Елена Блаватская. Интервью из Шамбалы - Анна Бурдина

Блаватский слушал жену с напряженным вниманием. Его лицо стало принимать мрачное выражение, брови сдвигались, и, наконец, он остановил ее:

– Погодите, Елена Петровна, что вы имеете в виду?

– Чтобы быть в браке, я думаю, нам лучше быть духовными супругами. Мы соединим наши души, и эта любовь переживет нас за гробом. Так мы будем гораздо счастливее, чем в иных отношениях, которые не могут быть долгими. Вы ведь сами говорили, что духовное превыше всего, а теперь отказываетесь, требуя от меня физического удовлетворения.

Блаватский изумленно глядел на жену. Он не сразу даже смог понять, что это такое она ему говорила. Наконец, провернув в голове несколько раз услышанную от жены тираду, понял, чего она от него добивалась, и был весьма озадачен. На его лице выразилось подобие негодования, но он сдержался, ничего не возразил, а только промолвил:

– Теперь я не буду ни о чем спорить с вами, Елена Петровна. Любите меня, как знаете, только любите. Сейчас я более от вас ничего не требую.

Он наклонился, и в очередной раз любезно поцеловал ее руку. В благодарность за понимание Елена руки не отняла. Ее голубые глаза засветились радостным блеском, а на нежных щеках разгорелся стыдливый пунцовый румянец.

В конце августа Блаватские перебрались в Ереван. Муж Елены наконец-то получил официальное назначение на должность вице-губернатора всего Ереванского края, и теперь у него возникло гораздо больше обязанностей, которые требовали его присутствия. Он был целыми днями и ночами занят и дома появлялся редко, что молодую жену вполне устраивало. Однако этикет требовал общения с местной знатью, которой следовало наносить визиты. Также Елена должна была общаться с женами высокопоставленных особ по поводам, которые девушку совершенно не занимали. Тяжкая обязанность исполнения светских приличий, пустых разговоров, пошив нарядов – не входили в планы Елены. Поэтому она принялась строить иные планы – планы побега.

Дом вице-губернатора в Ереване выглядел по-царски. Супружеская чета Блаватских поселилась в сказочном дворце сардара, бывшей резиденции турецких правителей – настоящем восточном дворце, какие описывают в сказках. Только слуги остались те же – Анфиса и Мирон. Окрестности Еревана восхищали красотой и величием. Вдали возвышалась библейская гора Арарат, притягивая великолепием снежных вершин, а сам город был пропитан воздухом гор.

Восточная сказка окутывала и манила Елену загадочной мудростью, привлекала тайнами Востока, который простирался вдали, за Араратом. Там были другие страны и другие законы. Будущее в супружестве с генералом Блаватским, как ей казалось, не могло принести ничего хорошего и уже заранее наскучило, а прошлое существование представлялось сцеплением мелких, незначительных событий. Поэтому, решила она, оставался один выход – бежать в другую страну. Ближайшая – Иран. То, что в арабской стране она может попасть в настоящее рабство или в гарем, ее не смущало. Елена была твердо убеждена, что хуже, чем быть в рабстве у мужа, ничего на свете нет. Что-то подсказывало, что ее будущее могло стать успешным только вдали от Кавказских гор! По российским законам, где бы Елена ни пыталась скрыться в России, ее могли насильно вернуть мужу. Фактически она стала его собственностью и рабой, в то время как ее неудовлетворенное тщеславие, жажда знаний и юношеский авантюризм не находили выхода и рвались наружу.

Иногда ей снились города Европы, красочные восточные базары, египетские пирамиды, индийские слоны, о которых она читала в книжках с картинками. В мечтах Елена перелетала из страны в страну, паря высоко над землей, а какой-то восточный принц в белой чалме, образ которого она не раз видела, рассказывал ей удивительные истории. Восточный принц говорил, что она непременно должна все это познать и жить там, где ее ждут. Сон заканчивался, а Елена продолжала жить в своем сне с сознанием того, что в дальнейшем она непременно побывает в этом нереальном мире, который она только что видела.

Конные прогулки продолжились, но не так часто, как раньше. Елене не всегда могли выделить охрану. Но когда это случалось, сердце ее захлебывалось от восторга. Вскоре она выучила все тропинки в долине, ведущие в сторону

Ирана. У нее созрел план: в один прекрасный день, когда Сафар со своим отрядом будет занят, она скажет слугам, что поехала с ним кататься, а сама тайно ускачет через перевал в Иран. Одеться надо будет в мужское платье, чтобы не вызывать подозрений у «дозора» и случайных путников, припасти еды и можно трогаться в путь.

И вот настал день, кода она, решившись на побег, сделала все, как предполагала. Оделась в мужское платье, прихватила с собой котомку еды с запасом на три дня, вскочила на лошадь и поскакала по знакомым тропам.

Но тут случилось непредвиденное. Служанка Анфиса заметила, что гора лепешек, приготовленных накануне, исчезла. Барыня обычно, когда уезжала, брала с собой только воду. Анфиса спросила у Мирона, не давал ли он хлеба нищим. Мирон сказал, что нет. Тут им обоим пришла догадка, что барыня собралась в долгий путь с запасом продуктов. Пока прислуга размышляла, во дворе появился Сафар. Видя, что барыни с ним нет, прислуга догадалась, что произошло. Мирон бросился навстречу джигиту:

– Сафар, сынок, догоняй быстро! Барыня ускакала в мужском костюме на своей белой лошади вон туда, – Мирон указал в сторону гор. – Запас лепешек с собой взяла. Видно, надолго собралась. Выручай, милок, а то беда случится. Барин гневаться будет!

Сафар не стал терять время на расспросы, вздыбил коня и, сорвавшись с места, поскакал в указанную сторону вслед за исчезнувшей барыней.

Он уже догадывался, где ее искать – по дороге на Иран. Недавно Елена подробно спрашивала о дозорах, постах, выставленных на границе, и тайных козьих тропах. Сафар также был совершенно уверен – Елена сама не сможет перейти границу, только нарвется на неприятности. Глупая девчонка! Надо было поторапливаться. Сафар мчался вперед, опережая ветер. Он спешил на «дозорный пост» его джигитов, которые наблюдали за всеми перемещениями в долине. В горах действовала своя система оповещения, работающая безотказно. На уступах скал, – известных только горцам да гнездящимся неподалеку орлам, откуда как на ладони видна была вся долина и ущелье, ведущее в сторону персидской границы, – были расставлены посты. Они по системе оповещения давали знать о неприятеле или о движущихся путниках, к которым незамедлительно вызывалась «проверка».

Дозор не подвел. Он указал направление, куда четверть часа назад направился всадник на белой лошади. Сафар устремился в указанном направлении. Вскоре на опушке оливковой рощи он увидел белую лошадь в яблоках, но без всадника. Без сомнений, это была лошадь Елены. Но где же она сама? Сафар окликнул ее по имени. Никто не ответил. И тут, подняв взгляд над деревьями, он увидел, что на подъеме холма по дороге скачет всадник, а перед ним поперек лошади уложен связанный человек. «Украли!» – мелькнуло в голове Сафара, и он стремглав бросился вслед за всадником.