Византиец. Смоленское направление - Алексей Борисов

– Стой. Я сам.

Выложив на стол сотенную, снял стеклянный саркофаг и бережно, за древко вынул знамя. Пусть не овеянный трудом или славой новодел. Да какая разница! Знамя есть знамя, и отношение к нему должно быть соответствующее. На автомобильной стоянке, перед оптовым складом, ко мне подошёл пенсионер. Невысокого роста, в кепочке, он посмотрел, как укладываю стяг в машину, и похлопал меня по плечу.

– Молодец! – сказал ветеран.

Мы разговорились. Юрий Шабанов, будучи лейтенантом, командовал танком на Курской дуге, победу встретил в Берлине. Видя, как выручают из плена символ Победы, не выдержал, прослезился. Таким людям в пояс кланяться надо, мало их совсем осталось.

Дальше моя дорога лежала на хлебный комбинат. Пять мешков сухарей, муки и соли пополнили мою кладовую. Сухофрукты, две упаковки сливочного масла, полтора центнера гречки и столько же перловки с горохом мне уступил прапорщик одной из украинских частей. Почему там, а не в магазине, да потому, что всё это было упаковано в крепкие армейские ящики и бочки. Он же подсобил с приобретением палаток и матрацев. На первоначальном этапе этого должно было хватить. Настал момент, когда надо было начинать потихоньку перебрасывать с таким трудом нажитое добро, и тут я вспомнил о мясе. Выбор ещё раньше пал на птицу в основном, из-за её стоимости. Обмотанные смоченным в уксусе полотном, куры могут храниться до трёх суток без всякого холодильника. А это не мало. Пока нет элементарного ледника, наверное, наилучший способ сбережения продукта. В дальнейшем, что-нибудь придумаю, а пока, рассортировав все припасы, я стал складывать их на тележку. Сначала бочонки, целых шесть штук. В них поместился весь сыпучий провиант с птицей. Следом пошли палатки с одеялами и спальными принадлежностями, а в завершении примостил посуду, сложив её в огромный казан. Удалось даже амфору с сухим вином взгромоздить. Тележку еле стронул с места, одни палатки двести пятьдесят кило весят, хорошо хоть в четыре пачки запакованы. Можно было начинать движение. Дверь комнаты перехода плавно закрылась, перенося меня во времени и пространстве.

Оказавшись на базе «Средневековье», как я окрестил камень с порталом в тринадцатом веке, разгрузил тележку и отправился с ней обратно. Колёсный инвентарь пригодится в Севастополе, а чтобы не идти пустым, прихватил пару топоров с лопатами, и снова обратно. Как только стал разбирать посуду с инструментами, казан накренился, и оттуда со звоном вывалились миски. В голову пришла пословица про слона в лавке, который захотел сделать как лучше. Едва привел эту аналогию, неосторожно повернулся, и мешки с сухарями завалились тоже. Разбирать посылки из будущего в темноте стало просто невозможно. На шум в палатку заглянул Савелий, как раз, когда я зажёг керосиновый фонарь. Луч света попал ему на ноги, заставив незваного гостя отпрянуть.

– Савелий! Да не стой в проходе! Это огонь в стекле. Что, никогда такого светильника не видел? Помогай с кастрюлями. Кстати, короб, что возле тебя, сразу забери. Кружка, миска да ложка на каждого. Там всё по мешочкам разложено. Прямо с ними и раздай своим.

Посуды у рязанцев практически не было, только деревянная ендова да медный котелок, куда с трудом бы влез гандбольный мяч. В принципе, они могли обойтись и этим, но когда дают хорошие вещи, надо брать. Единственное, что заинтересовало Савелия, зачем нужны миски, если в них еды помещается всего на одного. Мои объяснения его только удивили. Оказывается ели на Руси из тарелок по двое или втроём не потому, что не знали персональной сервировки стола или из-за банальной экономии. Вовсе нет, сделать тарелку из коры – минутное дело. Как ни странно это прозвучит, причина была в ограниченном количестве блюд, и положить в миску того, сего, разного – возможности не было. Пиры и княжеские застолья не в счёт – там работают профессиональные повара и печи у них не метр на метр, как в большинстве изб. Если взять среднестатистическую сотню, то у девяносто девяти жителей той же Рязани не было таких понятий за столом, как первое, второе и компот. Готовили одно блюдо. Толокно либо щи, каша или дичь, репа али рыба. Хорошо, если раз в день. Впрочем, личная деревянная посуда была, если человек болел, причём из того сорта дерева, которое помогало в излечении. Наличие медной или серебряной, как и из других металлов считалось роскошью. Естественно, дорогую утварь в дорогу почти не брали, если ты, конечно, не на вершине социума. Так что побаловал я бойцов, а те сделали для себя соответствующие выводы.

Разобравшись с завалом из коробок и подхватив тощие сидоры своих будущих работников, я подошёл к рабам. Десяток очень истощённых людей в дубовых колодках смотрел на меня злыми, полными ненависти глазами в ожидании своей участи. Их одежда представляла собой жалкие лохмотья. Обуви не было вовсе, зато запах давно немытого тела буквально висел в воздухе.

– Слушать в два уха, пока они есть. Я ваш новый хозяин. Здесь будет строиться крепость. Кто будет работать, тот получит новую одежду, сытное питание, кров и по окончании строительства свободу. Кто захочет убежать, будет пойман и убит.

Сидевшие на траве пленники, смирившись со своим положением, молчали. Возможно, им впервые за несколько дней предложили еду и рассказали о том, что их ожидает. Да и заплечные мешочки с лямками, как раз по количеству сидельцев, говорили о том, что сначала будет аванс, а не изнуряющая работа. Расценив молчание как знак согласия, я развязал первый попавшийся под руку вещмешок и вытащил из него миску с ложкой. Затем извлёк булку отрубного хлеба.

– Кто умеет кашу сварить?

– Я могу кашеварить, – ответил мужичок с колодкой на шее, сидевший как раз передо мной.

Повар нашёлся сразу, видимо поговорка «поближе к кухне – подальше от начальства» имеет глубочайшие корни. Деревянный клин, удерживающий доски колодок добровольца, Савелий выбил с двух ударов топора. Пока закипала вода в казане, один из рязанцев принёс кашевару мешочек с крупой и миску соли, а я успел распаковать десяток куриных тушек, выложив их прямо на траву. Птиц, приняв их за огромных фазанов с ледника и тут же разрубив на части, побросали в котёл. Затем, под моим руководством поставили палатку для охраны и палатку для рабов. Каждому досталось по войлочной кошме и одеялу. За это время остальные выкопали яму для оправления естественных надобностей и заготовили дров. К закату работы по обустройству лагеря и обильный ужин были закончены, порядок дежурства озвучен, так что смело можно было готовиться ко сну. Заночевать я решил со своим воинством.

На заре меня разбудил Савелий, вернее тревожный колокольчик, когда рязанец зацепил ногой леску, натянутую перед шатром.

– Алексий, просыпайся. Пахом спешно отплывает. Даже не снедал. Странно это. Кабы не Ратибор, он бы тебя ещё вчера жизни лишил. Нельзя его отпускать.

– За что меня жизни лишать?

– Ты думаешь, я просто так тогда к тебе подошёл, людей своих предложил нанять? Договор у нас с Пахомом был, да только не по нраву он мне стал.

Нащупав ракетницу в рюкзаке, я вышел из палатки, сделал потягушки и направился к берегу. Один из людей купца уже привязывал резиновую лодку к ладье.