Розовые очки - Наталия Доманчук

— Но так нельзя! Ты взрослый, ответственный человек!

— Да. И я решила продать бизнес и посвятить свою жизнь тому, что мне нравится.

— На своем писательстве ты денег не заработаешь! И «Шанель» не купишь! — уже кричала Светлана Николаевна.

— Ничего страшного, похожу в обыкновенной одежде.

— Я не позволю! Не позволю продавать мой мясокомбинат! Хочешь писать — пиши в свободное время, а днем, будь добра, работай и развивай бизнес.

Через секунду Светлане Николаевне стало плохо, она взялась за телефонную трубку и вызвала неотложку. Все, как обычно: истерика, неплохое актерское мастерство, и ее дочь делает то, что хочет мать. Но не в этот раз.

После смерти Олега и осознания, что она у него была не единственной женщиной, в голове Кати что-то поменялось. Сначала она убедилась, что вся ее прошлая жизнь — это фарс. Эта жизнь была навязана ее родителями. Они жили по своим канонам и именно эти же правила внушили ей.

Катя написала Марку:

«Ребенок в детстве не имеет достаточно критического мышления, чтобы самому оценить ситуацию и принять решение. И выходит, что ребенок поступает так, как хотят родители. И это, наверное, правильно, если они говорят не трогать спички, потому что это опасно! Но ведь еще они говорят: ты будешь заниматься математикой и физикой, потому что надо! НАДО! Кому надо, Марк?»

Он не нашел ничего другого, как ответить ей правду:

«Им. Родителям».

Катя прочитала его сообщения и вышла из программы.

Марк сразу почувствовал, что она сейчас плачет. Высказалась, и ее прорвало. И он написал ей:

«Не плачь, пожалуйста».

Она прочитала его сообщение и попросила:

«Я немного… хочется… чтобы пожалели. На ручки ужасно хочется, прижаться и хныкать… Я никогда этого не делала раньше. Потому что была БОЛЬШАЯ девочка…»

У него сердце защемило от такой правды. Даже не стесняется. Не строит из себя крутую бизнес-вумен. А ведь она была такая. Марк много о ней уже узнал и кучу похвальных статей в интернете нашел. Идея мясокомбината была ее, отец поначалу возглавил, но только потому, что сам потерял работу. Дочери тогда было всего двадцать два года, совсем девчонка, но занялась бизнесом по-взрослому и подняла его, открыла более тридцати филиалов по всей стране, заработала кучу денег. А сейчас ей этого не надо, и она просто хочет на ручки.

Он и не знал, что Катю никто никогда на ручки не брал. И не жалел. И заплакала она первый раз, только когда Олега не стало. А до этого нельзя было, ведь она большая девочка. Даже когда была маленькой, она уже была большая.

Ей всегда говорили, что слезы для слабаков. А сильные люди пользуются улыбкой. Натягивают ее каждое утро, как маску, и ходят, как роботы, решая все свои проблемы.

А сейчас она лежала, беспомощно всхлипывала и понимала, что слезы помогают, что настоящие чувства на дне глаз, и эти капли сейчас в силах выплеснуть всю боль, страх и отчаяние.

«Спокойной ночи, Марк».

И опять смайлик-поцелуй.

Он ей послал сердечко. А сам поднялся с постели и пошел на кухню за водой. Какой тут сон, когда он знает, что она лежит в постели и плачет?

Марк достал из холодильника лимонад. И кто его купил? Лешка, наверное. Сто лет его не пил. Открыл бутылку и прям из горла выпил половину. Посмотрел на остаток и прихватил с собой, решил допить чуть позже.

Прошел мимо комнаты сына. Тот не спал. Марк приложил ухо к двери и услышал классическую музыку. Черт знает, кто ему это привил! Но Леша давно вместо поп или рок-музыки предпочитал классику.

Марк зашел в спальню и взял телефон в руки. Ему необходимо было знать, что Катя перестала плакать. Или сделать так, чтобы она перестала и спокойно уснула.

«Я так понял, что математику ты ненавидишь?» — написал и стал ожидать ответ.

Но не получил. Она не прочитала сообщение. Может, уснула? Или отключила телефон? Тогда придется ждать до завтра…

Марк не заметил, как уснул, все думал, думал, пытался разобраться, что он чувствует к Кате. Жалость? Или что-то большее?

И ругал себя. Вот зачем ему все это? Да, было невероятно интересно с ней болтать, рассуждать о жизни, успокаивать…

Но каждой буквой, которую он ей писал, он предавал своего сына. Понимал это и опять предавал, успокаивая себя тем, что ничего плохого они не делают, только болтают, и ему надо узнать получше его будущую невестку…

Когда он представлял себе, что она 1 января, возможно, будет с Лешкой, у него дыхание останавливалось, и короткий ежик волос на голове шевелился. А потом он рисовал в воображении, что если этого не произойдет, и сын покончит с собой, то становилось еще ужасней. Марк закрывал ладонями лицо, как будто хотел спрятаться от всех проблем, но они никуда не девались.

Утром он проснулся, взял телефон в руки и увидел, что Катя была в сети пять минут назад, но ничего ему не ответила.

Может, она тоже постоянно думает над тем, что происходит? Зачем они общаются? И решила больше ему не писать?

Эта мысль ему совсем не понравилась. Он ушел умываться и приводить себя в порядок, а когда вернулся, злой и раздраженный, увидел от нее сообщение:

«Прости. Отключила вчера телефон. Почему-то была уверена, что ты начнешь меня успокаивать. А тебе на работу утром. Все в порядке. Я огурцом! Сейчас позавтракаю и опять на море. Не легкая это работа — отдыхать».

И следом еще одно сообщение:

«Хорошего дня, Марк!»

От этого предложения стало совсем хорошо. И еще от того, что она думала о нем, и побеспокоилась, что не выспится.

Очень хотелось послать ей смайлик-поцелуй, или сердечко, но когда он выбирал какой именно, в комнату постучал сын:

— Пап, ты чего сегодня тормозишь? Я уже позавтракал! Мы едем в офис?

И Марк не ответил ей на сообщение. А днем открыл и посчитал, что сейчас поздно отвечать. Потом он погряз в делах, совещаниях и был этому бесконечно рад: он не думал о ней. Целых пять часов не вспоминал.

Открыл программку, посмотрел, когда была в эфире, — еще утром.

Может, телефон в отеле оставила? Нет, не будет проверять! Пусть отдыхает. Он вечером напишет ей.

Но когда пришел домой, поужинал и поднялся в кабинет, то понял, что не напишет. Он весь день провел сегодня с сыном. Леша сидел на всех совещаниях и внимательно слушал. Марк видел, что сын впитывал информацию, пытался анализировать, задавал вопросы. И это не могло не радовать. А что ему дают разговоры с Катей? Да, она ему очень нравилась, он от себя это уже не скрывал, но их общение может перерасти во что-то большее, и тогда они все испортят. Он испортит.

Марк потянул галстук, стянул его с шеи и расстегнул ворот на рубашке. Затем потянулся к телефону и стал читать их с Катей переписку с самого начала.