Рыжее счастье - Леся Андреева

в конце которого меня ждал сюрприз. Актёрам, игравшим роль главной влюблённой парочки предстоял поцелуй. Конечно же, он не должен был быть настоящим, всё-таки мы студенты.

"Кай обнимает Герду, и склоняет голову, как бы в попытке поцеловать, в этот момент опускается занавес, звучат бурные аплодисменты, ну а мы наконец выдыхаем!"– так нам разъяснили последние сцены спектакля. Странность была в том, что я совершенно не переживала за этот мнимый поцелуй. Зато Александра явно расстраивалась и пыталась взглядом расчленить меня на мелкие кусочки. Но пока Прошманова не прибегала к открытой агрессии, и это радовало.

Меня больше заботила свадьба, которая должна была состояться уже завтра. Я до сих пор не выбрала себе платье, и понятия не имела, когда все успею.

За час до закрытия любимого бутика Рязанцевой мы, запыханные после очередной репетиции, приступаем к выбору моего наряда.

– А вот это, смотри Алис, – все не то. Слишком длинное, слишком короткое, чересчур открытое. Мне не нравилось ни одно.

Мы обошли еще три магазина, прежде чем оказались здесь. Настроение упало ниже плинтуса и я была дико зла на весь мир.

– Может ну его, Ась. Пойду в том чёрном, которое ты мне подарила, – мой голос дрожал от обиды и негодования.

Печально вздохнув, Ася повесила вещь обратно, и мы уныло поплелись к выходу.

Однако дома меня поджидал сюрприз. Целых две новости, одна из которых, по законам жанра, не очень то и радостная. Естественно, для начала я выпросила у Риты положительные стороны предстоящего сюрприза. Эта коварная женщина еще два дня назад купила для меня платье. Нет, не так. Это было просто потрясающее платье изумрудного цвета, которое полностью открывало спину и лёгкими волнами стремилось к ногам. После увиденного мне казалось, что меня уже ничего не сможет огорчить. Но я как обычно слегка поторопилась.

– Алис, мне Миша сегодня утром подарок свадебный сделал. Кхм, – не нравится мне это предобморочное состояние тёти, – путёвки, на острова.

– А-а-а! Так это же здорово! Ты переживаешь, что я не выживу тут одна? Маргарита Вениаминовна, уж яишенку я себе приготовить смогу. Мне все равно предстоит взрослая жизнь, отдельно от твоего тёплого плеча. Начну привыкать. А когда вылет?

Рита тяжело вздыхает и продолжает:

– Послезавтра рано утром, – а вот это, конечно, слегка выбивает из колеи. Я мечтала встретить новый год рядом с близкими, – я подумываю отказаться. Не хочу бросать тебя на праздники одну.

Одинокая слеза капает с её глаз, и у меня сердце готово разорваться. Я буду последней свиньёй, если из-за меня эти двое пропустят свой медовый месяц. Они слишком долго шли к этому дню, чтобы вот так всё испортить.

– Рит, да ладно, подумаешь! Мы что, последний год вместе проводим? Ничего страшного ведь, я еще всю ночь 31 буду доставать вас своими звонками, так надоем, вот увидишь! К тому же, мама с папой приедут. Одна я уж точно не останусь.

– Они…Ик… Они…, – Рита потихоньку даёт волю своей истерике, а я растерянно хлопаю ресницами. Гормоны, наверное, шалят, – они не приедут, Алис, – и тетя начинает плакать, уткнувшись головой в свои руки.

– Как не приедут? Я же только два дня назад обещала маме, что встречу их в аэропорту.

– Их вчера пригласили на конкурс в Прагу. Помнишь последний проект отца? 30 декабря будет просмотр работ, и если все получится, они скорее всего переедут туда на несколько лет.

– А почему мне никто не сказал? Они даже не позвонили, – я уже не пытаюсь скрыть злость и обиду в своём вопросе.

Так было всегда. Бесконечные поездки, выставки и переезды. Слишком много времени занимала работа, и слишком мало внимания мне доставалось.

– Самолет был сегодня утром, твоя мама хотела тебя предупредить, видимо не успела, Алис…

– Знаешь, не переживай. Пару минут, просто мне нужно немного времени. Я привыкла, Рит. Не первый раз меня бросают собственные родители. Но ты, – я еле сдерживаюсь, чтобы не разреветься прямо здесь и сейчас, тогда ни о какой поездке Рита и слышать не захочет, – Ты даже не думай пропустить собственный медовый месяц! Или клянусь нашим магазином, Рит, я всю жизнь буду чувствовать себя виноватой! У меня потихоньку начнётся депрессия, я начну запивать её алкоголем, который не сможет заглушить это мерзкое чувство. Мне нужно будет что-то потяжелее, ведь нет ничего хуже, чем чувство вины. Племянница алкоголичка в 25 лет, оно тебе надо?

– Алиска, ты такая дурная, – Рита улыбается, вытирая свои уже раскрасневшиеся глаза, – а теперь представь, что буду чувствовать я, зная, что моя кровинушка встречает праздник в гордом одиночестве?

– Ну вы уже преувеличиваете, Маргарита Вениаминовна! Я все равно планировала смыться к друзьям после двенадцати. Так какая разница? Уйду к Асичу немного раньше.

Про то, что Ася с родителями едут к брату в Москву я решаю умолчать. Придумаю что-нибудь, в конце концов у меня теперь есть Алебастр. Посмотрим салют вместе, помечтаем о счастливом будущем, да и спать завалимся. Я продолжаю себя успокаивать, и это странным образом работает.

– А может к бабуле, в Щучинск?

– Нет! У меня травма детства, Рита, не забывай!, – тетя начинает смеяться, а меня переносит в прошлое.

Бабушка у меня человек старой закалки. Каждые мои каникулы в её доме заканчивались бешеным скандалом. Ей очень хотелось воспитать из меня ЧЕЛОВЕКА, а не вот это вот "существо с рыжими волосами и хамским поведением ". Ох, а ее гусей я буду помнить всю жизнь, белые пташки до сих пор нагоняют на меня вселенский ужас. Сейчас объясню почему.

У бабушки во дворе был небольшой бассейн, где любили чистить свои перья эти гады. В одну из своих поездок, пока бабуля ушла за молоком к соседке, я выпотрошила её шкаф, надела свадебное платье, которое она бережно хранила много лет, и старенькие белые туфли на небольшом каблуке. Я чувствовала себя королевой, которая медленно спускалась к своим подданным. Гуси расступались передо мной, пока я подолом белого платья протирала землю. Я до сих пор не понимаю, какого хрена я попёрлась к этому бассейну, зато отлично помню, как эти белые гады побежали за мной, в надежде совершить захват моего мелкого тельца. Далеко убежать в бабушкиных туфлях я не успела. Так и оказалась в идиотском бассейне, мокрая, грязная и вонючая. Зато моя попа не досталась мелким пакостникам. Правда когда бабуля вернулась домой, банка с молоком из её рук сразу же полетела на землю. Ох и досталось же мне тогда, до сих пор вспоминать страшно! После той