От разорения к роскоши - Луиза Аллен

– Спите, – сказал Уилл и протянул руку, чтобы погасить свечи.

– Спокойной ночи, – тихо ответила Джулия и зарылась в одеяла.

Уилл с трудом успокаивался по мере того, как ее дыхание замедлялось. Он ждал, когда она заснет. Тут маленькая рука коснулась его ладони. Уилл замер. Джулия сменила положение, что-то пробормотала и, прежде чем он успел отреагировать, прижалась к нему, опустив голову ему на грудь, прикрытую тонкой хлопчатобумажной ночной рубашкой.

– Джулия? – У Уилла громко застучало сердце, закружилась голова. Может, на него подействовали лишь запах и близость ее тела. Уилл с трудом сдержался – ему так хотелось обнять ее и привлечь к себе.

– Простите меня, – заговорила Джулия. – Мне следовало знать, что с вами я в полной безопасности. Вы ведь джентльмен. Мне не хотелось бы, чтобы вы подумали, будто у меня нет желания из-за того, что вы больны. – Джулия заерзала и оперлась о локоть. Уилл не успел опомниться, как она наклонила голову. Джулия хотела поцеловать его в щеку, но он повернул голову и их уста соединились.

Уилл чувствовал приятное тепло, податливые чудесные губы, от которых уже несколько дней с трудом отводил взор.

Черт. Муки соблазна погубят его. Уилл задержал дыхание, у него точно не выдержит сердце. Ему хотелось трогать Джулию, ласкать ее тело. Он вдруг остро почувствовал, что эта доверчивая чувственная женщина поможет ему преодолеть немощь собственной плоти. Но он ведь только что дал ей слово. Уилл легко коснулся своими губами ее губ и прошептал:

– Спокойной ночи, Джулия. Вам лучше спать на своей стороне постели, иначе я со своим жаром замучаю вас.

– Я могу вам чем-нибудь помочь? – спросила она. Уилл почти чувствовал, как она краснеет, лежа на безопасном расстоянии от него.

«Да, целуйте меня, трогайте меня, позвольте мне насладиться вами».

– Нет, спасибо. – Уилл закрыл глаза и силой воли заставил себя лежать неподвижно. Впереди долгая ночь.

Джулия проснулась с рассветом. Измученная страхами и переживаниями, связанными с браком, она спала будто под воздействием снотворного. А Уилл не нарушил ее сна.

– Уилл? – Никто не откликнулся. Джулия повернулась, рядом на опустевшей постели что-то зашелестело. Это была записка. Она развернула ее и прочитала.

«Прощайте. Я буду писать по мере возможности. Вся необходимая вам информация и адреса находятся в столе моего кабинета. Я забрал Бесс с собой. Желаю удачи.

Уилл».

Из складок одеяла выскользнул ключ прямо в углубление, оставленное его телом. Джулия осталась одна. Она стала почти вдовой.

Ее пальцы сомкнулись вокруг ключа точно так же, как вчера вокруг его руки. Уилл Хедфилд вернул ее к жизни, в то время как его собственная жизнь иссякала. Он даже не догадывался, какой подарок приподнес ей, от чего спас, но дал понять, что доверяет Джулии, и она чувствовала, будто бальзам пролился на ее израненную душу. Инстинкт самосохранения заставлял Джулию сдерживать свои эмоции, из вежливости проявлять к нему заботу, но она уже осознала, что этот мужчина тронул ее сердце.

– Ах, Уилл. – Джулия свернулась в клубок на его половине постели и уткнулась лицом в подушку. То ли ей показалось, то ли подушка действительно впитала немного тепла и запаха его тела?

Три года спустя, 21 июня 1817 года – залы для приемов, Эйлсбери, Бакингемшир

– Джулия, сделайте вид, что вам весело! – тихо посоветовала ей миссис Хедфилд. – У вас голова разболелась?

– Немного. Тетя Делия, наверное, мне не следовало приходить на этот бал. – Пока они направлялись к залам для приемов этого ярмарочного города, Джулия не без опасения смотрела на шумную толпу, окружавшую их. Она старалась избегать больших сборищ людей. Здесь она никого не знала. Даже спустя три года Джулия видела кошмарные сны, в которых кто-то указывал на нее карающим перстом и кричал: «Убийца! Арестуйте ее!» Она пыталась дышать спокойно и неглубоко, осторожно ступая по ступеням лестницы, ведущей к парадному входу. Иногда так ей удавалось унять свои страхи.

Джулия уже давно не танцевала, тем более на таком многолюдном бале. Она успела пожалеть о том, что не устояла перед настойчивостью тети Делии. Теперь она пыталась найти объяснение своему плохому настроению.

– При сложившихся обстоятельствах…

– К этому привело то обстоятельство, – взорвалась тетя, – что мой племянник три года назад уехал весьма нелюбезным образом. То обстоятельство, что полтора года от него нет писем, не означает, что вам уже следует вести себя подобно вдове. – Слова «уже следует вести» повисли в воздухе.

На первый взгляд миссис Хедфилд стала добрее с того времени, как впервые высказала свое недовольство браком Уилла, с того времени, как исчез ее племянник и произошло много других событий. Спустя девять месяцев тетя все же пришла к выводу, что положению Генри ничто не грозит и Джулия не предпринимает ничего такого, чтобы лишить его наследства. Тетя стала менее суровой, хотя ее склонность покровительствовать и командовать действовала Джулии на нервы.

Однако Джулия обуздала свой волевой характер и изо всех сил старалась вести себя так, чтобы в доме царили мир и покой. Она подозревала, что тетя, чрезмерно потакавшая сыну, смотрит на вещи трезво и представляет для нее явную угрозу.

Джулия знала, что Делия потребовала у викария показать ей разрешение на брак. К тому же Ненси с негодованием рассказала, что миссис Хедфилд расспрашивала о том, где спала ее хозяйка в брачную ночь.

– И ты рассказала ей? – спросила тогда Джулия.

– Как бы не так! Вы не поверите, она расспрашивала меня о простынях! Я поставила ее на место. Вот старая балда. Ей бы только совать свой нос в чужие дела, – с мрачным выражением лица рассказала горничная.

«Итак, – подумала Джулия, – я не зря страдала, когда вонзила иголку в большой палец и пожертвовала несколько капель крови».

Хотя миссис Хедфилд и смирилась с браком племянника, она не забывала следить за календарем и, без сомнения, советовалась со своим адвокатом относительно того, какие действия она должна предпринять, если в 1821 году о судьбе Уилла не поступит никаких сведений. Ей хватило ума сообразить, что придется ждать, хотя сама, возможно, считала дни в своем календаре. Однако то обстоятельство, что Джулия непременно советовалась по любому вопросу, касающемуся имения, видимо, успокаивало ее.

– Я не веду себя подобно вдове, – возразила Джулия, пока обе медленно пробирались к лестнице. Оберегая их, Генри шел следом за ними. – Я не ношу траур.

Джулия не без удовольствия взглянула на подол своего очень модного вечернего платья розового цвета с желтоватым отливом, из-под которого при ходьбе кокетливо выглядывали лодыжки. Она помнила месяцы, проведенные в трауре с тяжелым от горя сердцем, и теперь упрекнула себя за проявление некоторого тщеславия.