Купец из будущего Ч. 2 - Дмитрий Чайка

юркими челноками начала шнырять от одной веси к другой. То, что для почтенного Збыслава, княжьего старшего купца, мышиной возней казалось, для мелкого торговца оказалось золотой жилой. Меховой, если быть точной. Ну, или соляной...

Вышата взял у почтенного Збыслава, чтоб ему пусто было, товар на реализацию, погрузил в лодчонку, выдолбленную собственноручно, и поплыл вниз по течению, по мелким хорутанским деревушкам. А ведь вельможного купца еще недавно звали просто Збых, и был он самым обычным сопляком, да еще и слабосильным. Все девки от него нос воротили, а теперь локти кусают. Он себе жену красавицу взял, да еще и из знатного рода. Везет же людям! Вышата горестно вздохнул, представив, как бы он развернулся, если у него полтысячи тех соляных монет было. Э-эх! Мечты! И он макнул весло в воду, ускоряя лодку на ленивом течении. Он, Вышата, знал, куда плыть нужно. Ему в самый дальний род, туда, где тесть самого князя живет. Оттуда на торг редко ходят, уж больно далеко. А разная мелочь, что у Вышаты в лодке, так и вовсе для местных мужей неинтересна.

Купец вез иглы, ленты, гребни, медные браслеты и серебяную проволоку, из которой каждое племя делало свои, ни на что ни похожие височные кольца. У хорутан они были с загибом на конце в виде латинской буквы S. Впрочем, Вышата был неграмотен, и называл это просто загогулиной. Главное, что бабы, видя его товар, сходили с ума, и трясли мужей, чтобы те сняли с себя последние портки, но купили им немедленно то, что только что купила соседка Душана из соседней веси. А то что, она хуже той задаваки будет? Мужики вздыхали и доставали заветную белку, или фунт соли, что здесь уже научились пилить пополам. Впрочем, и хорошая затрещина частенько бывала последствием такого разговора, если вдруг упрямая женушка теряла берега и переходила ту незримую границу, которую спинным мозгом чует любая баба, прожившая в законном браке дольше трех недель.

А еще Вышата как гость, был интересен всем вдовушкам, которые были лишены мужской ласки. Им гулять в собственном городище людская молва не позволяет. Мужики ведь кобели все, как один. И язык ни у кого во рту не держится. Хуже нет, чем в своем роду блудливой козой прослыть. Могут мужние бабы и волосья повыдергать. Так что Вышата был просто нарасхват. И это было еще одной причиной, почему он любил свою работу. И вот прямо сейчас, отдыхая в домике одной вдовицы, аппетитной, как спелая репка, он лениво слушал бессмысленную бабскую болтовню.

— Ну, значит, я, как обычно, подслуш... э-э, проходила мимо и случайно услышала. Она ему и говорит: — Отомстить хочу! Представляешь?! За позор дочек моих! Вот ведь стерва! А ее дочки — уродины, прямо как она!

— И что она? — спросил Вышата, не особенно вникая в бессмысленный шум, который проносился мимо его ушей, не задев сознания. По его опыту, данная фраза была применима в девяти случаях из десяти, когда общаешься с женщиной, и должна была показать собеседнице, что ее внимательно слушают. Особенно, если это было совсем не так.

— А она ему и говорит: я брата своего послала, Глума, к бойникам. Чтобы значит, они городище княжеское обложили, а наш владыка с другими владыками на подмогу придет. И вот они то городище возьмут, князя нашего убьют, а новым князем вождь бойников станет. А в благодарность новый князь всех трех наших уродин за себя возьмет. Ну, ты представляешь? А еще пообещала, что ее внуки князьями станут, и тогда она всех, кто над ее дочками потешался, утопит! Вот сука, да? Да мы же все над ними смеялись! Вот я страху-то натерпелась! Хорошо, что наш князь того бойника победил. А то хоть в петлю лезь...

— Ты сейчас про кого рассказывала? — приподнялся на локте Вышата, которого внезапно пробил пот. — Ты про своего владыку, что ли?

— Ты меня совсем не слушаешь, что ли? — обиделась баба. — Про владыку, конечно. И про жену его стерву. Она ежедень Триглава молит, чтобы он на княгиню нашу злую лихоманку наслал. И дочки ее то же самое делают. Я сама сколько раз слышала! Вот!

— Ах, ты моя козочка! — промурлыкал Вышата. — У меня красивые бусы есть, и они сейчас твои будут. А ну, поцелуй-ка меня покрепче!

Рано утром, выйдя от оголодавшей вдовушки на подгибающихся ногах, Вышата присел, глядя на реку, подернутую стылым осенним туманом. Холод, пробравшийся ночным вором под теплый плащ, немного взбодрил купца. То, что он услышал, не требовало отлагательства. Нужно мчать в Новгород, и быстро. Он уже почти расторговался, а мех много места не занимает. Соль тоже на шкурки сменяет, слишком тяжела она. Лодку бросить придётся, хоть и жалко ее до слез, и в Новгород бегом бежать, с одним заплечным мешком. Вверх по течению он с ней куда дольше добираться будет. Если по пути волки не сожрут, то дня через три на месте будет. Ему почтенный Збыслав по знакомству заветные слова прошептал, с которыми можно к самому вельможному Горану зайти в любое время, хоть ночью. И если ты важную весть принес, то тебя солью засыплют просто. А вот если слова твои враньем окажутся, то лучше сразу к аварам податься. Там, в рабстве, он замечательно до конца жизни и проживет, не встречаясь больше с человеком, который преданно служит богине Моране.

— Слово и дело! — шептал про себя Вышата заветные слова, отматывая скорым шагом версту за верстой. — Слово и дело!

Глава 27

— Прости, владыка, — повинился Горан, а Деметрий согласно качал головой. — Мы думали, ты все-таки умом тронулся. Забот много и все такое.

— Не верили? — усмехнулся Самослав. — Ну, и зря! Они должны были на это клюнуть, и они клюнули.

Новгород был взят в осаду. Сотня бойников, три сотни хорутан, столько же дулебов и лемузов. Всего около тысячи человек. Именно столько предателей и было. Остальные по-тихому доложили о поступившем предложении Горану, и были милостиво отпущены восвояси, получив подробные инструкции. Впрочем, двое владык не доложили, и решили посмотреть, чем все закончится, чтобы присоединиться к победителю. В городе остался Дражко с двумя сотнями мужей, и один приступ они уже отбили. Основное же войско, которое имитировало поход на хорватов, кружным путем вернулось назад и зашло в тыл осаждающим. Те пребывали в растерянности, ведь в городе должна была остаться только стража, а потому ливень стрел и кипяток, льющийся на головы, оказался для них