У вас один общий друг - Картер Бэйс

помощникам. – Рокси подняла флакон с болеутоляющими таблетками. – Их вроде нельзя мешать со спиртным, но я собираюсь это сделать. Прямо сейчас. Вот в этом баре. – Боб и Элис прекрасно поняли, однако она добавила, чтоб уж наверняка: – Давайте выпьем!

Надо предупредить новую соседку, что это плохая идея, подумала Элис. Вообще-то, и так понятно – видимо, всем, кроме Рокси.

Однако Боб просто пожал плечами.

– Я могу составить компанию, – сказал он.

Рокси повернулась к Элис, и в ее взгляде безошибочно читалось: «Иди домой».

Было десять часов вечера. По всему Манхэттену супружеские пары лежали в постели, уткнувшись в телефоны, и в одиночку покоряли бескрайние галактики интернета. Питтипэт взглянула на Билла. Ей удалось найти для мужа замечательный рюкзак, который доставят завтра. «Ему очень пойдет», – подумала она.

Питтипэт повернулась на другой бок. Телефон лежал на тумбочке. Она попыталась заснуть, но мысль о том, что за бортом плещется океан непознанной информации, не позволяла ей погрузиться в объятия Морфея. Она взяла мобильный и увидела сообщение.

– Здравствуйте, Марианна. – (Для тех, кто не являлся членом семьи, Питтипэт была известна как Марианна Лессер Квик.) – Это Чип из «Рок Пропертиз». Я увидел ваше письмо по поводу дома 1111 на Пятой авеню. Буду рад показать квартиру. У вас есть агент?

Питтипэт написала Чипу электронное письмо в старомодно-формальном стиле (оно начиналось: «Дорогой Чип»), а он ответил эсэмэской. Странно.

– Здравствуйте, Чип. Нет, у нас пока нет агента.

– Хорошо. Когда вы хотите прийти?

– Завтра вас устроит?

Питтипэт успела просмотреть восемь образцов обоев «под старину», которые неплохо подойдут для уборной, когда наконец пришел ответ.

– Завтра я немного занят. Могу показать в пятницу. В девять тридцать не поздно? Квартиру хорошо смотреть вечером. Оттуда самый возбуждающий вид на Манхэттен.

Слово «возбуждающий» ее взволновало. Как фамильярно. Питтипэт нашла на сайте Чипа его фотографию. Дорогая стрижка, убийственно холодные голубые глаза, как у хаски, волевой подбородок. Билл пукнул.

– Прости, – полусонно пробормотал он.

– Милый, ты занят в пятницу вечером?

– В пятницу первый день обучения. Ты сказала, вечером? Нет, а что?

– Хочешь посмотреть квартиру?

– На Пятой авеню?

Надо же, он слушал.

– Да. Риелтор предлагает посмотреть ее вечером. Говорит, оттуда самый возбуждающий вид на Манхэттен.

– Что ж, такое нельзя пропустить. – Не открывая глаз, Билл ухватился за ближайшую часть тела своей жены, до которой смог дотянуться. Питтипэт шлепнула его по руке и даже в темноте увидела, как он улыбается, засыпая.

Нет сомнений, в доме 1111 по Пятой авеню они будут счастливы. Пожалуй, в гостиной стоит разместить какой-нибудь изысканный образчик буддийского искусства. И сувенир из Колумбийского университета – например, бирюзовую вышитую подушку с короной. Что-нибудь изящное. Хорошо, когда дети растут в окружении достойных вещей. Ни Билл, ни Питтипэт не учились в заведениях Лиги Плюща[17], но это вписывалось в эстетический замысел Питтипэт. Слава богу, что Билл собрался в Колумбию, а не в Принстон. Оранжевый цвет был бы совсем не к месту.

– В пятницу вечером нас устроит, – написала она Чипу и положила телефон на тумбочку экраном вниз.

Лишь отойдя на три квартала от ресторана, Элис поняла, как сильно расстроена. Ну и ладно. Пусть наслаждаются обществом друг друга. Ей совершенно все равно. В голове забурлило вступление к шопеновскому Скерцо № 3. Пальцы подхватили музыку, забарабанили con fuoco[18] по бедру в такт нарастающему гневу. Элис так разозлилась, что даже не стала читать сообщение от Либби, которая умерила свое раздражение и попросила продолжить присматривать за Тьюлип, но более ответственно относиться к расписанию.

Элис вернулась домой и выпустила Гэри из клетки. Тот сделал несколько кругов по кухне и опустился ей на плечо. Она дала ему семечко, затем включила ноутбук – как всегда, с намерением заняться чем-нибудь полезным, но умом понимая, что ничего не выйдет. На часах – четверть двенадцатого. Элис выпила три бокала, и все они ополчились против нее. Она сидела за кухонным столом, рядом с голубым деревом, и таращилась в экран, словно в волшебное зеркало, которое не отвечает. Воображение рисовало картину, как Рокси и Боб гуляют по городу и целуются (так оно и было), а потом идут к нему домой, чтобы получить быстрое и взаимное удовлетворение. Элис отказывалась верить, что Боб этого хотел (действительно хотел; они с Рокси оба этого хотели). Наверное, каждый этого хочет. Может, именно в быстром кайфе и заключается смысл жизни, а долгая игра, за которую борешься, к которой стремишься, на которую тратишь силы, – удел неудачников.

Элис открыла анкету для регистрации на MCAT и тут же закрыла. Не могу. Что угодно, только не это. Например, шоу «Темная сторона любви» – о нем все говорят. Она зашла в «Зазеркалье» через аккаунт Карлоса. Он увидит, что она смотрела «Темную сторону любви», сочтет примитивной дурочкой и порадуется их разрыву. Впрочем, какая разница? Пусть думает что хочет. Элис все равно об этом не узнает. Его мнение останется при нем, в Куинсе, в мансардной квартире в полумиле от железнодорожной станции.

Гэри потоптался на плече у Элис и получил еще одно семечко.

Фейсбук. Карлос Декэй. Не женат. На странице ничего нового; последняя запись сделана в декабре – речь Уинстона Черчилля. Ну еще бы. За все время их отношений, единственное, чего Карлос хотел от Элис, – чтобы она проявила интерес к Уинстону Черчиллю. Он советовал ей книги о Черчилле, кидал ссылки на статьи, предлагал документальные фильмы, присылал мемы и даже пригласил в Лондон посмотреть музей-бункер Черчилля. Полтора года Элис упорно и последовательно отвергала присутствие Черчилля в своей жизни. Только здесь, сейчас, будучи свободной от обязательств, она решила выказать любопытство в отношении величайшего британца в истории. И кликнула ссылку.

Это оказалось обращение сэра Уинстона к совместному заседанию Конгресса на следующий день после Рождества, через девятнадцать дней после Перл-Харбора. Речь «Хозяева своей судьбы». Карлос о ней рассказывал. Он подробно разъяснил, в чем значение и важность этой речи, а Элис слушала, кивала и соглашалась – да, речь очень важная. Отношения – это прикольно, но в то же время тягомотно. Хорошо, что сейчас она ни с кем не встречается.

Элис нажала кнопку «воспроизвести». На размытом черно-белом кадре появился маленький Черчилль в пижонском смокинге. Перед ним стоял частокол старомодных радиомикрофонов.

– Уважаемые члены, э-э, Сената и, э-э, Палаты представителей, – произнес он чуть дребезжащим голосом с британским акцентом, – для меня большая честь присутствовать, э-э, здесь…[19]

Чего ты хочешь на самом деле?

Черчилль продолжал что-то бубнить, только