Пуля из дамасской стали - Сергей Зверев

Как позже сообщили местные власти, этот митинг организовали исламисты, засланные в Сирию из сопредельных стран, в частности, из Турции и Катара. Как Сашка и предполагал, акция перед воротами и в самом деле была всего лишь отвлекающим маневром. А вот попытка проникнуть на территорию посольства с тыла являлась основной задачей. Организаторы этого мероприятия предполагали захватить детсад или школу посольства, взять заложников и выдвинуть России политические требования, которые, разумеется, были бы поддержаны госдепом США. При удачном для нападавших развитии событий предполагалось сорвать российский флаг и вместо него водрузить знамя «Аль-Каиды».

За срыв террористической операции всем охранникам была объявлена благодарность. По поводу Журбина и Антохина посол пообещал связаться с Москвой и ходатайствовать об их награждении.

Прошло несколько месяцев. Настала субтропическая зима без снега и настоящих холодов. Парни получили утепленные комплекты обмундирования, скучали по сугробам и трескучему морозу.

За это время отшумела и отгремела война в далеком Закавказье. Из писем своих родных и от дипломатов парни знали немало подробностей этой бесславной авантюры грузинского лидера. Впрочем, России тоже нечем было особо гордиться. Дикие провалы в штабной работе стоили жизни сотням российских солдат. Поспешная замена всего высшего командного состава людьми, не имеющими опыта руководства крупными войсковыми операциями, дала возможность Саакашвили несколько дней творить геноцид, уничтожать мирных граждан.

А сколько было неразберихи из-за отсутствия координации действий между российскими сухопутными частями и ВВС! Как можно объяснить случаи, когда российская авиация лишь чудом не разносила в клочья свою же пехоту или бронетанковые соединения?! Наши военно-космические подразделения не смогли собрать разведданные о средствах грузинских ПВО, подаренных куму Мишико кумом Ющем. Результат налицо – потери боевых самолетов. Но наибольшее недоумение всех и каждого вызывал факт бесперебойного снабжения Грузии газом и электроэнергией даже во время конфликта, когда наши солдаты гибли от грузинских пуль и снарядов.

Когда Горяев узнал об этом, он в сердцах обронил:

– Мать их так, политиков этих недоделанных! Если так рассуждать, то выходит, что нам в сорок третьем году надо было снабжать Гитлера нашими «ИЛами», «тридцатьчетверками» и «катюшами»!..

Впрочем, с течением времени все постепенно улеглось. Исламисты больше не устраивали демонстраций у посольства. Да и международная обстановка вернулась в обычное, почти рутинное русло. Лишь где-то далеко на юго-западе, в странах Северной Африки периодически происходили события, вызывавшие беспокойство тех, кто хорошо понимал подоплеку мировой политики, лучше других знал, что стоит за пресловутым апрельским «Днем гнева» в Египте и иными якобы совершенно стихийными проявлениями свободолюбия народов, угнетенных тираническими режимами.

Как-то утром на спортплощадке появился старый знакомый спецназовцев – секретарь-референт Вадим. Он поглядывал на крепких, мускулистых десантников, лихо проводящих спарринги. В ходе занятий парни демонстрировали такие эффектные приемы, что любого чемпиона мира по восточным единоборствам наверняка взяла бы зависть.

Потом Вадим окликнул Журбина:

– Саша, можно тебя на минуту?

Тот в это время только-только закончил учебную схватку с Серегой Приберегиным. Темп спарринга был задан бешеный. Сашка теперь прохаживался взад-вперед, приводя дыхание и сердцебиение в обычный ритм.

Услышав знакомый голос, он оглянулся, приятельски улыбнулся, вопросительно мотнул головой и заявил:

– Привет, Вадим! Что-то случилось?

– Да, есть разговор.

Они отошли в сторону, и Вадим поведал безрадостную историю своей поездки в родные края, в один из ближних к столице райцентров Подмосковья, откуда он возвратился только вчера. По его словам, к своим старикам из-за постоянной загруженности ему не удавалось наведаться уже больше двух лет. Месяц назад Вадим наконец-то получил отпуск, приехал домой и был потрясен изменениями, произошедшими там. Казалось, он вернулся в далекие девяностые. В одном только их микрорайоне насчитывалось несколько банд, которые контролировали все сферы жизни.

Две представляли собой бригады выходцев с Кавказа. Еще одна состояла из гастарбайтеров, неведомо как получивших российское гражданство и теперь рейдерским путем прихватизирующих все, что только попадалось им под руку. Еще одна банда была сугубо местная, возглавляемая бывшим одноклассником Вадима по кличке Дюля. Тот еще в девяностых сразу же после выпускного загремел на «малолетку» за бессмысленный, чуть ли не прилюдный грабеж пенсионера. Потом у него было еще несколько мелких ходок. Вообразив себя крутым криминальным авторитетом, Дюля набрал команду отморозков и вот теперь терроризировал даже своих бывших соседей.

– Этот урод машину в первом часу ночи ставит прямо под окнами и врубает музыку на полную громкость, – хмурясь, рассказывал Вадим. – Люди звонят в милицию – те ноль внимания. А если кто выйдет и скажет, чтобы кончал со своей музыкой, того могут и избить.

– А чем он промышляет? – поинтересовался Журбин.

– Да тем же, чем и все. Машины угоняет, стрижет мелкий бизнес – СТО, лоточников, других частников. Проституток тоже, говорят, начал крышевать. Пробовал отжать на себя махинации с жильем у московских черных риелторов, но те ему аппетит быстро поубавили.

Но Дюля сотворил и куда большую гнусность. Он принудил к сожительству двоюродную сестру Вадима и бросил ее, когда та забеременела.

– Юльке всего пятнадцать было, она даже школу не закончила! – голос Вадима звучал сипловато и глухо. – Девчонка занималась балетом, преподаватели говорили, что у нее талант от Бога. А что теперь?..

Попытки родителей пожаловаться в так называемые правоохранительные структуры привели лишь к тому, что отца Юлии однажды вечером зверски избила группа неизвестных, разыскать которую не представилось возможным, как потом написали в милицейском протоколе.

– Хочешь расквитаться с этим самым Дюлей? – выслушав Вадима, спросил Сашка и понимающе кивнул.

– Да, надо бы встретить эту гниду и отделать так, чтобы потом ходил только на костылях. Юлька мне хоть и двоюродная, но наши родители очень дружили. Мы, можно сказать, росли вместе. Помню, она всегда была жизнерадостная, светлая такая, прямо как солнечный лучик. А тут я приехал и не узнал!.. Ей ведь только шестнадцать, а выглядит так, будто жизнь прожила. Погасла, сникла, особенно после того, как отца избили. Она хотела из окна выброситься, но мать вовремя оказалась рядом.

– А не проще ли пристрелить эту тварь из левого ствола, да и концы в воду? – Журбин испытующе поглядел на Вадима.

– Нет. Я не киллер. К тому же хочу, чтобы он знал, кто и за что его наказывает, чтобы потом всю жизнь мучился, клял себя самого за свою подлость и низость. Так что, Саша, по рукопашке подготовишь? Если с меня причитается – говори прямо. Я согласен на любые условия.