Манюня, юбилей Ба и прочие треволнения - Наринэ Абгарян

– Надя, – периодически звонила она маме, – а что ты скажешь насчет песочного печенья?

– Давайте посчитаем. – Мама прижимала трубку к уху плечом и принималась загибать пальцы. – Бисквитный торт с безе испечем – это раз. Ореховый рулет сделаем – это два. Чараз[1]будет? Будет. Это уже три. Конфеты будут. Мотя обещал финики привезти. То есть сладкого достаточно, я думаю, что песочное печенье – это перебор.

– Но они не на один день приезжают, верно? Верно! – напирала Ба. – Песочное печенье хранится долго, испек и с глаз убрал, а потом к кофе подал. И не надо метаться, все уже готово.

– Ну давайте еще и печенье испечем, – с легкостью соглашалась мама.

– Теперь насчет уток, – разворачивала список вверх ногами Ба.

– А что, еще и утки будут?

– Обязательно! Одной рыбой и мясом сыт не будешь!

К первому апреля приготовления к юбилею затянули в свой сокрушительный водоворот не только нашу семью, но и соседку тетю Валю с дочкой Мариам и внуком Петросом, а также водителей рейсовых автобусов «Ереван – Берд».

– Роза, – звонил внук рябого Смбата Гарик, – я вам посылку из города привез. Пусть Миша вечером заберет.

– Кто передал?

– Сказали – Роберт.

– Какой Роберт? А что передали?

– Не знаю, что передали, но коробка тяжеленная. Пахнет бастурмой.

– Бастурма – это хорошо! – И, напевая себе под нос, Ба набирала наш номер. – Надя, здравствуй, дорогая, а кто такой Роберт из Еревана? У нас таких знакомых нет.

– Это друг Юры, прошлым летом он прооперировал жену директора коньячного завода, так что теперь у него там связи. Вот и обещал коньяк выслать, а заодно и закуски какой.

– Пришла посылка, внук рябого Смбата привез. Говорит – пахнет бастурмой!

– Бастурма – это хорошо, – радовалась мама.

Радоваться действительно было чему – апрель достаточно «постный» месяц, закатанные осенней порой припасы практически закончились, в магазинах традиционно хоть шаром покати, а на базарных прилавках лишь свежая зелень, прошлогодняя картошка с морковкой, орехи с сухофруктами да соленья, которые привозят молокане. Приходилось поднимать на уши всех знакомых, чтобы сообща, теребя связи на продуктовых базах и прочих складах, переплачивая и разоряясь на бесконечных магарычах, наскрести какое-то количество приличной еды для праздничного стола.

Поэтому, когда дядя Миша привез вечером посылку, радости Ба не было предела. Из коробки, со счастливыми ахами и охами, она извлекла две бутылки знаменитого коньяка «Ахтамар», по три килограмма бастурмы и суджуха и два килограмма настоящего «хорац панира».

«Хорац панир» – это «закопанный сыр». Правильный «хорац панир» получается из зрелой овечьей брынзы. Ее перетирают со строго отобранным букетом сушеных горных трав, плотно забивают массой глиняные горшочки и закапывают в землю. Сыр дозревает несколько месяцев и на выходе получается густо пахнущим, невероятно ядреным и очень вкусным. Некоторые хозяйки, дабы сбить умопомрачительный аромат сыра, перемешивали его пополам с домашним творогом или сливочным маслом, а также с обычной малосольной брынзой. Но Ба с мамой на такие оскорбительные для благородного «хорац панира» эксперименты не шли и подавали его только в натуральном виде, обязательно в глиняных плошках, обложив со всех сторон краснобокой хрусткой редиской.

На излете последней предъюбилейной недели все наконец-то вздохнули с облегчением – набор продуктов для праздничного стола был счастливо укомплектован, дом, выстоявший цунами тотальной генеральной уборки Ба, сиял и переливался хрустальным елочным шаром, наши дневники пестрели только хорошими оценками, куры в курятнике неслись исключительно отборными яйцами, петух кукарекал в строго отведенные под его кукареканье минуты и больше никогда, свежеокрашенная деревянная калитка забора отливала лазурной синевой, а Тетивалин внук сказал свое первое слово – зёзя.

– Вуй, – размахивая во все стороны толстощеким Петросом, прибежала тетя Валя. – Роза! Мне кажется, он твое имя выговорил.

– Как это? – встрепенулась Ба.

– Петросик, сладенький, – засюсюкала тетя Валя, – а ну-ка скажи еще раз «Роза»!

– Зёзя! – дрогнул щеками Петрос.

– Ыхыхы-ы-ы-ы-ы! – зашлась в смехе довольная Ба. – Ты ж мой умничка!

К сожалению, это был не единственный сюрприз, уготованный баловницей судьбой. Второй нагрянул, как оно водится, когда его совсем не ждали, – в ночь с четвертого на пятое апреля случилась авария на газопроводе, и весь наш район остался без отопления. То есть планируемая на пятое число выпечка бисквитных коржей, безе и прочих сладостей стала практически невозможна – плиты у всех были газовые, а об электрических переносных духовках если кто и слышал, то в глаза никогда не видел.

Дурная весть застала нас в самую рань, когда петухи только-только заводили свою самодовольную утреннюю перекличку.

– Надя! – подняла телефонным звонком дом на уши Ба. – Все пропало, Надя!

– Что пропало? – Мама спросонья плохо соображала, поэтому тщетно пыталась нашарить пояс на наспех надетом шиворот-навыворот халате.

– У вас на кухне газ есть? – протрубила раненым зубром Ба.

– Газ? Сейчас проверю. – Мама сбегала на кухню, открутила вентиль. Не дождавшись привычного шипения, зажгла спичку и повела ею вокруг конфорки. Конфорка предательски молчала. Прибежала обратно к телефону, на ходу переодевая халат.

– Нет! – трагически выдохнула в трубку.

– И у нас нет. И у соседей нет, я уже обегала всех. И у Раи с Речного квартала тоже нет!

Речной квартал был самой отдаленной от нас частью городка, и добежать до Раиного дома резвым галопом можно было самое меньшее за полчаса. Мама на миг представила утренний спринт Ба, нашарила рукой стул, придвинула к себе и села.

– Тетя Роза, вы туда бегом бежали?

– Куда?

– К Рае.

– Зачем бегом бежала? Я просто позвонила ей.

– А! – обрадовалась мама. – Я-то подумала…

– Надя, тут не думать надо, а действовать!

– Тетя Роза, давайте мы просто подождем немного. Наверное, газ отключили ненадолго из каких-нибудь профилактических соображений.

– В два часа ночи уже не было! – возмутилась Ба.

– Тем более. Значит, скоро его снова дадут.

– Надя, сегодня воскресенье!

– Ну и что? Не оставят же целый город без отопления?

– Можно подумать, ты не в курсе, в какой стране живешь! – пробухтела Ба.