Император Крисп - Гарри Тертлдав

— Прошу заметить, что я хотел сделать вам комплимент, сказав, что для Автократора видессиан вы человек великодушный, — сказал Трибо. — Большинство из тех, кто носил красные сапоги, сказали бы, что во всем мире должна быть лишь одна вера и именно та, что распространяется из города Видесса.

Крисп ответил не сразу; «комплимент» Трибо оказался кусачим.

Поскольку Видесс некогда правил всем цивилизованным миром восточнее Макурана, ключевой идеей имперских отношений с другими государствами и их теологией было единообразие. И отрицание этого единообразия дало бы придворным повод для нового перешептывания. А Крисп не желал давать им подобные поводы.

— Конечно, вера должна быть только одна, — сказал он наконец, — потому что как, в противном случае, повелитель может рассчитывать на лояльность своих подданных? Но поскольку мы не смогли достичь этого идеала в Видессе, то не имеем морального права требовать такого от других. Кстати, почтенный посол, если Хатриш и обвиняете нас в распространении новой ереси, то вряд ли сумеет одновременно обвинить нас в попытке навязать вашим людям ортодоксальную видесскую веру.

Трибо кривовато улыбнулся, приподняв уголок рта:

— Первый аргумент имеет определенный вес, ваше величество. Что же касается второго, то он был бы более уместен в школе логики, чем в реальном мире. А вдруг вы не оставляете надежд ввергнуть нас в такую религиозную распрю, что ваши подданные вторгнутся в Хатриш и объявят себя спасителями?

— Ты верный слуга своего повелителя Нобада, сына Гумуша, почтенный посол, — сказал Крисп. — Ты видишь больше граней проблемы, чем может вырезать ювелир на драгоценном камне.

— Благодарю, ваше величество! — просиял Трибо. — Подобная похвала из уст человека, двадцать два года просидевшего на троне, воистину бесценна. Я передам его могучему высочеству, что Видесс сам заражен фанасиотской чумой и не несет ответственности за их появление в нашей стране.

— Надеюсь, что ты сделаешь это, ибо это правда.

— Ваше величество. — Трибо вновь простерся ниц, потом поднялся и начал пятиться от трона, пока не удалился на достаточное расстояние, уже не оскорбляющее Автократора. Сам Крисп не возражал бы, если бы посол просто повернулся и зашагал прочь, но императорское достоинство не допускало столь обычного поведения в его присутствии. Криспу иногда казалось, что его должность обладает самостоятельной личностью, к тому же весьма чванливой.

Покидая Тронную палату, Крисп сделал себе мысленное напоминание — не забыть бы приказать, чтобы смазали поднимающий трон механизм.

* * *

— Доброе утро, ваше величество.

Ехидно улыбаясь, Эврип сделал вид, будто собирается пасть ниц прямо в коридоре.

— Благой бог! Прекрати, младший брат, — устало произнес Фостий. — Ты такой же — якобы — Автократор, как и я.

— Это правда… сейчас. Но я навсегда останусь таким «почти» Автократором, а через некоторое время утрачу даже эту малость. Думаешь, я стану этому радоваться? И лишь потому, что ты родился первым? Извините, ваше величество… — насмешливость, которую Эврип вложил в титул, оказалась просто убийственной, — …но вы просите слишком многого.

Фостию захотелось дать брату тычка. Он так бы и поступил, будь они еще мальчишками, но теперь Эврип был его младшим братом лишь по возрасту и обогнал Фостия в росте на целую ладонь, а с плеч до пят был даже шире его. Так что, завяжись между ними драка, именно Фостию достались бы почти все тычки.

— Я ничего не могу поделать с тем, что родился первым, равно как и ты ничего не поделаешь с тем, что родился вторым, — ответил Фостий. — Когда настанет время, править сможет лишь один из нас, такова жизнь. Но кто лучше моих братьев сможет стать…

— …твоими комнатными собачками, — прервал Эврип, глядя на брата поверх своего длинного носа. Подобно Фостию, он унаследовал характерные глаза матери, но прочие особенности лица достались ему от Криспа. Фостий также подозревал, что Эврипу досталось и больше отцовских амбиций… но, возможно, Эврип попросту оказался в положении, когда амбиции более заметны. Если события будут продолжаться ожидаемым чередом, Фостий станет настоящим Автократором видессиан. Эврипу тоже хотелось им стать, но он вряд ли сумеет осуществить свою мечту законным способом.

— Младший брат, — сказал Фостий, — ты и Катаколон можете стать опорами моего трона. Ведь лучше, когда человеку помогает семья, а не посторонние люди… и безопаснее тоже.

«Если я смогу вам доверять», — мысленно добавил он.

— Это ты сейчас так говоришь, — вспыхнул Эврип. — Но мне, как и тебе, тоже пришлось читать хроники. Когда один из братьев становится императором, что остается другим? Ничего, а то и меньше. И вообще их упоминают лишь в тех случаях, если они поднимают мятеж или приобретают репутацию дебоширов.

— Кто тут приобрел репутацию дебошира? — спросил Катаколон, подходя к стоящим в коридоре императорской резиденции угрюмым братьям и радостно ухмыляясь. — Надеюсь, это я.

— Уж в этом ты точно преуспел, — молвил Фостий. Он собирался произнести это укоризненно, но в его голосе отчетливо прозвучала зависть. Катаколон улыбнулся еще шире.

Фостию захотелось дать тычка и ему, но Катаколон по комплекции не уступал Эврипу, а то и превосходил его. Лицом он тоже напоминал Криспа. Из троих братьев лишь Катаколон выделялся жизнерадостностью. На Фостия тяжелую ответственность налагало положение наследника. Эврип же видел лишь Фостия, преграждающего ему путь к мечте. Оба старших брата имели больше прав на трон, чем Катаколон, который, впрочем, не очень-то и желал на него усесться. Ему хотелось лишь наслаждаться радостями жизни, чем он успешно и занимался.

— Его императорское величество, стоящее рядом с тобой, — сказал Эврип, — намерено возложить на нас второстепенные обязанности, едва оно станет старшим Автократором.

— Что ж, почему бы и нет? — отозвался Катаколон. — Так оно и будет, если только отец не сунет его в мешок с камнем внутри и не швырнет в Бычий Брод. А он вполне может это сделать, если вы не прекратите лаяться.

Если бы это сказал Эврип, Фостий наверняка бы его ударил. Для Катаколона слова оставались лишь словами. Самый младший из братьев не только с трудом воспринимал оскорбления, но и столь же редко ухитрялся оскорблять других.

— Есть одна второстепенная обязанность, которую я хотел бы оставить за собой, — продолжил Катаколон. — Я хочу заведовать подотделом казначейства, собирающим налоги в пределах городских стен.

— Но почему, о благой бог? — изумился Эврип, опередив Фостия. — На мой взгляд, такая работа вовсе не в твоем вкусе.

— Этот подотдел собирает налоги со всех городских борделей и устраивает им проверки. — Катаколон облизнулся. — И я уверен, что Автократор оценит тщательность проверок, которые я намерен там устроить.

На лицах Фостия и Эврипа — пожалуй, впервые — появилось одинаковое отвращение. Эврип вовсе не чуждался плотских утех и бросался в бой со своим копьем столь же отважно, как и Катаколон, однако после этого не бахвалился своими подвигами направо и налево. Фостий подозревал, что продемонстрированная Катаколоном потенциальная уязвимость вызвала у Эврипа куда большее отвращение, чем выбранная им должность.