Чезар - Артем Михайлович Краснов

— Сделаю, что могу, Альберт Ильич, — заверил Воеводин.

Некоторое время он рассуждал о том, какими путями может пойти следствие, но Пикулев слушал вполуха, потом поблагодарил и сделал жест, разрешающий уйти. Воеводин, собирая бумаги, добавил:

— Дело в следственном комитете, так что… — он посмотрел на меня. — Вас вызовут на днях, опросят, показанию снимут. Но думаю, что без пристрастия, хотя… За своих я ручаться могу, но тут вы понимаете…

— Понимаем, — раздражённо кивнул Пикулев.

Рыкованов поднял на Воеводина глаза и глухо произнёс:

— А ты Шитякову от меня привет передавай.

Тот скупо кивнул: послание дошло.

Когда Воеводин вышел, Пикулев нервно заговорил:

— Трудно представить более неудачного момента! В четверг я улетаю в Москву на встречу с сотрудниками администрации президента: будем согласовывать формат осеннего визита на трубопрокатный. Совершенно точно, мне зададут вопросы про Самушкина. А на следующий день мы будем обсуждать в правительстве проект по квотами на выбросы, и нам готовы были пойти навстречу, но эта история перетянет на себя всё внимание! — он застучал пером по столу. — Сейчас активисты поднимут вой, мол, «Чезар» такой-сякой, людей убивает. А в правительстве тоже не семи пядей во лбу: скажут, раз вы общественность разозлили, берите максимальные обязательства по квотам! Максимальные! Ради сиюминутного эффекта: чтобы министр с трибуны заявил. А квоты — это знаете что? Это когда проще заводы закрыть! Вот и всё! Приехали!

— Вой притушим, — хмуро сказал Рыкованов. — Объясним популярно. Не рискнут.

Он смотрел на Подгорнова, словно тот со своими вахтёрами способен что-то решить. Пикулев завёлся:

— Толя, да нельзя сейчас! Мы даже не понимаем, чего от нас ждут! До конца недели, возможно, у меня будут какие-то установки, но сейчас нужно тише воды! Вы видели, что творится у южных границ? Что в Кустанае происходит, под Троицком? Не сегодня, завтра… — он осёкся.

Рыкованов смотрел на него с сомнением:

— Кишка у них тонка, — проговорил он, выбивая из пачки сигарету и запихивая обратно. — Ничего не будет. Поелозят у границ и разойдутся. Цивилизованный мир.

Он вздохнул и снова уставился в окно.

— Уличные протесты нам в любом случае ни к чему, — подытожил Пикулев, которому, кажется, понравилась уверенность Рыкованова. Пикулев терпеть не мог неопределённость.

— Нужно чётко сформулировать нашу позицию, — продолжил он. — И подумать, как подать её публике, чтобы выиграть время. Кирилл, твоя версия?

— Очевидно провокация, — ответил я.

— И кто заказчик? — впился в меня Пикулев, словно я обязан был знать ответ.

— Вариантов немного, — ответил я. — Дягилевские, аристовские.

Дягилев, скупщик металлолома из Нижнего Тагила, который незаметно подчинил многие предприятия на севере Урала, казался предпочтительным кандидатом. Эдик, сам уроженец Свердловской области, работал на него все два года, что жил в Челябинске, и был, вероятно, полезен. Но Эдика вполне могли сделать разменным валетом — это вполне в духе Дягилева.

Представить, что на такое решился животновод Аристов, было сложнее, но он мог рассуждать точно также: все подумают на «Чезар», «Чезар» подумает на Дягилева. Последние годы Аристов вёл против нас агрессивную кампанию, обвиняя в загрязнении воздуха, чем отвлекал внимание от сброса фекалий со своих птицефабрик и свиноферм на местные поля. После катастрофы 1992 года Аристов претендовал на некоторые активы Рыкованова, остался ни с чем и вполне мог подложить нам одну из своих свиней.

— Дягилевские, — мрачно проговорил Рыкованов. — Войны хотят. Посеешь ветер — пожнёшь бурю.

— Погоди, — оборвал Пикулев. — Никакой войны. Сейчас не время. Ты представляешь, если всё-таки начнётся, — он кивнул куда-то вбок, — сколько понадобится металла, поковок, бронелиста, дизелей? Сейчас мы должны сплотиться. Мы должны выступить единым фронтом. Он нас этого ждут. Делёж начнётся потом.

— Что же, так оставим? — проворчал Рыкованов.

— Не оставим. Для начала нужно понять, что именно произошло. Воеводин сейчас посуетится, но толку от него, как обычно, не будет. На сыскарей тоже надежды нет: пока они раскачаются… Кирилл Михайлович, это твоя забота. Кто, как, зачем его отравил? Тихо, без шума, исключительно для нашего понимания.

— Я понял. Выясню.

— Выясни! Наизнанку всех выверни! Менты тебе помогут, но особо не рассчитывай: заволокитят всё как обычно. Мне к вечеру среды нужен полный отчёт. И готовься так, будто докладываешь президенту. Потому что так оно и есть.

— Сделаю.

Следующее собрание назначили на вторую половину дня уже в расширенном составе, но меня от участия освободили, чтобы я сфокусировался на расследовании.

Когда Пикулев, Ефим и Подгорнов ушли, Рыкованов снова закурил и пристально посмотрел на меня сквозь табачный дым:

— Кирюша, точно без самодеятельности? Не как тогда с Астраханцевым?

Прошло десять лет, а Астраханцев остался моим клеймом. Это раздражало. Я сдержанно ответил:

— Анатолий Петрович, если бы я занялся самодеятельностью, тело Самушкина так быстро бы не нашли.

— Хорошо, — кивнул Рыкованов и ухмыльнулся. Сигарета медленно тлела в его узловатых пальцах. Он стряхнул пепел в перевёрнутый поршень и снова усмехнулся.

— Что, не верите? — сухо спросил я.

Он посмотрел на меня весело:

— Тебе-то? Тебе-то верю. Ты, Кирюша, человек искренний, потому большим начальником не станешь никогда. Не умеешь ты играть.

Я хмыкнул, но он весело сверкнул глазами: не обижайся, мол. На правду не обижаются.

— Анатолий Петрович, нужно обсудить вопрос усиления вашей охраны, — сменил я тему. — Посмотрите, как брат ваш ездит…

— Чего? — по его скалистому лицу пошли морщины смешков. — Думаешь, Дягилев совсем из ума выжил? Да он только пугать мастак. Эдика шлёпнуть — вот его потолок. Не…

Рыкованов потерял естественное чувство опасности ещё в зоне, и его демонстративное пренебрежение элементарными правилами казалось мне вызывающим. Впрочем, так он и дожил до своих лет.

— Что насчёт Орды думаете? — спросил я. — Назревает?

— Назревает, — пробубнил он, затягиваясь. — Который год уже. Посверкают бронёй, побарражируют, да успокоятся, — он вдруг рассвирепел. — А надо бы шарахнуть со всех орудий, чтобы сразу! Чтобы в зачатке! Там исконно наши русские земли, где веками жили славяне. Ещё в 1992-ом надо было присоединять их к России по старой границе империи, только нам тогда не до Казахстанов было, прозевали. А теперь мы всё