Мошка в зенице Господней - Джерри Пурнелл

Впрочем, даже без этого яркого фона Глаз Мурчисона был ярчайшей звездой на небе – огромный красный гигант в тридцати пяти световых годах отсюда. Белое пятно у одного края было его желтым карликовым спутником, более мелким, более тусклым и менее интересным. Это и была Мошка. Отсюда Угольный Мешок напоминал человека в капюшоне (его голову и плечи), и красный супергигант был его бдительным недоброжелательным глазом.

Лицо Господа… По всей Империи знали этот необычный вид Угольного Мешка из системы Новой Каледонии, но стоять здесь в холоде космоса и смотреть на него было совсем другим делом. На снимках это выглядело как… Угольный Мешок, здесь же это было реальностью.

И что-то, чего они не могли видеть, летело к ним от Мошки в Зенице Господней.

Всего одно g – и слабое ощущение того, что «Мак-Артур» ложится на курс перехвата. Эластичная паутина держала его в противоперегрузочном кресле эти несколько мгновений изменения обычной гравитации, но Род подозревал, что скоро все снова станет по-прежнему.

Кевин Реннер, прежде чем стать парусным мастером «Мак-Артура», был помощником на межзвездном торговом корабле. Это был худой мужчина с узким лицом, лет на десять старше Блейна. Пока Род занимал свое противоперегрузочное кресло, Реннер следил за кривыми на экране, и его удовлетворенное ворчание нисколько не походило на выражение чувств военным моряком.

– Вы определили наш курс, лейтенант Реннер?

– Да, сэр, – с удовольствием отозвался Кевин Реннер. – Прямо в солнце на четырех g!

По кораблю разнесся предупредительный сигнал, и «Мак-Артур» начал ускорение. Экипаж и пассажиры почувствовали, что вес постепенно растет, вдавливая их в кресла, постели и ложа.

– Это была шутка, не так ли? – спросил Блейн.

Парусный мастер насмешливо взглянул на него.

– Вам известно, сэр, что мы имеем дело с движением с помощью солнечного паруса?

– Разумеется.

– Тогда взгляните сюда, – палец Реннера показал на зеленую параболу на экране – параболу, резко уходящую вправо. – Количество солнечной энергии, приходящейся на квадратный сантиметр паруса, уменьшается по мере удаления от звезды. Ускорение корабля прямо зависит от количества света, отраженного от паруса.

– Конечно, мистер Реннер. Продолжайте.

Реннер показал на другую параболу, очень похожую на первую, но синюю.

– Звездный ветер тоже может толкать парус вперед, и давление его изменяется по тем же законам. Основное и важное его отличие заключается в том, что звездный ветер – это атомные ядра, которые вонзаются в парус в месте удара. Момент движения преобразуется непосредственно, тогда как солнечный свет отражается от паруса.

– И мы не можем отвернуться от этого, – понял наконец Блейн. – Мы можем бороться со светом, запрокидывающим парус, но звездный ветер всегда толкает нас прямо от солнца.

– Верно. А теперь, капитан, представьте, что вы входите в систему на скорости в 7% от скорости света, Господь запрещает вам это, и вы хотите остановиться. Что сделаете в этом случае?

– Я могу сбросить ускорение… – буркнул Род. – Гмм… Я не вижу способа справиться с этой проблемой. Впрочем, перед ними должна стоять та же задача.

– Не думаю. Они движутся слишком быстро и, если не остановятся, подойдут очень близко к солнцу – действительно очень близко. Пришелец фактически движется прямо на солнце, и, видимо, будет трудной задачей замедлить его в достаточной степени – чтобы не разрушить корабля и не порвать паруса. Впрочем, выбора у них нет: либо это, либо столкновение с солнцем.

– О, – сказал Блейн.

– Едва ли нужно напоминать, – сказал Реннер, – что, следуя их курсом, мы тоже будем двигаться прямо к солнцу.

– С семью процентами скорости света?

– С шестью. Пришелец будет слегка замедляться. У нас это займет сто двадцать пять часов, большая часть пути с четырьмя g, и некоторое замедление в конце.

– Это будет тяжело для всех, – сказал Блейн и вдруг запоздало понял, что Сэлли Фаулер осталась с ними. – Особенно для пассажиров. Нельзя ли подобрать более простой курс?

– Пожалуйста, сэр, – немедленно согласился Реннер. – Он займет у нас сто семьдесят пять часов с ускорением не больше двух с половиной g и сэкономит нам горючее, потому что у зонда будет больше времени для торможения. Курс, которым мы движемся сейчас, приведет нас на Новую Ирландию с пустыми топливными баками, принимая во внимание, что пришельца придется тащить на буксире.

– С пустыми топливными баками? Но вам этот курс нравится больше, – Род привык недолюбливать парусного мастера с его ворчанием, подразумевающим, что капитан то и дело забывает что-то решающее и очевидное. – Объясните, почему, – попросил он.

– Я не забываю о том, что пришелец может быть настроен враждебно.

– Верно. Итак?

– Если мы догоним его, и он лишит нас возможности пользоваться двигателями…

– То мы рухнем на солнце со скоростью шесть процентов от скорости света. Верно. Поэтому вы должны увести нас насколько возможно от Кала, чтобы иметь возможность что-нибудь сделать с этим.

– Да, сэр. Именно так.

– Вас это радует. Верно, мистер Реннер?

– Я бы не хотел что-нибудь упустить, сэр. А как по-вашему?

– Продолжайте, мистер Реннер, – Блейн направил свое противоперегрузочное кресло к другому экрану и сказал, что Реннер мог бы дать им перед захватом час с одним g, чтобы люди могли восстановить свои силы. С энтузиазмом идиота Реннер согласился и отправился вносить изменение.

– Мне нужны друзья на борту корабля, – говаривал капитан Кзиллер своим гардемаринам, – но я отдал бы их всех за опытного парусного мастера.

Реннер был опытным специалистом и, хотя характер у него был суров, это была хорошая сделка.

При четырех g никто не расхаживал по кораблю, и никто ничего не поднимал. Черные ящики с запасными частями спокойно стояли на своих местах, а «Мак-Артур» мчался на временных приспособлениях Синклера. Большая часть команды работала на передвижных креслах или не работала вовсе.

В отсеках для команды они играли в словесные игры или рассуждали о близящейся встрече, а то и просто рассказывали истории. Половина экранов корабля показывала одно и то же: диск, похожий на солнце, Глаз Мурчисона за ним и Угольный Мешок в качестве фона.

Датчики в каюте Сэлли показывали перерасход кислорода. Блейн пробормотал несколько крепких выражений по поводу ее дыхания, и хотел было вызвать, но в последний момент передумал. Вместо этого он вызвал Бари.

Бари лежал в противоперегрузочной ванне, поверхность жидкости в которой покрывала тонкая эластичная пленка Милара. Над вогнутой поверхностью торчало только его лицо и руки. Лицо выглядело очень старым, показывая почти истинный его возраст.