Имперский Грааль - Наталия Ипатова

— Это не я придумал, — Норм сделал неопределенное движение головой налево и вверх, так что Рубен должен был понять, чье это условие. — Полагаю, это временно, и прошу вас соблюдать правила, пока все мы существуем в рамках чрезвычайного положения. И пока я не уверен, что вы понимаете: это в первую очередь, а это в свободное время. Взыскания за нарушения дисциплины будут налагаться в форме внеочередных нарядов. Практика показывает, что никто не счастлив, будучи направлен на чистку гальюна по окончании дневных работ. Налагать взыскания — в компетенции моей и командиров отделений. Учитывайте это.

Брюс поклясться мог, что в этом месте Морган просияла.

— А служащие по контракту подчиняются тем же правилам?

— Разница есть, — согласился чиф, коротко глянув в ту сторону. — Нестрогая униформа, — ага, те самые платочки-цепочки-воротнички, — отдельная кают-компания, и время отбоя они устанавливают себе сами. В отличие от вас, контрактники исполняют те работы, на которые они подписались, а другое, если возникнет необходимость — по договоренности, или по приказу высшего руководства за отдельную плату. Ситуации, когда дисциплинарное взыскание может быть наложено на них, также оговорены особо. И само взыскание имеет другую форму. Денежную.

Значит, эти будут в домино играть, когда мы… а что мы? А что прикажут.

— Разрешите обратиться, чиф! — Это Морган. — Каков будет распорядок на время перелета? Насколько я понимаю, — осмелилась она пошутить, — тут пока негде гонять бульдозер.

— Бездельничать не будете, — Норм усмехнулся. Брюс всегда подозревал, что Морган ему нравится. А маленькие девочки из отчима вообще веревки вьют. Вот погодите, эти тоже разберутся. — Проверьте счи-таки, я сбросил на них расписание занятий. Сперва мои, по военному делу, потом завгар преподаст вам устройство того самого бульдозера. Миз Монти обещала изыскать время и что-нибудь придумать. Может, у служащих по контракту, — сейчас он совершенно определенно посмотрел на Рубена, — тоже найдется ценный опыт, которым они поделятся? Но начнем мы завтра. Сегодня до конца дня объявляется личное время. Знакомьтесь между собой.

— Кто-нибудь скажет мне, — пробурчал Товия, — чем это отличается от средней школы?

— Отсутствием строевой подготовки, глупыш! — немедленно откликнулась Морган.

Я та, чье имя написано на воздухе…

Т. Уильяме

Я тот, чье имя начертано на воде…

Дж. Китс

По форме Галактика похожа на косматый клубок или на детскую вертушку: в центре, в плотных звездных скоплениях то и дело взрываются сверхновые, небесные тела связаны друг с другом сложными фигурами гравитационного танца, и все миры, обращающиеся вокруг своих звезд в центральной части клубка, безнадежно мертвы. Выжжены жесткими излучениями, перемолоты изменчивым тяготением. А потому, когда человечество присматривает себе новую планету, взгляд его обращен на рукава Галактики, на самые их окраины, где тихо и стабильно. По окраинам-то и разбросаны обитаемые миры.

Человечество поднаторело в приспособлении космоса под свои нужды. Сейчас дешевле освоить благоприятные области на вновь открытой планете, чем доводить до ума старую: ирригировать, скажем, пустыни или растапливать полярные льды. Содружество Новой Надежды как раз и представляет собой такие вот последовательно нанизанные бусы типа форпост-фронтир. Что налагает свою специфику: развитая технология терраформации способствует быстрому включению планет в совместное хозяйство, и ни одна из них не перенаселена. Сказать по правде, они напротив, довольно пустоваты. Размножение человечества не успевает за его экспансией. Впрочем, социологи Новой Надежды утверждают, будто бы такова генеральная линия их общества, ориентированного на комфорт индивида. Вот и получаются у них планеты-деревни, планеты-хутора: этнически однородные, с приоритетным развитием бытовой и сельскохозяйственной техники и парой сотен тысяч населения.

Земли Обетованные представляют собой цивилизацию принципиально иного типа. Несколько планет, обустроенных для жизни и заселенных предельно плотно, а прочие — сырьевые придатки, принадлежащие корпорациям и разрабатываемые теми по собственному усмотрению. Конкуренция понуждает исследовательские центры к новым и новым открытиям. Те влекут за собой новые и новые технологии, и многим кажется, что развитие производств превратилось в самоцель.

По мнению Земель Надежде вовсе не нужно столько планет. Но транспорт «Пеллес» летит к голубой звезде Либеллин.

* * *

Рубен Р. Эстергази миновал офицерскую кают-компанию, замедлил шаг и вернулся. Раздвижная дверь была приоткрыта.

— Входи, — услышал он. — Я тебя вижу. Нам есть что сказать друг другу?

Р. Эстергази вошел и сел на диван. Впечатление было такое, что его ждали. В сущности, к тому и шло, чтобы им поговорить наедине Главное было собраться с духом.

Это ведь не слишком просто, когда не можешь избавиться от мысли, что этот вот украл твою жизнь. Ну, не украл. Подобрал, когда та валялась в пыли. И не вернул, когда ты обратился в Стол находок. Почему из всех утерянных кем-то вещей он выбрал именно твою? Или, хотите сказать, это она его выбрала?

На самом деле выбора никогда нет. Это несправедливо. Я всегда думаю о справедливости, когда вижу это лицо. Загар подчеркивает лучики морщин у глаз, и он седеет. Ему сорок три или около того. Возраст владеющих миром. Мы были бы ровесники, но я отстал от экспресса на двенадцать лет. Они не прошли даром, все двенадцать, но тот опыт — здесь он не помощник.

Прежде, когда я воевал комэском на «Фреки», я был Эстергази, наследник князей, пилот-мечта и золотой мальчик, и это давало ощущение чего-то большого за спиной. Такого, на что всегда можно опереться. Я был больше моей социальной роли, на шаг впереди и на голову выше любого другого такого же комэска, и хотя я делал вид, будто это не так, все это знали, и сам я тоже знал. Первый после бога! И когда меня воскресили в теле машины и одной лишь любовью пробудили желание жить — я ведь был много больше, чем машина. Разве есть у машины ярость, боевое безумие, расчет, нежность к женщине и офицерская честь? Что у нее есть вообще, кроме двигла и плазменной пушки?

Меня никогда не было меньше, чем сейчас. Смерть — это слишком серьезно. Жена тянула лямку верности, сколько хватило сил, а потом нашла себе другого, получше. Кто придет домой вовремя, поговорит с ней о ее делах, вкрутит мозги сыну. Просто окажется рядом и поможет, если позовут. Я этого не смог, и я за это поплатился.

Мать и отец тоже единожды пережили мою смерть. Я стал павшим героем, а павший герой — это слишком много. Гораздо больше, чем зачем-то воскрешенный павший герой, который в прежней компании выглядит как неуместная реплика. От нее всем делается неловко, все замолкают и торопятся разойтись.

В Галактике не так уж много клонов: человеческий клон — эксклюзив. Чем-то он должен отличаться от «естественных людей», как вон отличаются же от мяса искусственные протеины и «рыба», выращенная в чанах без костей. Они стараются разговаривать с нами правильно, в душе полагая нас монстрами. Эй, да вы и представить себе не можете, какой я монстр!