📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгСовременная прозаКрасота - это горе - Эка Курниаван

Красота - это горе - Эка Курниаван

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 98
Перейти на страницу:

– Забирай, это все твое. – Деви Аю указала на граммофон и полку с пластинками.

– Не могу, – смутился Муин. – Это нашего хозяина!

– Ты уж мне поверь, мертвецам музыка ни к чему.

Спустя годы, когда кончилась война и провозгласили республику, Деви Аю встретила Муина снова. К тому времени голландских семей почти не осталось и держать целый штат прислуги никому было не по карману. Деви Аю знала, что Муин почти ничего не умеет, только на стол накрывать да заводить граммофон; и вот стоит он посреди рыночной площади, крутит хозяйские пластинки, а ученая обезьянка снует туда-сюда то с тележкой, то с зонтиком или танцует под Девятую симфонию ре минор, а зрители швыряют в блангкон мелочь. Деви Аю смотрела издали и улыбалась: неплохо устроился!

Вдобавок Муин разносил почту: домашних телефонов в те годы еще не было и “письма” писали мелом на дощечке. Деви Аю любила посплетничать таким способом с одноклассницами. Муин мчался с дощечкой в дом ее подруги и ждал, когда та нацарапает на обороте ответ. А пока ждал, его угощали прохладительными напитками и пирожными; ел он с аппетитом и возвращался домой с ответом и ворохом сплетен от слуг. Поручения эти ему нравились, что ни день Деви Аю гоняла его с письмами.

И только одно послание не доверила она Муину – последнее в ее жизни письмо на дощечке, письмо Ma Гедику, которое отвезли ему в хижину мистер Вилли с охранником.

– И дощечку тоже забирай, – сказала она Муину.

Настал черед прощаться с Супи, судомойкой, повелительницей мыла и водяной колонки. Когда Деви Аю была маленькой, старуха-судомойка всегда укладывала ее спать, пела ей колыбельную “Нина Бобо”, рассказывала сказку о Лутунге Касарунге[29]. Муж ее служил садовником, всюду расхаживал с мачете за поясом и с серпом в руке, а домой часто приносил какую-нибудь диковину – дикого котенка, варана, змеиные яйца – или гостинец: гроздь бананов, крепкое сметанное яблоко, мешочек манго.

Подошли и охранники – сторожа дома, сада, скотного двора, – и Деви Аю всех по очереди обняла. И впервые за много лет заплакала. Расстаться с ними все равно что руку себе отрубить. Наконец повернулась она к мистеру Вилли.

– Я сумасшедшая. Чтоб на мне жениться, надо быть таким же психом, – сказала она ему. – А за психа я замуж не пойду. – Она поцеловала его и двинулась следом за двумя японцами, не желавшими больше ждать. – Смотрите за домом, – сказала она слугам на прощанье, – если эти ребята его не заграбастают.

Перед домом ждал грузовик, и Деви Аю забралась в кузов. Еле влезла – грузовик был уже битком набит женщинами и плачущими детьми. Махнула слугам, сбившимся в кучку на веранде. В этом городе прожила она шестнадцать лет и никогда его не покидала, разве что ездила пару раз на каникулы в Бандунг или Батавию. Борзые с лаем выбежали на газон, где любили поваляться; дом утопал в жасмине, у забора желтели подсолнухи. Для собак здесь рай, а с мистером Вилли они не пропадут. Грузовик тронулся; Деви Аю чуть не задохнулась в толпе. Она все махала, глядя в сторону, откуда несся лай.

– В голове не укладывается, что мы бросаем свои дома! – причитала женщина, стоявшая с ней рядом. – Надеюсь, ненадолго.

– А я надеюсь, что наша армия разобьет японцев, – отозвалась Деви Аю. – Иначе станем мы товаром, как рис и сахар.

Вдоль дороги толпились местные, равнодушно глядя, как увозят на грузовике людей. Но вскоре некоторые заплакали, разглядев в толпе знакомых голландок, замелькали в руках платочки. Местные отличались добротой и кротостью, были простодушны, чуть с ленцой. Некоторых Деви Аю узнала – они работали на дедушкиной плантации, и в детстве она частенько пропадала в их хижинах. Эти люди ей нравились: они знали много волшебных историй – сюжетов ваянга и сказок о великанах, – любили посмеяться, наряжали ее в саронги и кружевные блузки-кебаи[30], собирали ей волосы тугим узлом на затылке. Все это были бедняки; кино они смотрели “наизнанку”, стоя по ту сторону экрана, а в клуб или на танцплощадку приходили не танцевать, а подметать.

– Вот что, – обратилась Деви Аю к другой своей соседке, – они, должно быть, ничего не понимают: два чужих народа их землю не поделили.

Ехали они, казалось, вечность; путь их лежал к тюрьме в западной части небольшой дельты реки Ренганис. До сих пор там держали лишь настоящих преступников – убийц, насильников, политзаключенных, в основном коммунистов, ждавших отправки в Бовен-Дигул. Женщины изнемогали под палящим тропическим солнцем – без зонтиков, без воды. На середине пути грузовик остановился; радиатор охладили водой, а людям напиться не дали.

Деви Аю, устав сидеть крючком и глядеть на дорогу, отвернулась, облокотилась о борт кузова и, вглядевшись в толпу, узнала многих – соседок, школьных подруг. Голландцы жили тесным кружком. Дети почти каждый день купались вместе в заливе. Молодежь встречалась в танцзале, кино и на представлениях комиков, взрослые – в клубе. Деви Аю увидела подруг. Обменялись горькими улыбками, а одна в шутку спросила у Деви Аю:

– Ну, как дела?

Деви Аю горячо ответила:

– Хуже не бывает. Нас везут в лагерь.

Это всех чуточку развеселило.

Звали шутницу Дженни. Раньше они вместе ездили на пляж – плавали на старой автомобильной камере, что хранилась у Деви Аю в машине. Счастливое было время, до того как грянула война. Молодые парни стояли у воды, а старики устраивались под зонтиками на песке, попыхивая трубками, и глазели на девушек в купальниках. Знала Деви Аю и то, чем занимаются они в раздевалке. Да и раздевалка – одно название: закуток у ручья чуть в стороне от пляжа, отгороженный бамбуковыми циновками. Женская и мужская половины были разделены, но Деви Аю часто замечала, как сквозь щели в циновке кто-то подглядывает. В ответ она, тоже глядя в щель, кричала: “Ой, ну у тебя и фитюлька – смех один!” Парни обычно в ужасе разбегались.

Иногда купальщиков обращал в бегство акулий плавник, но акулы ни разу ни на кого не нападали. Халимундская бухта была мелководной, и обычно хищники уплывали обратно в море. Бывало, акулы помельче запутывались в рыболовных сетях, но рыбаки всякий раз их выпускали: принести домой акулу – к несчастью. Боялись здесь не только акул: ближе к устью реки водились крокодилы, и людьми они не брезговали.

Теперь в заливе с ласковыми волнами плещутся туземные ребятишки – босоногие, вечно чумазые, раньше они всегда уступали место, когда купались юные леди и джентльмены. Интересно, в лагере есть где поплавать? – подумала Деви Аю.

– Молитесь, чтобы мы не наткнулись на крокодила, – сказала немолодая женщина с ребенком на руках.

И верно, на пути к тюрьме, расположенной на острове в дельте, их ждала переправа. После тяжелой дороги остановились у воды. Японские солдаты сновали по берегу, что-то крича на своем языке, никому из женщин не понятном.

1 ... 10 11 12 13 14 15 16 17 18 ... 98
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?