он не встретится с Мэри через двадцать минут, она, наверное, уедет без него, а Логан намеревался проводить каждый свободный момент вместе с ней. Это было неумно, но он не мог перестать думать о Мэри с тех пор, как увидел ее на крыше.

Господи, ведь Харви прав: его мозги именно в штанах.

Он посмотрел на черную жидкость в чашке. Возможно, если кофе достаточно крепкий, это вернет ему здравый смысл.

Вот это жизнь, подумал Логан.

Он глубоко вздохнул и улыбнулся сам себе. Все было таким прекрасным, начиная с синего неба над головой и заканчивая мерным скрипом седла. Черный Дьявол взбирался на вершину холма. Наклонившись вперед, Логан потрепал гладкую черную холку лошади.

Несмотря на его зловещее имя, Черный Дьявол был дружелюбной, покладистой верховой лошадью. Он быстро привык к новому наезднику и шел легкой поступью, очень подходящей тому, кто давно не ездил верхом.

Немного поодаль бежал Бандит, то спускаясь, то поднимаясь на холмы, периодически подбегая и резвясь около лошадей, явно довольный таким обществом.

Логан посмотрел на Мэри.

Глаза полуприкрыты, лицо поднято к солнцу и светится изнутри, как будто солнечный свет проникает в нее живительной золотой рекой. Распущенные огненные волосы обрамляют лицо, а ковбойская шляпа висит на спине.

О, Мэри, подумал Логан, чувствуя восхищение и боль одновременно.

Она такая красивая! Ее гибкое тело отвечает каждому движению лошади, словно единый организм. А поводья держит, как прирожденная наездница.

— Не могу поверить, что я не хотел ехать в Монтану, — признался Логан. — Определенно, я был не прав. Это прекрасное место для отпуска.

Мэри открыла глаза и лениво улыбнулась.

— Великий Логан Кинкейд ошибся?

— Я никогда не говорил, что я — великий.

Она улыбнулась.

— Разве?

— Точно нет. Возможно, я имел в виду, что нам было бы очень хорошо вдвоем в постели, но это другая история.

— Я думала, мы похоронили эту тему.

— Не так глубоко, как тебе хотелось бы, — значительно произнес Логан.

Легкий румянец появился на щеках Мэри, и Логан ухмыльнулся. Человек, выросший на ранчо, не может не быть осведомленным о главных сторонах человеческой жизни, однако Мэри кажется такой неискушенной в некоторых вопросах.

— Только друзья, Логан. Помнишь?

Я помню, как проснулся в три часа ночи и решил, что дружба подходит лишь птицам, подумал про себя Логан. Даже предостережения повара с длинным ножом и инстинкт самосохранения не помогали ему.

— А чем еще занимаются отдыхающие на «Бар-Насинг-ранчо», кроме набрасывания петель?

— О. — Мэри передернула плечами. — Работу на ранчо невозможно предсказать, но существуют определенные дела, которые надо планировать заранее. Гости делают почти все, хотя, конечно, одним что-то нравится больше, а другим — меньше. — Она бросила на него мимолетный хитрый взгляд. — Например, когда мы кастрируем и клеймим телят. Хочешь приехать сюда еще раз следующей весной и посмотреть на это? Позабавиться, так сказать.

— Нет. У тебя искаженное чувство юмора, — поморщился он, не особо нервничая. — В процессе кастрации нет ничего забавного.

Несколько часов они ехали по холмам. Добравшись до самой северной точки их «петли», они повернули назад, гоня скот, который нашли здесь, на свежие пастбища. Мэри успела объяснить ему, что главная часть работы пастуха состояла в том, чтобы перегонять скот с пастбища на пастбище и быть уверенным, что у животных всегда хорошее питание.