Точка контроля - Enigma_net

Почувствовала, — вздохнула Кира, решив не упоминать, что это ощущение отправило ее в кому, но спасло Арине жизнь.

Рейф молчал. По выражению его лица Кира видела, что он одобряет и не одобряет ее одновременно. Агент Камеро вампиров недолюбливал, и Кира поняла, что за прошедшие десять лет он свою позицию не поменял. С одной стороны, ему претило помогать кровососам, с другой — Кира была уверена, что выводы он уже сделал. По двум ее замечаниям было очевидно — для нее это личное дело. Несколько минут он обдумывал ее слова.

— Почему ко мне приехала? Ты не любишь Чикаго.

Кира немного смутилась. Покрутила руками стакан с кофе, наблюдая, как распадается пена от молока.

— Сам знаешь, я из команды ни с кем, кроме тебя, не дружила, — сказала она буднично, но в конце фразы голос подвел и дрогнул.

Рейф усмехнулся.

— Дружила, да?

Нью-Йорк 2010 год

… Телефон вибрировал, совершая небольшое путешествие к краю тумбочки, на которой лежал. Звонок оборвался за сантиметр до края, оставив телефону шанс на спасение. Кира сидела в постели и с любопытством наблюдала за бурной жизнью мобильного. Аппарат снова задергался и, как истинный лемминг, устремился к обрыву. Она усмехнулась. Вытянула ногу, изогнувшись, в попытке дотянуться до мусорного ведра, зацепила пальцами его рифленый край и подтянула к тумбе. Внутри шуршали бумаги, что-то постукивало в металлическое дно. Она успела поставить ведро за секунду до того, как мобильник рухнул вниз. Судя по звуку, на дне ведра лежала стеклянная бутылка. Гадко хихикнув, Кира распрямилась, взяла со столика сигареты и прикурила, чуть поморщившись от крепкого табака, который курил агент Камеро.

На тумбочке рядом с ноутбуком Рейфа стояла фотография в серебристой рамке. Со снимка смотрела натянуто улыбающаяся женщина. Она прижимала к себе девочку лет восьми, стискивая в объятиях с такой силой, словно хотела задушить. Кира криво ухмыльнулась, взяла рамку и вгляделась в изображение. Задний план фотографии плохо угадывался, закрытый большим желтым помпоном, венчавшим шапку женщины. На девочке была уменьшенная копия шапки. Помпон трогательно прикрывал щеку матери почти наполовину.

Недовольный Рейф строго велел ей поставить фотографию на место. Кира обернулась. Он стоял на пороге спальни, вытирая влажные после душа волосы. Собственной наготы абсолютно не смущался и даже умудрялся при этом иметь суровый вид. Кира испытала легкую зависть; ее регулярно нервировало отсутствие одежды, особенно выше пояса. Она повернулась к тумбочке. Кожа на спине вспыхнула неприятным зудом под внимательным взглядом. Каждый шрам сделался противно заметным, остро ощущая прикованное к нему внимание. Ей стало неприятно под этим знаменитым взглядом-рентгеном агента Камеро.

Она досадливо погасила сигарету и завернулась в одеяло по шею.

Рейф издал странный звук. Нечто среднее между смехом и кашлем. Подошел к постели, отбросив полотенце в сторону, и присел рядом с насупившейся Кирой. Коснулся ее голени, осторожно обводя едва заметный след от пули. Увидел корзину с мусором в тот момент, когда она задрожала, покачиваясь от вибрации вновь звонившего телефона. Рывком встал, вынул аппарат и вышел из комнаты, хлопнув дверью. Кира вздохнула. Без интереса блуждала взглядом по спальне, наткнулась на короткое порнографичное платье, в котором коротала два часа в общей камере полицейского участка после драки в ночном клубе. Лично к ней драка не имела ни малейшего отношения, она всего лишь оказалась поблизости, но это ничуть не помешало Рейфу продолжительно и занудно критиковать за поведение, порочащее репутацию.

Федерал был занят очередной ссорой с женой, перебираясь на повышенные тона. Голос его вибрировал от сдерживаемых эмоций, подрагивал, как плотина под натиском накопившейся усталости и досады. Кира не понимала его приверженности нелепым принципам, не позволяющим убраться из этого стерильного дома. Маниакальная тяга Клары Камеро к чистоте сводила с ума. Поначалу Киру это забавляло, но постепенно необходимость придерживаться установленных Рейфом рамок — не бросать вещи куда удобно, не курить свои сигареты, не пользоваться парфюмом и душем, не есть в квартире — начала ее раздражать. При всей своей симпатии к федералу Кира все чаще предпочитала встречаться за пределами хрустального царства обсессивно-компульсивного расстройства его жены.

В напряженную тишину гостиной упало первое оскорбление, резко, отрывисто брошенное Рейфом. Следом за ним раздался звук падения тяжелого предмета на пол, треск и грубое ругательство на испанском. Добравшись до пика, ссора пошла на спад. Через несколько минут Рейф перестал материться, сыпать обвинениями и заговорил ровно, как с больным подростком. В его голосе отчетливо звучала усталость и раздражение, он явно не слишком верил в искренность собеседницы. Кира перестала прислушиваться к разговору за дверью и растянулась на постели, рассматривая потолок.

Чем дальше заходили их отношения, тем больше она сомневалась, что использует секс как способ снятия стресса. Прежде она была уверена, что идея принадлежала ей. Рейф, с легкостью откликнувшийся на ее своеобразный флирт, оказался весьма доминантным любовником. И если в постели ей это нравилось, то перенос такого поведения в жизнь раздражал. Это провоцировало конфликты и злило не склонную к соблюдению субординации Киру, вынужденную все же держать себя в руках на работе. Результатом их ссор становилось полное взаимное игнорирование, сообщения, передаваемые через коллег и демонстративное равнодушие на встречах. Это давало команде повод завуалированно иронизировать, что подливало масла в огонь. К концу первого года совместной работы Кира перегрызлась со всеми членами команды и намерена была убраться домой, но заместитель директора, проницательный хитрый мужик, сумел ее отговорить. Внесла свою лепту и Арина, мягко, но настойчиво давшая понять, что выгода от сотрудничества больше, чем Кира представляет. Потом случилось поистине историческое событие — Рейф извинился, а Кира с ужасом поняла, что это стало ключевым пунктом в ее решении остаться.

Хлопнула дверь. Оторвавшись от своего занятия Кира бросила на хозяина квартиры вопросительный взгляд. Вид у него был мрачный, как зимнее небо. Он злился и искал, куда выплеснуть это чувство. Она слабо улыбнулась, похлопала ладонью по постели. Рейф уселся рядом, рывком поднял ее за талию и посадил к себе на колени. Кира обняла его за плечи, наклонилась, чтобы поцеловать и едва успела вздохнуть, как оказалась на спине, прижатая к постели весом его тела…

— Не придирайся к словам, — мягко попросила Кира. — Я уехала потому, что так было лучше. Не думай, что мне было безразлично.

Он уставился в окно, одновременно удивленный и смущенный ее неожиданным признанием и нетипичным желанием сгладить острый угол. Кира проследила за его взглядом. На узком откосе окна скопились снежинки, липли