Парк свиданий. Большая книга весенних романов о любви - Ирина Щеглова

Маша слушала и не верила. Это был очередной взрослый обман, попытка заставить ее жить так, как им хочется. Если бы не одно «но», они бы вечно встречались и ходили на каток, гуляли по парку. Она бы шла за Олегом куда угодно, только бы был.

Звонила Алиса. Грозила, что приедет. Кричала, что у нее для подруги масса новостей и сюрпризов.

И только Олег молчал. Словно его никогда не было.

Заражения не случилось. Нервный срыв, давший температуру и слабость. Снова звонила Алиса. Как здорово, что все обошлось! Она Флора до сих пор таскает за уши. Своим напором она сражала наповал. Ничего не оставалось, как подчиниться.

Алиса приехала. Привезла фотографию Флора, стала утверждать, что если Степанова подержит карточку, то они с псом станут лучшими друзьями. В пакете у нее оказались Машины вещи. На джинсах на месте дырки появилась стильная рваная заплатка с красной подложкой. Куртку облепили черные летучие мыши, удачно скрывшие место встречи с зубами пса.

– Клево, да? – кричала Алиса.

– Клево. Ты где-то училась?

– Да я всю жизнь шью. Это отвлекает от грустных мыслей.

И она действительно загрустила. От такого перехода у Маши закружилась голова.

– А чего грустить-то? – Степанова испугалась, что теперь Алиса все знает. Она рассказала Олегу о сумасшедшей, отправившейся на прокорм Флору, рассказала, кто она и откуда. Он все понял. Он признался.

– Иногда мне кажется, что все заканчивается и жить дальше бессмысленно. Становится так страшно, что хочется бежать. Но бежать невозможно. Мир наступает, он хочет уничтожить меня…

– Но ведь сейчас все хорошо?

– Что? – Алиса словно возвращалась из прекрасного далека, взгляд ее был отсутствующий. – Ну да! Все нормально. Слушай, что я придумала! – снова ожила готесса. – Дай мне свою фотографию! Я покажу ее Флору, и все станет нормально. Ты сможешь приезжать ко мне в гости.

– Не надо фотографий!

– Да ладно!

Алиса по-деловому прошлась по ящикам в стенном шкафу, нашла альбом.

– Погоди! Какие гости? Меня и не отпустят.

– О! Вот эта клевая! – Алиса вынимала из-под пленки карточки. – И эта ничего.

А потом она последний раз перекинула страницу и замерла.

– О! Лежий! Откуда?

Она просмотрела альбомные листы до конца, вернулась в середину.

– И правда – Лежий! Это же Барангол! Мост через Катунь! Вы были там вместе?

– С кем? – тянула время Маша.

Это как если бьется твоя любимая чашка, как если любимый неожиданно говорит, что больше не любит, как если друг сообщает, что знать тебя не хочет. Всего секунда прошла, а того, что тебе было дорого, нет. Секунда мгновенная, но для тебя это вечность, разделяющая твою жизнь на до и после. Когда в душе гибнет что-то очень важное для тебя. Когда ты умираешь, чтобы стать другой.

– С Лежим! Вот, смотри! Это же он!

Алиса разворачивала к ней альбом, но Маша и так помнила. Здесь он купается в холодном водопаде. А тут сидит на Черемыше. А это он в профиль на фоне неба.

– Мы в «Царской охоте» познакомились.

Это был какой-то кошмар. Степанова уже не хотела причинять Алисе боль. Зачем что-то говорить этой взбалмошной девчонке? Зачем вклиниваться в эту притертую жизнь? Машина дурацкая идея с письмом Алисе именно что и была дурацкой.

– Ну да! Это турбаза, – соглашалась Алиса. – Мы оттуда уходили на Укок. А он про тебя и не рассказывал. Говорил, что скучает, ничего не делает.

– Мы и не делали ничего. Просто вместе время проводили. – Маша отвернулась.

– А я тебя не помню. – Алиса колебалась. Все было слишком неожиданно, чтобы так просто объяснялось.

– Мы уехали до вашего возвращения.

– Но Лежий не говорил, что с кем-то был. – Алиса потянулась к телефону.

– Наверное, и правда, скучал.

Почему немеют губы? Почему она не может говорить? Потому что Алиса оказалась не такой плохой девчонкой? Потому что теперь и Маша понимает, что Алиса может совершить глупость – выпрыгнуть из окна, броситься под поезд, резануть себя по венам?

– Он здесь хорошо получился, – прошептала Алиса, мгновенно теряя боевой задор.

Они смотрели друг на друга.

Одно слово – и Алиса уйдет. Навсегда уйдет. И из жизни Маши, и из жизни Олега. Пульсирующая точка жизни, которая норовит вот-вот исчезнуть. Это была секунда смерти. Но не как у всех, смерти окончательной и бесповоротной, а с мучительным возрождением.

– Я думала, у него девчонка такая крутая, вся в золоте, – первая заговорила Маша. – Он говорил, что очень любит тебя и боится потерять. Так описывал, как будто бы ты королева.

– Вы чего, общаетесь, что ли, ты к нам в город-то приехала? – Догадка лежала на поверхности.

– Я не к нему. Я так… У меня было дело…

– Какое? Может, я человека знаю!

– Я к преподавательнице. – Ложь была неловкой, но именно она почему-то успокоила Алису. Девушка улыбнулась.

– Он тебя любит. – Маше вдруг стало легко говорить. – Все рассказывал, что боится тебя обидеть.

– Чего, правда, так сказал? Круто! Нет, правда? Да? – Щелчок, и Алиса, как лампочка, стала светиться ярче. Да, с таким переключением скоростей не соскучишься.

– Правда. – Маша потупилась. Вранье еще не стало для нее привычным.

– Нет, ну, клево! Я расскажу, он не поверит.

– Ага, клево, – согласилась Маша. – И знаешь, забирай все эти фотографии. Сама говоришь, он здесь хорошо получился. Заодно покажешь их Флору, пускай учится дружить!

Маша сама стала выдергивать фотки из-под пленки. Все, что напечатала. Все, что с такой любовью хранила и пересматривала. Ей больше не нужно.

Алиса порывисто обняла ее, прижала к себе. Сильно. Надолго задержав.

– Странно, что все так получилось, – прошептала она Маше в ухо.

Вечером позвонил Олег.

– Здоро́во!

И замолчал. Но тишина в трубке была не обычной тишиной. Она была наполнена звуками, словами, образами.

– Сначала я хотел позвонить тебе и сказать… – Он запнулся, не давая себе сорваться. – Я нашел на платформе твое письмо.

Маша ухмыльнулась. Это уже было даже не смешно.

– А потом мне Алиса рассказала про собаку и про укушенную девушку. И что ее зовут Маша.

– Ты мерзавец!

– Как ты себя чувствуешь?

– Не звони мне больше!

– Алиса привезла фотографии. Она уверена, что это случайность. Спасибо!

– Я не хочу тебя знать!

Решение было спокойное и взвешенное. Маша чувствовала, что это правильно. Что только так и надо было поступить.