Королева Алиенора, неверная жена - Маривонн Микель

— Рождение моей дочери наверняка тоже что-нибудь значит, — пошутил Генрих.

— Конечно, — сказал Томас, снова вернувшись к своей теме, — бароны усмирены, украденные ими владения возвращены короне, как вы того желали.

— Да, надо было восстановить порядок, — подтверждает Генрих. — Дикие существа, полуголые, живущие в лесах в крайней нищете, сколько я таких насмотрелся. Теперь очень рад узнать, что снова восстановилась торговля шерстью, что наше животноводство и земледелие развиваются. Поддержим также мелких ремесленников. Как только финансы моего королевства будут поправлены, я, если не буду разорен из-за войн, займусь строительством, и не только в Англии. Анжу и Нормандия тоже в этом нуждаются. Нужно принять более строгие законы против воровства. Надо вернуть золото.

Он начинает пробовать одну из великолепных рыб, золотистых от трав и шафрана, которых приготовили в старой каске, превращенной в котелок, и вдруг замечает внушительную баржу, идущую против течения и груженную породистыми конями.

— Откуда идет этот караван? Я не вижу там коней из Перша, наших хороших турнирных и боевых коней, — восклицает он.

— Величество, — ответил один из молодых анжуйских дворян, — они идут из Нанта, а туда прибыли из Испании, теперь же отправляются на ярмарки Шампани.

— Пора уже призвать эту провинцию к порядку. Возможно, анжуйские бароны вступили в заговор с моим братом или с некоторыми бретонскими баронами, которые ненавидят Плантагенетов. Настоящий Ноев ковчег прогуливается у нас под носом по этой капризной Луаре. Нам следует отремонтировать ее весьма ненадежные дамбы, чтобы выдерживать такой флот. Знаешь ли ты Филиппа Фландерского, Томас? Он ближе к шампанскому дому и к Франции, чем ко мне, однако у этого вечного мальчика есть одно достоинство: он умеет поддерживать свою береговую линию, которую без его усилий засыпало бы песком. Надо будет послать к нему людей, знакомых с изучением вод и земляных насыпей. Они вернутся с новыми проектами. Нужно построить больше маленьких ветряных мельниц с квадратными лопастями, напоминающими паруса викингов, какие у нас уже есть в Нормандии. Уход за такими мельницами обходится дешевле, чем за водяными мельницами, построенными монахами-цистерцианцами, так что это будет выгодно.

Продолжая свой монолог перед сдержанным Томасом, король с аппетитом поглощает рыбу.

— Возвращаюсь к заговорщикам, Томас. Чтобы их остановить, я отберу Шинон у моего брата и сделаю из него неприступный сторожевой пост на границах трех графств: Анжу, Блуа и Пуату. Вьенн его защищает, дорожные пошлины и рыбный промысел приносят прибыли. Скалистый отрог послужит фундаментом нашим прочным постройкам. Мне нужна такая крепостная стена, чтобы она заставила дрожать захватчиков. Знаешь ли ты, что Шинон является ленным владением Анжу, что знаменитый Фульк Нерра, мой предок, сеющий ужас, отобрал его у Блуаского дома? Замок, такой как он есть, служил резиденцией для двора моего отца, который конечно же отдал ее моему брату Жоффруа. Мы осадим замок, и я туда вселюсь. У меня также есть желание реставрировать неф и трансепт собора в Маисе, в котором поженились мои родители, где меня крестили и который в день моих крестин был посвящен святому Юлиану, патрону этого диоцеза[41].

Томас знает все это, но он здесь для того, чтобы выслушивать своего властного краснобая-короля.

— Поговорим о женщинах в моей семье: все начинания моей матери, грозной Матильды, заканчивались плохо. Однако знаменитый каменный мост в Руане, который обошелся ей в целое состояние, держится хорошо, в то время как разливы Сены регулярно сносят деревянные мосты. По ее примеру рассчитываю построить такой же мост на Вьенне, а другой в Анжу. Итак, Томас, я, глазом не моргнув, соглашусь на то, что после епископальных каникул в Анже капитул отнимет у меня все права контроля за выборами епископа. Но это в порядке исключения… добровольно; хотя намерения твоего Папы Адриана на мой счет, по-видимому, достойны похвалы, но ты прекрасно знаешь, что у меня нельзя надолго отнять право контроля. Я вернусь к обычаям моих предков. Тебе хорошо известно, что королевские привилегии, предоставляемые некоторым аббатствам, не являются бесплатными. До чего бы я докатился, если бы потерял прибыли от этих льгот и все свои привилегии? До разорения!.. И особенно в Англии. Я могу делать только ограниченное число отступлений от правил, для Анже, например, потому что получил от Папы буллу об Ирландии. Это все надо будет изучить подробнее, вместе с секретарями и чиновниками, но с теми, кто допущен к королевским делам и хорошо оплачивается. Мне еще надо поговорить с тобой о регентстве, которое будет предоставлено тебе, когда я поеду в Бордо на празднование Нового года, и плед[42]с Алиенорой. Ты будешь меня здесь представлять. Прикажи записать инструкции, которые я тебе оставлю. Собери достаточное количество прево.

— Десяток?

— Маленькие местные сеньоры считают себя независимыми, объявляя, что они сеньоры волей Божьей. Они сводят на нет все усилия, уничтожают власть, завоевания, победы… Все исчезает, если перед тобой предатель, Томас. Семьи Краон и Мартине всегда были верными моей семье. Помни об этом… Никогда не забывай также, что Анже принадлежит мне, вместе со всеми окрестностями. Шатонеф в Сарте, Сомюр, Боже. Над всем этим с высоты своих башен господствует Шинон. Твоей и Господней милостью, потому что ты моя правая рука, старый приятель, и мы будем идти по этому пути вместе[43].

Мы создадим карты, на которых все будет указано. Мы принимаемся за работу римлян. А что касается Тура, города доброго святого Мартина, тебе рекомендую быть особенно бдительным с его архиепископом, потому что он спит и видит только французского короля, Людовика VII, «монаха».

— Очень хорошо, мы вернемся к этому вопросу, как только приедем домой, — сказал Томас. — Время идет, и близится ночь.

— Не забывай никогда то, что я тебе доверил: архиепископ Турский предан только королю Франции. В своих молитвах поручай Богу моих сыновей и маленькую Матильду, которая только что родилась в монастыре Сен-Мартен.

В конце ноября 1156 года Пуатье был для Алиеноры только этапом. Город ждал свою герцогиню и был прекрасно осведомлен о том, что произошло со времени тех волшебных дней ее замужества с Генрихом. Счастливая, сияющая, верящая только в добро, желающая совершать только добрые поступки герцогиня — этого город не забыл. Алиенора — луч солнца, и жители Пуату ее любят. Они счастливы, что она забыла свои обиды при дворе Франции и произвела на свет двух сыновей и дочь. Такая плодовитость им льстит. Подданные спешат Алиенору увидеть и проявить свою любовь, узнав, что ее первенец, маленький Гийом, умер, сраженный лихорадкой.