Черная смерть - Мстислав Константинович Коган

Авторитет командира −1 (потери)

Авторитет командира −3 (растрата)

Авторитет командира −1 (низкий боевой дух)

Текущий авторитет командира составляет ноль единиц. Внимание, если показатель уйдет в отрицательную зону, появится риск бунта в отряде.

Мда… Дела… Интересно, за что это меня так? Потери — понятно. За последнюю неделю мы потеряли восемь человек, если считать павших в Риверграссе. Растрата… Разве что те три монеты, которые я отдал вдове. Но мы заработали гораздо больше, причём на ровном месте. Всё равно странно. И низкий боевой дух… С чего бы? Зараза, хоть бы более конкретные подсказки добавили. Ладно. Прибудем в столицу — будем с этим разбираться.

Наши повозки потихоньку тащились следом. Нагружены они, конечно, были куда скромнее, чем возы Яноша, однако волокли они не менее ценный и «хрупкий» груз. Помимо шатров, оружия, мешков с провизией и прочего мелкого хлама, сопровождающего наёмников в быту, на них ехали ещё двое раненных. Один с прокушенной икрой. Одна из сук почти вырвала из неё целый кусок мяса. Второму бойцу повезло ещё меньше. Открытый перелом разорвал мышцы на руке и вспорол кожу. И того и другого Вернон наспех подлатал ещё пока караван выгружался на берег в Малых Рифах, предварительно опоив их самогоном до беспамятства. Теперь эти двое спали, храпя и что-то невнятно бормоча, когда колёса их телеги налетали на очередной камень или выбоину в скалистой тропе.

— Как они? — поинтересовался я у Вернона, подъехав к телеге с раненными.

— Жить будут, — пожал плечами лекарь, — Только мало и хреново, если продолжат в том же духе.

— Особенности жизни наёмника. Тут ничего не попишешь, — пожал плечами я, — Что по прогнозу то?

— В этот раз, можно считать обоим повезло, — равнодушно бросил лекарь, подстёгивая лошадей поводьями. Те, недовольно захрапели, но всё-таки принялись усерднее втягивать повозку с раненными в гору, — Одрин скорее всего до конца жизни будет прихрамывать, однако недолго бегать и стоять в строю всё-таки сможет. Ульфу руку тоже отнимать не придётся. Если, конечно, рана не загноится, — Вернон замолчал, выплюнул соломинку, которую он жевал всю дорогу, покосился на бойца, предплечье которого опутывала пропитавшаяся кровью повязка, — Сустав не раздроблен. Сломаны только лучевая и локтевая кости. Причём сломаны хорошо, без осколков. Месяц ему придётся походить в лубке, да и потом рука будет слушаться чуть хуже чем обычно, но щит он держать сможет.

— Что ж, это хорошие новости. А как насчёт заражения? — я натянул поводья, чуть удерживая вырвавшегося вперёд Гневко. Коню явно было скучно медленно брести рядом с повозкой и постоянно норовил убежать вперёд.

— Никаких, — покачал головой лекарь, — Ни жара, ни почернения кожи вокруг раны, ни бессвязного бреда, ни кровавых волдырей. Возможно, командир стражи, скажем так, преувеличил опасность укуса. Либо нам просто повезло.

— Сомневаюсь, — возразил я, — Одного из его бойцов тоже укусили. И он зарезал его на глазах у всего городка, не дав бедолаге даже нормально попрощаться даже с женой и сыном. Для такого поступка у него должна была быть очень веская причина. Куда более веская, чем королевский указ.

— Подождём и понаблюдаем, — всё так же равнодушно сказал парень, — Откровенно говоря, мне было бы интересно изучить эту болезнь. Может так статься, что получится изготовить супротив неё лекарство. Убьём сразу трёх зайцев. И людям поможем, и деньжат поимеем, и хорошую репутацию в столице себе обеспечим.

— Звучит, конечно, замечательно, — покачал головой я, — Вот только мне бы не хотелось, чтоб ребята становились подопытными крысами. Они не заслужили такой участи. Кроме того болезнь может перекинуться на остальной отряд. Нужно будет организовать карантин или что-то вроде того.

— Не боись, сделаем, — хмыкнул Вернон, вновь подстёгивая вставших лошадей, — Это не первая… эпидемия, с которой мне приходится иметь дело. Хотя, честно признаюсь, такую я вижу впервые. Обычно в нежить по воле какого-нибудь некроманта. Или же если человек не успел завершить свои дела на этом свете. Но, чтоб от заразы, да ещё в такое…

— Страхопиздище, — гоготнул Тур, запрыгивая на козлы рядом с лекарем. То ли под его весом, то ли в очередной раз попав колесом в выбоину, но в этот самый момент повозка снова заметно качнулась. Лежавшие в ней бойцы глухо застонали. Один из них, тот, которому прокусили икру, принялся ворочаться, укладываясь поудобнее. Вернон неодобрительно посмотрел на здоровяка. Тот рассеянно пожал плечами что-то невнятно буркнул и хотел уже было снять с пояса небольшую фляжку, в которой плескалась совсем не вода, но в этот момент в наш разговор вклинился ещё один собеседник.

— Они могут и не быть нежитью, — к нам подъехал один из караванщиков Яноша. Невыскокий, черноволосый мужичок с густыми, закрученными на концах усами и небольшой, но густой «козлиной бородкой». Из под кустистых бровей на нас смотрели серые, чуть насмешливые глаза. Это был тот самый тип, что рассказывал Туру и Айлин про разновидности трупоедов, — Я бы даже сказал, что по всем признакам эти, как вы изволили выразится «страхопиздища» — скорее всего немертвь. Как те же трупоеды, топляки, альтраки или вомперы.

— А в чём принципиальная разница? — поинтересовался здоровяк, — Как по мне, так одно дерьмо абсолютно. Можно убить — и на том, как говорится, спасибо.

— Разница, между прочим, огромна, — поморщился караванщик, — Хотя большинство селюков её и не понимают. Видишь ли, дело в самом способе существования этих… существ. Прошу простить меня за такой каламбур, — караванщик откашлялся и ненадолго замолчал, обводя нас изучающим взглядом, — Если мы берём нежить классическую, к примерам каковой относятся драуги, костяки и призраки, то ключом к их существованию является магия. Именно она служит для них источником энергии, позволяющей ходить, драться, насылать кошмары и в некоторых случаях говорить. Поэтому нежити не нужно ни есть, ни спать, ни отправлять свои естественные потребности.

— Говоря проще — гадить, — ввернул пять копеек Тур и всё-таки приложился к своей фляжке. Гневко раздражённо фыркнул. Его чувствительный нос первым почувствовал крепкий запах сивухи.

— Можно и так сказать, — многозначительно хмыкнул караванщик, — Другое же дело немертвь. Как вы могли уже догадаться по их названию, эти существа… не умерли. По крайней мере в общепринятом понимании этого слова. Они либо постепенно изменились. Как, например те же трупоеды. Если вдруг вы не знали, добрые господа, то каждая из таких тварей когда-то была человеком, который однажды свернул не на ту дорожку, отведав плоти себе подобного. Либо были «рождены заново» в ходе какого-нибудь ритуала, как те же вомперы. Да, в ходе их изменений тоже могла применяться магия, однако она не является ни причиной, ни ключом к их существованию. Им так же, как и всем прочим живым тварям, нужно есть, спать или справлять нужду. И самое главное, в отличие от нежити они чувствуют боль.

— А откуда, позвольте поинтересоваться, вам всё это известно? — спросил я, смерив нашего нового попутчика подозрительным взглядом. Мужик широко улыбнулся, немножко помолчал, явно размышляя, что нам можно ответить, а что нет и наконец сказал:

— Я очень много путешествую. Собираю слухи. Изучаю. И совершенствую своё… — караванщик внезапно осёкся. Пристальный взгляд его серых глаз внезапно замер на мне. Пару секунд он молча меня рассматривал, затем слегка наклонив голову, выдал, — Прошу прощения, я совершенно забыл о манерах. Мыж с вами ведь не знакомы. Вернее Тура и Вернона я уже знаю, да и о ваших подвигах, сир Генри, наслышал. А некоторым и сам был свидетелем. Меня же звать Остальдом. А по ремеслу я, что-то вроде ловчего, пускай и не совсем обычного.

— Рад знакомству, — кивнул я, слегка придерживая Гневко за поводья, — Сейчас надо полагать, ты на службе у Яноша?

— На «службе» — слишком