Пансион искусных фавориток. Борьба за жизнь - Екатерина Богданова

— Ну что ж, — заговорил он спустя минуту молчаливого изучения поверхности столика. — Меня можете звать Мордок, без чинов и титулов, просто Мордок. А вас, как я уже знаю, зовут Юлона, но с этим именем вам придется распрощаться. Надеюсь, вас это не очень расстроит.

— Нисколько, — заверила я его. Расставаться с чужим именем, чтобы получить взамен другое такое же чужое? Судьба не только азартна, она еще и извращенным чувством юмора обладает.

— Вот и замечательно. Мне нравится ваша покладистость, но, надеюсь, в дальнейшем вы не будете столь же мягки в обращении с окружающими, — улыбнулся Мордок.

— Все зависит от того, кто будет меня окружать, — задумчиво ответила я, допивая-таки чай.

Когда ставила чашку, вздрогнула от резкого сухого смеха и чуть не расколола ее дном белоснежное фарфоровое блюдце.

Так и подмывало ехидно спросить: «Чего ржешь?», но я только вежливо отвела взгляд, чтобы не быть свидетельницей невоспитанного поведения пожилого человека.

— Вы мне все больше и больше нравитесь, дорогая. Уверен, мы сработаемся, — отсмеявшись, проговорил Мордок. — Когда-то и я был таким же дерзким, но осторожным. Мы с вами чем-то похожи.

«Не дай богиня!» — Это я подумала, а вслух же произнесла вежливо:

— Благодарю за лестную оценку.

Оценка конечно же была далеко не лестной, по крайней мере, на мой взгляд, скорее я польстила Мордоку этой репликой. Но те, кто не гнутся, ломаются быстрее.

— Думаю, вы готовы узнать, что нам с вами предстоит сделать, — проговорил Мордок, прекратив улыбаться и мгновенно превратившись в серьезного делового человека.

— Более чем, — заверила я его. Пути назад все равно уже не было. Меня оценили и признали пригодной для загадочной миссии. Откажись я сейчас, еще не узнав, в чем эта миссия заключается, в живых вряд ли бы оставили, лишние свидетели в тайных делах — непозволительная роскошь. А то, что я не Юлона, скорее всего, вообще никакой роли не сыграет. Разве что исполнителей за промах накажут.

— Не буду ходить вокруг да около, скажу прямо: вам предстоит сыграть роль принцессы Саминкары, второй дочери его величества короля Возрена Седьмого.

Молчала я минуты три, размышляя над тем, не тронулся ли этот старикашка умом. И как я буду изображать душевнобольную девушку? Мне что, на людей бросаться и головой об стены биться? Я, конечно, понимаю, ее никто никогда не видел, но слухи-то ходили весьма недвусмысленные.

— Понимаю, вы шокированы, но все не так страшно, как кажется, — заверил меня этот, скажем так, эксцентричный пожилой человек. А если быть откровенной — свихнувшийся старикашка. Хотя… Скорее всего, это только предисловие, и судить пока рано.

— Саминкара, — проговорила тихо, будто пробуя имя на вкус. — Кари?

Судьба… Что тут еще скажешь?

— Да, насколько я помню, когда принцесса была малышкой, гувернантки именно так ее называли… до тех пор, пока не начали проявляться симптомы болезни, — покачал головой Мордок. — Вы великолепно держитесь. Сейчас я объясню суть предстоящей операции, и вы все поймете.

— Да уж будьте любезны, — не удержалась я от ехидства.

— Дело в том, что уже довольно долгое время слухи о недуге принцессы разбавляются информацией о том, что это именно слухи. И многие уже готовы поверить в то, что в действительности король спрятал единственную нормальную дочь от всего мира с целью уберечь ее от невзгод. Именно эту выпорхнувшую из-под родительского крыла затворницу вы и будете изображать, — будничным тоном проговорил Мордок.

Всего-то! Сыграть роль принцессы! И это при том, что я убедительно солгать могу, только если ситуация действительно крайне экстремальная. Хотя куда уж экстремальнее! И как долго я буду играть принцессу? А самое главное, что ждет меня по окончании спектакля? Эшафот, как самозванку? Или, быть может, дом умалишенных? Или просто утопят по-тихому и концы в воду… в прямом смысле?

— Для кого планируется представление? — спросила с надеждой на то, что нужно будет выйти, пару раз степенно поздороваться и навсегда исчезнуть с королевской сцены.

— Для всех, — лаконично ответил Мордок. — Для Возрении, близлежащих государств и прежде всего для Наминайской империи, в частности — для императора Анторина Намийского.

Все, это было слишком даже для меня! Не знаю, как мне удалось откинуться на спинку кресла и не свалиться на пол. Приходя в себя, тихо порадовалась, что лишилась только способности двигаться, а не мыслить здраво. А поводов для безумия было более чем достаточно. Вернее, повод был один, но впечатляюще огромный.

— Ну что ж вы так разволновались! Никаких особых премудростей в вашей роли нет. Просто будьте собой, но с немного подкорректированной родословной, — успокоительно похлопывая меня по руке, проговорил Мордок.

Захотелось схватить со столика посудину потяжелее и со всех сил опустить ее на голову интригана.

— Быть собой… Если я буду собой, даже ребенок не поверит, что я принцесса, — пролепетала я, взяла сливочник и, вместо того, чтобы разбить его о голову Мордока, приложила прохладный пузатый бок посудины ко лбу.

— В том-то и прелесть ситуации, что по легенде принцесса была лишена общения с придворными и вполне имеет право на некоторые странности в поведении в обществе, — радостно проговорил мужчина. И чему он так самозабвенно радуется? Нравится мучить молоденьких девушек?

— И как долго я должна буду играть эту роль? — спросила уже шепотом. Мне вдруг стало казаться, что я такая маленькая, а мир вокруг огромен и продолжает увеличиваться с невероятной скоростью. Или это я уменьшалась? Безумие, оставь меня, мне и так несладко!

Ответ на последний вопрос прозвучал как приговор.

— Всю жизнь, — безапелляционно проговорил Мордок.

— А как долго я проживу? — не веря в происходящее, поинтересовалась, уже ожидая услышать незамысловатую цифру, вроде двух-трех лет.

— На этот вопрос я ответить не могу, — усмехнулся мужчина. — У наминайцев безопасность на высоте, так что убить вас вряд ли кто-то сможет, а остальное зависит исключительно от вас. Следите за здоровьем и, думаю, что проживете долгую, насыщенную событиями жизнь.

Событий в моей жизни было уже предостаточно, до самой старости хватит. А ведь это было только начало…

После знаменательного разговора меня не бросили в придворный «котел», как я опасалась, а принялись обучать быть принцессой. В сущности, обучение состояло из изучения условно моей родословной и тренировок с камеристкой по искусству быть особой королевской крови. В роль я вживалась долго и мучительно. Мне было не сложно вести себя надменно и высокомерно, как было принято при дворе, сложность заключалась в том, что моя королевская стать выглядела вымученной и до смешного наигранной. В общем, карикатурная получалась принцесса. Если это было высокомерие, то оно доходило до абсурда — я так сильно задирала нос, что не замечала окружающей обстановки и буквально падала, обо что-нибудь спотыкаясь. Когда нужно было быть снисходительной, я брезгливо морщила нос и демонстрировала скорее презрение.