Тень Пса - Александр Изотов

— О, гниль ты безлунная, — пацан чуть не разревелся, увидев меня, — Живой!

— И я тебе рад, — я усмехнулся, — Так-то меня Василием звать.

— Да к луне драной, как тебя зовут, — борзо отозвался Хромой, а потом, выронив посох, присел к Эвелине.

Я тоже подошёл, тронул живчик на шее. Пульс есть, хоть и слабый.

— Жить будет, — успокоил я мальчишку, — Отдохнуть ей надо.

Несмотря на признаки жизнедеятельности, Избранница была холодная, словно её только что вытащили из проруби.

У меня сразу же возник вопрос:

— Что тут произошло?

— Когда ты вдруг свалился, а потом стал ползать… — начал было объяснять Хромой.

— Ползать?!

Я в недоумении осмотрел себя, осторожно потрогав привязанную к телу левую руку. Таблетки «вытяжки» прекрасно действовали, и перелом уже почти не болел.

— Да, Эвелина сказала, что ты теперь в помойника превратился!

Я покосился на валяющихся в отключке зомби, а Хромой, сбиваясь от волнения, стал рассказывать.

По словам чернолунницы, меня «укусил» блуждающий Пульсар. Сам пацан думал, что мне была уготована судьба безмозглого наркомана, но Эвелина сказала, что мой разум просто надо вытащить из ловушки.

Избранница призвала на помощь свою богиню Незримую, чтобы достучаться до меня. А я вдруг перестал ползать, просто упал, и стал что-то бормотать про «меховых псиоников».

— А потом она тебя… поцеловала. Я даже хотел тебя убить, Василий! — с нескрываемой ревностью проворчал Хромой, — Потому что она моя, я люблю её!

Наблюдать за эмоциями пацана было смешно, но я старался этого не показывать. Лишь качнул головой:

— Не сомневаюсь.

— Но ты не вставал, а она упала… А потом вдруг пришли эти… Лапы свои к ней тянули, гниль помойная!

Только тогда я догадался, что же тут произошло. Кажется, Эвелина опять применила свою способность — именно это я и чувствовал в галлюцинации, когда думал только о ней.

Учитывая то, что чернолунница уже поднимала меня из обморока во время стычки с «угольком», то естественно, организм Избранницы не выдержал и надорвался.

Уж не знаю, что означает «призыв богини Незримой», но, судя по всему, эффект вышел настолько крутым, что «зацепил» помойников в соседних тоннелях. А те даже не поленились, притащили сюда свои задницы, чтобы найти свою «единственную» любовь.

Хромой тоже поддался под влияние магии чернолунницы, поэтому и смог защитить её, несмотря на малый рост.

Я невесело хмыкнул. Вот же безлунь чернолунная, одна только польза от её способности…

От Эвелины донёсся слабый вздох, и пришлось пригнуться, чтобы услышать.

— Незримая… ты… видел её?

Я покосился на Хромого, который бродил вокруг и что-то искал в темноте. Пацан нас не слышал.

— Видел, — прошептал я.

— Собачья тень на Чёрной Луне…

Кажется, чернолунница бредила. Но, в любом случае, она уж точно не умирала.

— Нашёл! — радостный Хромой подбежал, показывая мне оракульский огнестрел, — А я думал, что потерял…

***

Интуиция почему-то подсказывала мне, что отдыхать времени нет. Поэтому я с помощью мальчишки поднял Эвелину на плечо, и мы медленно двинулись в глубь туннеля.

Завернув за угол, я сразу нашёл свой нож посреди россыпи пируса. Кажется, это остатки того «уголька», на которого я примерил браслет с синим нэрусом.

Руку я освободить не мог, поэтому Хромой сам аккуратно сунул мне нож за пояс. И тут же упал на колени, начал собирать красные камушки, ссыпая их себе в карман.

— Зачем они тебе?

— Ты чего? — пацан поднял голову, в его взгляде читалось недоумение, — Это ж пирус, он денег стоит.

— А не прожжёт? — я с сомнением посмотрел на его затасканную рубаху.

— Странно, ты таких вещей не знаешь? Обычно, пока маг-технарь не пробудит камень, он почти бесполезен.

Я осторожно присел, стараясь не уронить Эвелину. Приподнял камушек, рассмотрел.

Он был больше оранжевым, но испещрён красными прожилками. Они становились то тоньше, то толще, будто внутри камушка пульсировала огненная кровь. Пирус сиял, не ослепляя, и вправду не обжигал — пальцы просто чувствовали тепло.

Я непроизвольно ощутил, что камень едва заметно излучает грязную псионику. Наружу пробивались лишь крохи, и львиная доля энергии была словно запакована внутри — она закручивалась в сотни вихрей и колец, не находя себе выхода.

Меня кольнуло желание разобраться получше с этим камушком, попробовать зацепиться за псионические вихри, но тут моего уха коснулось гудение.

Чёртовы Пульсары…

Вспомнив, что излишнее использование псионики может привлечь их, я отдал пирус Хромому:

— Он как будто дышит, — сказал я, привлекая внимание мальчишки к огненным капиллярам.

— Говорят, это означает, что Вертун рядом, — ответил тот и сразу же отправил камушек в карман.

***

К Вертуну мы вышли совсем скоро…

Туннель постепенно спускался вниз, петляя и отсвечивая редкими камушками пируса на полу и стене. Но чаще всего попадался просто рыже-жёлтый порошок, и поэтому по пути нам попадались помойники.

Не все зомби скребли «порошок счастья» — некоторые просто сидели или стояли, неподвижно уставившись в одну точку.

Один раз попался и почти высохший сидящий скелет. Его поза намекала на то, что он тоже присел отдохнуть лет эдак пять назад. Да так и забыл о том, что надо двигаться.

Туннель внезапно закончился, расширившись в огромную пещеру, и я сразу же остановился, придержав Хромого за плечо.

— Стой.

Пацан послушно замер, с серьёзным видом вытащив пистолет.

Я осторожно спустил Эвелину с плеча, пытаясь понять, что же меня остановило.

Потолка пещеры не было видно, её своды утопали в темноте. Дно было испещрено крупными камнями, и спускалось вниз. Где-то там, в центре, за грядой высоких камней, отсвечивало что-то красное…

Я помнил, как ощутил приход Иного внутри Альберта Перовского. Что-то огромное, таинственное, и бесконечно злое поднималось тогда из глубин его души перед тем, как оракул стал одержимым.

Здесь были те же ощущения. Атмосфера в пещере была гнетущей, и отсюда хотелось поскорее уйти. Вон, даже Хромой весь съёжился, стреляет испуганными глазами по сторонам.

— Так, я на разведку. Жди здесь, — я показал мальчишке на Эвелину, и тот послушно присел рядом, держа наготове пистолет.

Да, чернолунница явно переборщила с гормональными атаками, и этот подросток теперь был в неё по уши влюблён. Ну, хорошо с одной стороны — он теперь за неё отдаст жизнь, не задумываясь.