Райская птичка - Маргарет Роум

Линетт взглянула вверх и увидела его, нетерпеливо ожидавшего на склоне, когда она соизволит пойти в хижину переодеться. Челюсти маркиза были крепко сжаты, глаза сердито прищурены, и ее грезы мгновенно рассеялись как дым.

Они позавтракали рыбой, которую Луис поймал в тихой бухте и поджарил на угольках костра. Вскоре катер вновь заскользил по мерцающей поверхности океана, оставляя за собой яростную струю, опадавшую каскадом сверкающей белой пены. Линетт сидела на корме и наблюдала, как исчезает из вида атолл, пока он не стал всего лишь расплывчатым пятнышком на горизонте. В течение часа между ними не было сказано ни слова, и это молчание отдаляло их друг от друга, делало путешествие томительно долгим. Луис казался бесчувственным автоматом, механически выполняющим необходимые действия, а Линетт — частью багажа, сваленного в кучу на палубе.

Но девушка не возражала против этой тишины — ей о многом нужно было подумать, воскресить в памяти обрывки фраз, хранившиеся в глубинах ее памяти, и вновь поразмышлять над ними. «Ты как наркотик в моих венах. Ты заставляешь мое сердце биться быстрее каждый раз, когда я оказываюсь рядом с тобой…» Было ли это сказано искренне или же Луис всего лишь бросил наживку для ее впечатлительной натуры? Наверное, маркиз говорил такие слова любой красавице, с которой ему случалось оказаться наедине… Первое впечатление о Луисе Эстевасе оказалось ошибочным. Линетт ожидала, что он будет шокирован высказанным ею пренебрежением к условностям, но они поменялись ролями — Пират совершенно сбил ее с толку, продемонстрировав вольнодумство, которое превосходило даже вседозволенность, исповедуемую Мерли и ее приятелями. Линетт вздохнула, вспомнив обет, который она дала себе позавчера, когда бродила по Папеэту. Теперь она уже никогда не сможет быть самой собой и обречена до конца жизни играть чуждую ей роль. Она останется для Луиса Эстеваса холодной, искушенной в житейских делах дамой из светского общества, не позволяющей эмоциям управлять своими поступками. Если Пират случайно обнаружит, насколько хрупок барьер, за которым она прячется от него, он тотчас возобновит атаки и разоблачит ее жалкий обман. Пусть уж лучше думает, будто она равнодушна к нему как к мужчине. Догадавшись о том, что ему удалось пробудить в ней страсть, он не преминет воспользоваться этим в своих интересах. Она задела тщеславие Пирата, но его рана была царапиной по сравнению с глубокими шрамами, которые ей придется носить на своем сердце вечно…

Тусклыми, ничего не выражающими глазами Линетт смотрела на стремительно приближавшееся пятно, которое постепенно принимало форму острова. Когда катер подошел ближе, она увидела признаки жизни на маленькой пристани и на берегу — рабочие деловито сваливали в кучу мешки и коробки, готовя к отправке груз.

— Добро пожаловать на Парадиз! — мрачно усмехнулся Луис. — Надеюсь, тот факт, что это мой дом, не умалит удовольствия от вашего пребывания здесь.

Линетт не соизволила ответить на вызов и собиралась уже самостоятельно сойти на причал, но маркиз опередил ее, быстро перепрыгнув через борт катера и протянув к ней руки в готовности подхватить. Линетт, увидев, что у нее нет выбора, попыталась рассчитать свой прыжок так, чтобы приземлиться подальше от Луиса. Но за долю секунды до ее прыжка катер внезапно ударился бортом о деревянную опору пристани, девушка потеряла равновесие и полетела прямо в объятия маркиза, да с такой силой, что он пошатнулся. На секунду они прильнули друг к другу, чтобы удержаться на ногах, но, если совсем недавно Луис с радостью воспользовался бы такой возможностью подразнить ее, в данный момент он первый отстранился и спросил с ледяной вежливостью:

— Вы не ушиблись, мадемуазель?

— Н-нет, — запинаясь, ответила она, — но, боюсь, это я причинила вам боль…

— Совсем нет, мадемуазель, вы легкая, как перышко, — равнодушно проговорил маркиз и, взяв ее за руку, повел на берег.

Их сразу окружили островитяне, на смуглых лицах засверкали белозубые улыбки, все заговорили разом, засмеялись, радостно приветствуя Луиса. Он тоже улыбнулся, благодаря за радушный прием. Каждый стремился пожать ему руку, как будто он отсутствовал на Парадизе несколько лет. Линетт тоже была вовлечена в круг, ей тоже жали руку и похлопывали по плечу. Женщины, потрясающе красивые креолки в ярких платьях, облегающих чувственные фигуры, оставили детей играть на пляже и присоединились к шумной толпе мужчин. В черных, как терновые ягоды, глазах островитян светилась любовь к жизни и к своему хозяину.

Тот же огонек горел и в глазах Линетт, садившейся в автомобиль Луиса, когда они вдвоем наконец сумели вырваться из круга встречающих. Машина отъехала немного, и девушка, повернувшись, махала рукой до тех пор, пока последнее яркое платье и цветастая рубашка не исчезли вдали, слившись с буйной тропической растительностью. Счастливая улыбка, игравшая на губах Линетт, увяла, как только она услышала полный ненависти голос маркиза:

— Вы по-прежнему думаете, что я порю своих подданных, мадемуазель?

Линетт вспыхнула, раздосадованная тем, что он не забыл ее первых неосторожных слов.

— Я сожалею, месье. Мне нужно было сразу извиниться перед вами. Я не имела права так говорить.

— Однако ваше мнение обо мне не изменилось. Вернее, оно ухудшилось, так?

— А как может быть иначе? — не выдержала девушка. — Вы похитили меня, увезли на свой атолл, даже не спросив, согласна я или нет! Как вы смеете ожидать от меня уважения, когда я узнала вас настоящего? Все остальные видят в Луисе Эстевасе благородного аристократа, маркиза де Парадиз, но я, я встретилась с грубым и безжалостным пиратом, который скрывается за этим роскошным фасадом! И именно так я всегда буду относиться к вам, месье, для меня вы навсегда останетесь Le Pirat! — Линетт рискнула взглянуть в его сторону, смутилась, обнаружив, что смотрит прямо в загадочные синие глаза, и поспешно отвернулась. Ее сердце забилось еще сильнее, когда она почувствовала, как машина замедляет ход и останавливается.

Луис, все это время молчавший, заговорил, и в его голосе отчетливо звучало удивление:

— Я сожалею, что слышу от вас такое, мадемуазель. Грубый? Безжалостный? Вы действительно так обо мне думаете? Что я могу сделать, чтобы искупить вину? Я смиренно прошу прощения за мое поведение. Пожалуйста, скажите, что вы меня прощаете!

Его загорелое лицо было серьезным, когда он ждал ответа, и волна раскаяния захлестнула Линетт. Подавленный и покорный Луис Эстевас — зрелище не для слабонервных! Да, она сказала, что всегда будет думать о нем как о пирате, но только потому, что именно таким она и хотела его видеть. Именно в Le Pirat она и влюбилась…

— О, конечно, я прощаю вас!

— Вы в этом уверены? — спросил Луис с несвойственной ему робостью.

Линетт искренне улыбнулась и подтвердила:

— Да, совершенно уверена!

— И время, которое мы провели на атолле, останется нашей тайной? Вы обещаете, что никому не расскажете об этом?

Девушка энергично кивнула. Луис вздохнул с облегчением и, откинувшись на спинку обитого кожей сиденья, полез в карман за сигаретами. Закурил и удовлетворенно улыбнулся. Улыбка эта показалась Линетт зловещей. Смирение его исчезло так внезапно, что она испугалась. А когда маркиз повернулся к ней, его губы кривила знакомая пиратская ухмылка.