На Бейкер-стрит хорошая погода, или Приключения веселых мусоров - Андрей Воробьев

Патрульные, только что получившие наглядный урок тонкостей оперативной работы по интеллектуальному раскрытию особо тяжких преступлений, что в современной милицейской практике занимает больше половины рабочего времени, схватили труп за ноги и поволокли вниз по лестнице.

За ними двинулся Казанова, бережно несущий в руке котелок и прикидывающий, пойдет ли ему сей головной убор или нет, и если пойдет, будет ли он гармонировать с его любимым длинным красным шарфом.

Соловец окинул беглым взглядом место преступления, затер подошвой ботинка кровавое пятно на полу и щедро посыпал лестничную площадку смесью махорки и молотого черного перца, коробок с которой он всегда носил с собой.

Ибо был старым и опытным сотрудником райотдела милиции и хорошо знал, что не стоит недооценивать служебных собак. Особенно из соседнего РУВД.

* * *

С помощью очередного стакана виски Холмса после всего пережитого наконец-таки удалось привести в чувство, и он попытался реабилитироваться, заявив, что, дескать, бывают случаи, в которых даже дедукция бессильна.

— Иногда все зависит от конкретного человека, — рассуждал великий сыщик. — У Уотсона, к примеру, был сослуживец по имени Льюис[30]. Нет-нет, настоящую фамилию, конечно, не скажу, пусть будет Кэрролл. Так вот, мистер Кэрролл и мистер Уотсон здесь, на Бейкер-стрит, однажды очень бурно отметили День Английской армии, вернее — свою встречу. Когда же наш гость собрался уходить, мы вызвали кэб. Но, как выяснилось позднее, единственное, что сумел произнести друг Уотсона, сев в экипаж, так это свое имя: Льюис, — после чего заснул. Открывает глаза через некоторое время, видит вокруг какие-то поля, ни одного домика. А кэбмен его успокаивает: спите, мол, ехать еще далеко, только Ливерпуль миновали…

У Ларина тоже была в запасе похожая история об одном его знакомом по фамилии Гагарин, съездившем как-то в Москву. Остановился этот его знакомый в гостинице «Космос» и ближе к ночи собрался навестить Белый дом, как нынче москвичи величают Ленинградский вокзал. Не зная точно дороги, решил ехать на такси. Только поездка сорвалась, потому что ни один диспетчер почему-то не соглашался принять по телефону вызов из космоса машины для Гагарина.

Но оперативник вовремя сообразил, что Холмс вряд ли поймет эту историю, и замолк на полуслове. Затем поинтересовался, как гениальный сыщик смог догадаться, что Андрей и его друг приехали именно из Америки.

Великий сыщик, как всегда сославшись на дедуктивный метод, с присущей ему скромностью объяснил, что только американцы с их полным отсутствием вкуса способны так по-идиотски одеваться («Простите, джентльмены!»). К тому же акцент жителей Нового Света никуда не скроешь.

Оперативники не стали спорить.

— А еще проще определить профессию, — заметив интерес к своему методу, изрек Холмс. — Помогает характерный отпечаток, который накладывает на человека любая работа. И этот отпечаток, надо сказать, имеет интернациональный характер. Взять, например, шахтера. Будь он хоть с Аляски, хоть из Африки — его всегда можно узнать по въевшейся в кожу угольной пыли, грязи под ногтями, черной шее…

— Так вы же бродягу описываете, — не выдержав, заметил Дукалис, — бомжа, по-нашему.

— Нет, — ничуть не смутившись, возразил Холмс, — от бродяги еще пахнет помойкой, а от шахтера только ромом или виски. В том и состоит метод дедукции, что нельзя упускать ни одной мелочи. Вот вы, например… Можно с уверенностью утверждать, что основное ваше занятие — игра на фортепиано!

— Посмотрите на пальцы господина Дюка. Их конечные фаланги слегка расплющены, как если бы человек постоянно нажимал на клавиши[31]…

Дукалис, растопырив пальцы, недоуменно всматривался в них, будто видел впервые. Действительно, красотой они не блистали.

— Ну, знаете, — не выдержал Ларин, — это не аргумент. Представьте-ка, что, скажем, несколько часов назад мой друг пытался на практике продемонстрировать молодому коллеге, какие методы допроса, называемые незаконными, нельзя применять… Ну и сунул неудачно руку между дверью и косяком…

Щеки Дукалиса чуть порозовели, и он тяжело вздохнул, вспомнив утреннюю воспитательную беседу с Васей Роговым, после которой случайно зажатые дверью пальцы, действительно, побаливали.

— Нет-нет, — замахал руками Холмс. — Я понимаю, что вам не хочется соглашаться с очевидным — гениальное всегда сразу не воспринимают. Сначала говорят: «Этого не может быть», — потом: «В этом что-то есть», — и уж напоследок: «Кто же об этом не знает». Но я же говорил, джентльмены, что метод дедукции основан на множестве мелких штрихов, из которых складывается единая грандиозная картина. Пальцы в нашем случае — один из таких штрихов. Но есть и другие признаки. Взгляните, Энди, на сюртук своего друга — обшлага у него потерты. Это прямо подтверждает мою теорию: именно при работе с клавиатурой инструмента на одежде возникают подобные следы.

— Ой, Шерлок, — не сдавался Ларин, — тут можно попасть впросак. А вдруг у моего товарища, извините, проблемы с зарплатой или он работает машинисткой?

— Ха-ха-ха! — неожиданно громко и заливисто рассмеялся великий сыщик. — Это вы, мой друг, попали впросак. Жалование у сыщиков всегда высокое, это общеизвестно. Так что не надо прибедняться. Но третий, самый важный признак, окончательно меня убедивший, какого рода деятельностью занимается мистер Дюк, это его облик: только у человека интеллигентной профессии, а не у какой-то там простой машинистки может быть такое одухотворенное лицо! Загляните ему в глаза — это же истинный джентльмен… Ну, подтвердите же, я прав?..

Ларин задумчиво посмотрел на расплывшуюся от неожиданного комплимента физиономию товарища и поспешил заверить, что полностью согласен с гениальными выводами английского коллеги…

* * *

Приезд генерального директора «Фагота», сопровождаемого младшим лейтенантом милиции, в свою вотчину был обставлен с поистине королевским размахом.

В центральном холле издательства выстроились два десятка сотрудников, льстиво улыбающихся шествующему с каменным лицом Трубецкому.

Даже не взглянув на них, Трубецкой прошествовал в свой кабинет, плюхнулся в пятисотдолларовое кресло, провякал в интерком, чтобы ему принесли чаю, и уставился на Мартышкина, словно забыл, зачем привез милиционера с собой.

— Так что с писателями? — Стажер попытался продолжить разговор, начатый еще в черном «Запорожце» генерального директора, но прерванный телефонным звонком партнеров Трубецкого из далекого города Урюпинска.

— Да! — вспомнил издатель, полез в стол и вывалил перед младшим лейтенантом кипу рекламных плакатов серии «Закон жулья». — Вот! Смотрите.

— Очень интересно, — осторожно заметил Сысой, разглядывая кричащие заголовки типа «Народный Целитель. Путевка в Синг-синг!», «Народный целитель. Прыжок в поле!» или «Народный целитель. Месть Сары, Цили и Моисея Сигизмундовича!» — А что это тут мелко так напечатано? «Для нас пишут не только…». Кто пишет?